Возрождение Феникса. Том 2 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Арсений! — кричит княжич.

— Не обижай Его Высочество! — вторит ему Алеся, брызгая слезами.

Дергаю Ричарда ближе к себе. Смотрю в его кричащие болью глаза.

— Убери, — спокойно говорю. — Повторять не буду.

— Я не могу-у-у…..

Новый хруст.

— И-у-у-у-у…я не-е хотел…

Ощущаю, как рука Дмитрия падает уже на мое плечо. Крепкое сжатие — внутри меня тоже стреляет болью. Но я терплю, плевать, не отпускаю стонущего принца.

— Он — сволочь, — натужно произносит княжич, наклонившись ко мне. — Но эта сволочь — мой родственник. Отпусти, иначе раздавлю тебя. Им есть кому заняться.

Я еще раз оглядываю перекошенное лицо Ричарда. Ему больно, это приятно видеть, но он бесполезен. Ошибка воспитания. Отбрасываю утырка на спинку дивана. Тут же звонит телефон в кармане Ричарда. Несмотря на боль, принц принимает звонок:

— Да, мама София, кха-а, — пытается держать ровно голос. — Нет… я…ты знаешь где я? Откуда? Кхе…прости…Яка случайно, я-я не хотел…да, возвращаюсь….прости… Даю ему трубку.

Дмитрий принимает мобильник и слушает минуту, затем говорит: «Понял, сделаю» и убирает гаджет в карман — своего пиджака.

— За тобой уже мама София следит, поздравляю, — жестко говорит Дмитрий. — Я конвоирую тебя до дома, брат. Считай это арестом. Пошли. Сеня… — княжич оборачивается ко мне. — Прости. Это…состояние должно пройти само. Неделя, не больше.

— Передай княгиням мои слова о суде, — я на Бесоновых даже не смотрю. Все мое внимание сосредоточено на поплывшей Алесе. Девушка с болью в глазах следит за стонущим Ричардом. Сейчас бы она, не глядя, согласилась на его предложение руки и сердца.

— Передам, — кивает Дмитрий и уходит вместе с братом. Наконец-то, хоть теперь Алесе не из-за кого страдать.

— Лесь, посмотри на меня, — мягко прошу.

Она смотрит с недоверием.

— Зачем ты сделал больно Его Высочеству? — пищит она недовольно. — Зачем ты так с ним? Принц Ричард же добрый и такой величественный… Зачем?

Ну, Фалгор. Не подведи. Это вызов твоим талантам.

— Затем, что он сделала тебе больно, Леся, — спокойно объясняю, налаживая зрительный контакт.

— Когда это? — мотает она головой. — Врешь. Не было такого.

Ласково улыбаюсь и поясняю.

— Сейчас, Лесь. Сейчас тебе очень больно — прямо в сердечке. Больно же?

— Да… — прислушивается она к себе. — Очень-очень больно.

— А почему, Леся, тебе больно?

— Потому что Его Высочество ушел, потому что он далеко… — признается грустно и бросает взгляд на дверь.

Фалгор, теперь используй парадоксальное мышление. Параллельно накатывай на ее сознание ритмичные волны. Сюрреалистическое предписание, не забываем, Фалгор.

— А ты бы хотела всегда болеть, когда Его Высочества нет рядом?

— Нет, конечно, — качает головой Алеся. — Сень, ты думаешь, мне нравится мучаться?

— Нет, — виноватая улыбка и всплеск расслабляющих волн. — Просто не хочу, чтобы ты мучалась.

— Я тоже не хочу… — вздыхает.

Эмоционально-значимые отношения налажены. Чтобы сдвинуть в желательном направлении, активно используем косвенные и невербальные внушения. Про щекотку волнами обаяния тоже не забываем. Красивый мужчина рядом может притупить жар воспоминания о далеком «альфа-самце».

— Вот-вот. Тогда давай договоримся, Лесь, два дня в неделю — скажем, в субботу и воскресенье — ты не будешь мучаться по Его Высочеству, еще четыре, так и быть, будешь, а пятый пополам — половину дня мучаешься, половину не мучаешься. Идет?

Я говорю так, будто предлагаю забавную игру, Алеся ведется и улыбается:

— Какой ты смешной, Сень, и шутки у тебя смешные. Ну давай попробуем. Чтобы чисто отвлечься.

