Пистоль и шпага - Анатолий Федорович Дроздов
– Это правда? – Анна приподнялась на постели. – Умеешь?
– Покойному Барклаю вывел. Виллие тому свидетель.
«Ты даже не представляешь…» – хотела сказать Анна, но вовремя спохватилась. Мысли засновали в ее головке, выстраиваясь в стройную картину. Если Платон вылечит императора, его ждет блестящее будущее. Государь непременно захочет оставить такого человека при себе. Это тот случай, о котором многие мечтают. Платон может стать лейб-медиком, а это важный пост при дворе. Хотя нет, лучше пойти по военной части: попроситься в Свиту его величества. В ней делают блестящие карьеры. Несколько услуг государю – и у тебя высокий чин и титул. Кутайсов был возведен в графы из ничтожества, а Платон дворянин, пусть свежеиспеченный, но все же сын князя, и неважно, что незаконный. Такое в высшем свете не редкость. Ему войти туда легче, да и примут охотнее. Он ведь не слуга, как Кутайсов, а храбрый офицер, отличившийся на полях сражений. К ним в свете отношение благосклонное, особенно сейчас. Нужно только действовать правильно. Платон этого не умеет – более того, похоже, не понимает своего счастья. О мозолях государя сказал пренебрежительно, не представляя, какой случай ему представился. Ничего, Анна поможет.
– Пообещай и ты мне, – сказала, вновь устраиваясь на плече любовника, – что по приезде в Петербург будешь слушать меня во всем.
– Зачем? – удивился он.
– Затем, что ежели вылечишь государя, у тебя образуется толпа завистников, причем состоящая из людей влиятельных, с высоким положением в свете. Они тебя съедят и не подавятся. Я смогу уберечь тебя от подобной участи – более того, приложу для этого все силы. Графиня Орлова-Чесменская – не последний человек в Петербурге, – добавила Анна с гордостью.
– Спасибо! – сказал он и чмокнул ее в носик.
– Обещаешь?
– Да.
– А теперь иди! – она вновь села на постели. – Я устала и хочу спать. Катя тебя проведет.
Он послушно соскочил с кровати, подобрал с пола халат, накинул на плечи и вышел. Анна проводила его задумчивым взглядом. Она соврала: спать ей нисколько не хотелось. Более того, она бы не отказалась от новых ласк. Но это еще будет. Сейчас ей следовало обдумать внезапно возникшие обстоятельства. Бурбон, по прихоти выбранный в случайные любовники, оказался совершенно не таким, каким она его себе представляла. Это привнесло новизну в ее жизнь, ранее представлявшуюся тусклой и не интересной. Из-за этого Анна стала интересоваться религией, искала встреч со святыми отцами, известными духовными подвигами, много жертвовала на монастыри. Но эта встреча на дороге словно возродила ее к прежней жизни, и Анне это понравилось.
Вернулась Катя. Поставив подсвечник с оплывшими свечами на стол, подошла к постели.
– Не спите, ваше сиятельство?
– Нет, – ответила Анна, догадавшись, что служанку мучит любопытство. И не ошиблась.
– Платон Сергеевич не разочаровал вас? Что-то быстро вы его выпроводили.
– Нет, Катя, – Анна покачала головой. – Ничуть не разочаровал. Я довольна. Ты все чудесно проделала и заслуживаешь награды. Возьми из бювара на столе пятьсот рублей.
– Ваше сиятельство! – восторженно воскликнула служанка и чмокнула ее в плечико. – Вы так добры.
– Завтра приведешь его вновь, – сказала Анна. – И так – каждую ночь, пока не приедем в Петербург.
– А далее?
– В столице он поселится в моем доме, и тебе не придется водить его ко мне в спальню тайком, – ответила графиня, зевнув. – Сам дорогу найдет.
– Ваше сиятельство?!
– Молчи! – пригрозила ей пальцем Анна. – Как там далее повернется, не знаю, но, возможно, Платон Сергеевич станет и твоим хозяином. Я замолвлю за тебя словечко. Анна хихикнула и отослала служанку. После чего положила голову на подушку и укрылась одеялом. Она слышала, как Катя расстилала на полу свой тюфячок и укладывалась спать, после чего затихла. Анна понимала, что наперсница в недоумении: как это жалкий подпоручик может стать мужем графини Орловой-Чесменской? Государь ни за что не даст согласия на такой брак! «И не такое бывает, – думала она. – Мой отец начинал солдатом Преображенского полка, дослужился там до сержанта, но помог государыне Екатерине Алексеевне взойти на престол, за что был пожалован в генералы и возведен в графское достоинство. С Платоном случай иной, но карьер он может сделать быстро, особенно с моей помощью. Хочу ли я за него замуж? Не знаю. Но из всех женихов, что осаждают меня, он лучший. Похож на отца и покойного Николеньку – настоящий мужчина, а не светский шаркун. Посмотрим. Первое, что сделаем по приезде в Петербург, так это построим ему приличный мундир, не то у Платона хватит ума явиться ко двору в своем рванье. Мужчины порою, как дети…» Дальше Анна не додумала, поскольку провалилась в сон. И спала она крепко – не так, как предыдущей ночью.
10
– Его превосходительство действительный статский советник Виллие и подпоручик Руцкий, – доложил адъютант.
– Проси, – кивнул Александр.
Спустя несколько мгновений в распахнутую дверь вошли лейб-хирург в мундире военного чиновника и офицер в егерском. Миновав порог, они поклонились и замерли в ожидании.
– Проходите, господа! – сказал Александр.
Посетители подошли к столу, за которым сидел император, и, встав в паре шагов от него, вперили взоры в государя. Александр скользнул взглядом по Виллие и перевел его на подпоручика. Молод, хотя не сказать, чтобы слишком. Взрослый, зрелый мужчина. Выше среднего роста, стройный, подтянутый. На груди Георгиевский крестик на банте. Одет в новенький мундир, явно сшитый у хорошего портного – Александр в таких вещах разбирался. Галуны, выпушки, эполеты – все это дорогой работы и из лучших материалов, как и горжет на груди. Странно видеть это на армейском подпоручике. Неужели Виллие расстарался и помог спутнику предстать перед государем в наилучшем виде? Сомнительно. Скуповат лейб-хирург, о том всем известно. Экономит на всем. Охотно пользуется возможностью поесть в царском дворце. Уходя после дежурства к себе на Английскую набережную, прихватывает пару свечей из числа тех, что предназначены для общего пользования. И зачем, спрашивается, так скупердяйничать? Для кого копит? Не жены, ни детей…
Вид подпоручика Александру понравился. Сам щеголь и любитель красивых мундиров, он ценил аккуратность и подтянутость у военных.
– Рад видеть вас, Яков Васильевич, – сказал Александр по-французски. Этот язык император знал лучше русского и предпочитал его в быту. – Читал ваше письмо. Если есть что добавить, выслушаю, но позже. Сначала поговорю с вашим спутником. Хочу спросить вас, подпоручик. Яков Васильевич писал мне, что умеете сводить мозоли на ногах.
– Имею опыт, – ответил Руцкий тоже по-французски. – Удалось помочь покойному Барклаю де Толли.
«Скромен, – оценил
