Курьерская служба (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич

Надел и её, толком ничего не почувствовал. Очередь дошла и до самого большого предмета, занимавшего половину коробки — замотанной во всю ту же «пупырку» статуэтки «Пожарник». Она была величиной чуть больше ладони, но оказалась выполнена чудесно и чрезвычайно-детально: из пяти или шести типов камней, с тонкими проволочками из металла, и без единого использования краски — весь цвет получался от игры минералов. К нему прилагался небольшой запечатанный конверт.

— Там инструкция по использованию. Вернуть можешь в течение двух месяцев при условии, что он ни разу не сработал, сумма вернётся за вычетом курьерских. Ну, как, всё устраивает?

— Устраивает, — кивнул я и подмахнул документы.

— Давай, учись уже скорее. Нужны работники очень, Корней ждёт. Скоро сельскохозяйственный сезон, очень много работы у отдела будет. Покупки крепостных, спецпредметы, всё прочее.

— Увидимся, — кивнул я.

Пройдя в дом, ознакомился с инструкцией — она оказалась весьма примитивной:

1) установить тактильный контакт съ верхней частью скульптуры для проверки,

2) нажать тумблеръ ВКЛ въ нижней части скульптуры,

3) определить примерный центръ окружности, кою требуется оберегать от пожара и сильного огня

4) установить въ сухомъ, проветриваемомъ помещении на возвышении, во избежание воздействий детей и домашнихъ питомцевъ.

Ни детей, ни домашних питомцев у меня не было и не намечалось в ближайшее время, поэтому я поставил его на угол кухонного гарнитура, предварительно выполнив оба первых действия. Спать лёг пораньше, потому что тело на второй день после тренировок болело изрядно, а на завтра предстояла следующая.

Но спать мне пришлось недолго. Спустя полчаса меня разбудила неистово-яркая вспышка света, после чего комната в доли секунды заполнилась тонкими струями дыма, мгновенно превратившимся затем в мелкую пену. Наступила кромешная тьма, в которой тусклым огоньком горела статуэтка. Пена залезла в ноздри и рот, заставила закашляться, захлебнуться. Я принялся отчаянно барахтаться в постели, но не оставалось ни единого свободного пространства для того, чтобы вздохнуть полной грудью.

— Остановись... остановись! — прохрипел я.

То ли это подействовало, то ли время работы устройства закончилось — неожиданно пена стала распадаться, лопаться, оседая мелкой росой, а в комнату из всех щелей со свистом задул свежий воздух. Откашлялся, сорвал одеяло, нащупал выключатель — свет не работал. Подбежал к статуэтке и нажал регулятор на поддоне. Выбежал на улицу, и тут стало всё понятно. Перед домиком Сида дымился так и не разгоревшийся костёр, а виновник представления сидел рядом, откашливаясь и отряхиваясь от пены — почему-то именно здесь её было намного больше.

— Что за... что за хрень, Эль! Это твои штуки, да?

— Мои, — усмехнулся я.

— Я мусор сжечь решил, коробки картонные — много накопилось. Что теперь делать-то?

— Разберись с проводкой. Я пока схожу к соседям.

Благо, половина из участков ещё пустовала, и из соседей не задело никого — волна лишь слегка коснулась стены дома по диагонали. Однако хозяин всё равно выбежал, недовольно размахивая каким-то стволом. Лет сорока, с залысиной, он был одет не то в военные, не то в охотничьи штаны цвета хаки и майку-алкоголичку. Увидев мой слегка растерянный вид, он слегка подуспокоился.

— Это ты балуешься?!

— Балуюсь. Меня поджечь пытались, купил вот защиту, а она сработала на костёр моего... соседа.

— Сенс, что ли? — мужичок отложил ружбайку. — А на дворянина не похож. Я на парня твоего гляжу, думаю, братья, что ли, живут? Только один беднее, другой побогаче. Комардин твой, получается?

— Он, угу.

Разговорившись, я выяснил, что зовут моего соседа Степан Савельевич, что он сержант-десантник, ветеран папуа-новогвинейского конфликта, за доблесть в котором государем был дарован дворянский титул, квартира в Москве и бесплатный участок для садоводчества.

