Братья по крови. Книга пятая. Особо опасен - Юрий Артемьев
Очень долго болтали индейские вожди, а потом кто-то из шаманов стал плясать по кругу, вокруг костра и стучать в бубен разукрашенной палочкой с перьями. При этом он что-то заунывно напевал. Как говорится: «Этот стон у них песней зовётся.»
Вот тогда костёр-то и запалили, тем более, что дело уже шло к вечеру и стало темнеть. Сразу после этого по кругу запустили длинную трубку, также украшенную перьями и бисером. Все по очереди прикладывались к ней, делая глубокую затяжку, и передавали дальше. Приложился и я. забавный табачок. Похоже, что они там ещё что-то добавляют, кроме табака, ибо настроение стало немного веселее, всего лишь после одной затяжки. Возможно, листья коки кладут не только в кока-колу. Хорошо ещё, что по второму кругу трубку запускать не стали.
* * *
Разошлись уже ближе к ночи. Жрать хотелось не по детски. Полдня просидел дурак дураком у костра. А из еды так ничего и не предложили. Ну, ничего… Вот сейчас приду домой, а там мои девочки меня покормят. И не только покормят…
* * *
Мы уже почти дошли до дома вождя, когда к Койоту подбежал какой-то молодой индеец и что-то сказал. Рейнджер повернулся ко мне и, внимательно следя за моей реакцией, сказал:
— Айвен! Тебя тут какой-то белый парень разыскивает. Ты никого не ждёшь?
Глава 15
Глава пятнадцатая.
Братья разные нужны. Братья разные важны.
Поздний вечер 18 сентября. 1974 год.
США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.
Когда Койот Без Следа обратился ко мне с таким вопросом:
— Айвен! Тебя тут какой-то белый парень разыскивает. Ты никого не ждёшь?
Я вообще не знал чего подумать. Сердце бешено заколотилось в груди. Ну, какой белый парень может меня тут разыскивать? Брат? Лёха? Здесь? В Америке?
Чуть ли не бегом я бросился туда, куда указал жестом молодой индеец.
* * *
Облом-с…
Это был совершенно незнакомый мне молодой мужчина, не старше тридцати лет. Выше меня ростом, мускулистый и подтянутый, как легкоатлет. Бицепсы под рубашкой бугрились. Не так, как у Шварценеггера, а скорее, как у подкачанного брутального пацана, следящего за собой. И лишь только очки выбивались из общей картинки. Эдакий спортсмен-очкарик. Но именно очки и навели меня на мысль, которую я тут же и высказал незнакомцу:
— Ты, случайно, не брат Джека Прайора?
— Да. Ты прав. Меня зовут Джон. А ты Айвен?
— Это так. Но я тебя расстрою, Джон. Твой брат погиб.
Мой собеседник потемнел лицом.
— Как это произошло?
— Его ранили военные, когда мы уходили от погони на машине. А потом он спас мне жизнь, застрелив того, кто почти взял меня в плен. На это он истратил свои последние силы. Почти сразу после того выстрела, он упал на землю, и умер.
— Он мне не рассказал толком, из-за чего у него возникли неприятности на службе. По официальным источникам, убегая, он даже кого-то убил.
— Ты же журналист, Джон?
— Да.
— И ты доверяешь каким-то официальным источникам?
— Ты знаешь, как всё было на самом деле?
— Только то, что он мне сам рассказал. Но у меня нет причин не доверять его словам. Всё-таки я обязан ему жизнью.
— А он мне по телефону сказал, что ты ему помогаешь скрыться от военной полиции.
— Да. Сперва так и было. Но я не смог его спасти, а он меня спас. Я тебе всё обязательно расскажу. Но, если ты не против, давай сейчас пойдём ко мне домой. Я не ел с самого утра, а дома меня ждёт ужин. Не откажешься отужинать со мной?
— Не откажусь. Я сам только с дороги. И поесть в пути мне тоже не удалось.
— Я вообще удивлён, что ты меня нашёл.
— Таков хлеб журналиста.
— Но военная полиция меня так и не нашла.
— Потому что я им ничего не говорил. — улыбнулся Прайор-старший.
— А если бы спросили, сказал бы? — задал я провокационный вопрос.
— Не знаю… — усмехнувшись, ответил журналист.
* * *
Проголодавшись на сборище вождей и шаманов, я так наелся, что аж живот заболел, став похожим на барабан. Расположившись в шезлонгах во дворе, мы с Джоном курили, пуская дым в сторону звёздного неба. И как у всякого сытого человека, настроение было на той стадии, что называется умиротворение…
Разговор никто из нас всё не начинал. Я не хотел спугнуть ту маленькую секунду сытого счастья, а журналист, похоже, ждал, что именно я начну серьёзный разговор первым. Ну, я и начал…
Не спеша, стараясь не упускать самых маленьких деталей, я рассказал ему всё. Начал с того, как меня на пустынной дороге остановил кордон военной полиции. Ну, а дальше всё по порядку. Как мы с Джеком чуть друг друга в кустах не поубивали. Как потом я его кормил и переодевал. Как заселились в мотель, и как он прокололся, позвонив со служебного телефона брату.
Также мне пришлось подробно пересказывать рассказ Джека о злоупотреблениях военного руководства авиабазы. Все бумаги, что остались от техника-сержанта, я тоже отдал журналисту. Мне они всё равно не нужны, а ему может и пригодятся.
Мне понравился этот парень. Было похоже, что их с Джеком воспитывали правильно, привив с детства любовь к правде. Редкий случай в капиталистической стране. Обычно тут любой любого продаст, потом перекупит по дешёвке, и снова продаст. Но этот журналист был не из таких. Есть такая категория людей, которых, в общем-то, никто не любит. А за что их любить, если они правду-матку прямо в лицо режут? Очень неудобные люди для среднестатистического обывателя. Ведь что главное для маленького человечка? Не высовываться… А эти правдорубы лезут и лезут. Лезут и лезут. Нарываются на неприятности, зализывают раны и снова лезут. Чего им не хватает?
Обострённое чувство справедливости. А справедливости в мире нет. В принципе нет. Есть право сильного творить добро. ведь историю пишут победители. Кто победил, тот и был прав на этом этапе развития