Меня так и подмывало почитать подробнее про этот военный конфликт, но спать хотелось ещё больше, потому я прибрался в комнате и лёг спать.

Следующий день стажировки пронёсся так же быстро, как и предыдущие. Изучали Азию и взаимоотношения Японии со своими сателлитами. Поговорили о космической программе, и тут меня ждало немало открытий. Крупных космодромов, позволяющих осуществлять пилотируемые пуски, у Российской Империи было пять, а всего в мире — около пятнадцати. Это не считая мелких, которые запускали лёгкие ракеты со спутниками. На Луне, как оказалось, имелись базы уже у полдюжины государств. Марс официально не был обитаем, и строительство базы там ещё только начиналось при помощи автоматических аппаратов, но Иван Иванович произнёс это с таким хитрым прищуром, что не усомнился в сказанном только дурак. Осталось только гадать — является ли намёк причиной веры преподавателя в какие-то конспирологические теории, или же он действительно имеет связи и тайные познания в этой области.

Затем были два часа занятий по тренировке сенситивных навыков. Мы заходили в тесную комнату-переговорку с одним из преподавателем, где рассказывали о том, раскрыт ли навык, и если раскрыт, то какой.

Мне достался тот самый, что вёл философию и психологию. Я приготовился плавать, но вышло всё достаточно легко.

— Камнерезное матрицирование, значит. Артефакторство, — сказал мой собеседник, глядя в дело. — Ну, и как? Не получилось?

— Получилось один раз спонтанно. Почти всё забыл, может, осталось что-то из мышечной памяти.

— В каком смысле — забыл?

— После моего отчисления моя матушка вызвала психотерапевта-шарлатана. Который перестарался с пси-воздействием, стараясь заглушить мою травму по поводу внезапного отчисления. В итоге я забыл львиную долю того, что мне преподавалось.

Преподаватель сверлил меня взглядом, затем усмехнулся и сказал.

— Я вижу, что вы врёте. Только не могу понять — на счёт чего. Ну, в Курьерскую службу идут все, кто с крысами в чердаке. Или со скелетами в шкафу.

— Или с роялями в кустах? — сострил я, но собеседник не понял шутки.

— Одним словом, не стану вас терзать допросами. Мне кажется, вы не врёте на счёт того, что почти раскрыли данный навык. Может, у вас получится сейчас?

Он выудил из кармана тонкую прозрачную пластинку — я подумал сначала, что стекло, но по фактуре и бликам понял, что это был кварц. Рядом на стол легла пожухлая, сложенная вчетверо бумажка. Я развернул её и увидел там блок-схему. На вход предполагалось подавать касание рукой. Проверка спрашивала, является ли хозяин предмета — сенсом. А затем пластинка должна была загореться в видимом и ультрафиолетовом диапазоне. Отдельной схемой указывался блок питания силы — с интерфейсом для пополнения.

Удивительно, но все это я понял без особого напряга — то ли благодаря памяти реципиента, то ли благодаря собственному многовековому опыту.

— Фонарик? — предположил я.

— Он самый. Вечный, всепогодный, с проверкой. Может, получится? Попробуйте.

Я закрыл глаза и примерно понял, что надо делать. Или вспомнил?

Перебрал в голове мелодии, которые могли бы к этому подойти. Затем открыл, сосредоточенно глядя на лист бумаги со схемой. Напел что-то из рок-классики, из знакомого по прошлым мирам. Образы начали подтягиваться из памяти, но весьма смутные, нечёткие.

— «Я свободен, словно птица в небесах...» — пробормотал я.

Я глядел на листок не моргая уже почти минуту — попробуйте так сделать и поймёте, что это не так-то просто. Под самый конец на миг показалось, что схема на листке раздвоилась в глазах, приподнялась над бумагой и повисла в воздухе, обрастая разноцветными нитями Силы.

Но глаза уже нестерпимо жгло, и я крепко зажмурился.

— Не выходит, увы.

— Нет-нет, я всё видел! У вас почти получилось. Вы знаете, неполное раскрытие навыка в вашем возрасте может быть по многим причинам. Психологическая зажатость, закомплексованность... недостаток общения с прекрасным полом...

Мужчина хитро подмигнул.