Нежно касаюсь руки девушки и, плавно наклонившись к ней, горячо шепчу в ушко:

— Леся, красавица, а сегодня ведь суббота, — касаюсь губами сладкой мочки. — А мы уже начали. Так что скорее забывай до послезавтра Его Высочество. А я, так и быть, тоже забуду этого ур…принца, чтобы тебя поддержать.

Оглаживаю ее предплечье до локтя — почти неощутимым, легким касанием. В то же время согреваю дыханием шейку Леси. Барышня снова прерывисто дышит и чуть-чуть подается мне навстречу. Работает!

— Я попробую… — шепчет она тихо-тихо. Новый хороший признак, что Яка сдает позиции.

Еще минут десять трепетных поглаживаний, разговорного парадоксального гипноза и накатываний волн обаяния. Наконец мышление Алеси становится пластичным, податливым и готовым к изменениям. Она сама обнимает меня и водит носиком по моей груди. А потом, посреди порывистого букета ласк, она вдруг всхлипывает и зарывается лицом мне в воротник рубашки. Наконец начало отпускать.

— Тише-тише, — оглаживаю шелковистые волосы прижавшейся девушки. Сеанс еще не закончился, хоть и на финише.

— Сеня, Сенечка, — плачет Алеся. — Что это было? Я только что вдруг, стыдно сказать, захотела быть близко к Его Высочество, очень близко. Фу-у, бяка! Будто рубильник дернули. А теперь не хочу! Ты меня вернул, и теперь мне хочется быть только с тобой как и всегда, но не так гадко как с ним хотелось… Как же так?

Мягко обнимаю девушку — в пределах дозволенного. Сейчас она мне полностью доверяет и говорит всё что думает, не смущаясь. Такая вот психологическая терапия.

— Фрактал, детка, — не скрываю правду. Перебираю пальцами локоны девушки — мягкие, волнистые, приятные. — Ричард одурманил тебя. Теперь всё позади.

Аристократы вокруг смотрят на нас — кто-то качает головой, кто-то улыбается. Таким болотопсом мне придется на Лесе и жениться, слишком уж мы затискались на глазах других. Да и сейчас барышня совсем не обращает внимание на посторонних, продолжает мягко прижиматься грудью. Ох-х, тоже сейчас Яку словлю.

— Но…но зачем он так поступил? — спрашивает Алеся, поглаживая мой бицепс.

— Случайно, похоже. Но в любом случае он понесет наказание. Обещаю.

— Сеня… я люблю тебя, только тебя… — эти тихие, почти беззвучные слова затмевают музыку на фоне, как гром в тишине. — Хочу, чтобы ты знал… просто знал…

Заплаканные глаза Алеси горят в полумраке, как у кошки.

— Я знаю, малышка, я знаю.

Глава 19 — Княжеская кобра

Удивительно прекрасная дама усаживается в кресло за столом. Обольстительная фигура, сочные бёдра и выдающаяся грудь — всё женское добро и красоту скрывает черный деловой костюм. Белые волосы аккуратными прядями спадают на плечи.

— «Сестры», что это за беспредел без меня вы устроили? — льдинки голубовато-серых глаз смотрят из-под длинных ресниц на редкость пронзительно и строго. — Отлучилась на пару дней, называется.

Наманикюренные пальцы стучат по толстой папке на столе. Рядом лежит раскрытый конверт с письмом. Напротив, на стульях, устроились две княгини — Кали в футболке-распашонке и Аяно в голубой юкате, а, также, в углу на диванчике молчит старшая княжна Лиза, как две капли воды похожая на женщину, задавшую вопрос, — свою мать, княгиню Софию.

— Это риторический вопрос, Соня? — спокойно интересуется Аяно.

— Конечно, дорогая, — качает головой София. — Я уже ознакомилась со всеми аспектами этого смехотворного дела. Вас послушала, Митю с Лизонькой вот тоже, письмо мальчика почитала… Как будто главной жене Дома Бесоновых больше заняться нечем, — она бросает многозначительный взгляд на Кали, но лицо свирепой воительницы-поляницы непроницаемо. — Итак, первое — отныне Ричард находится под охраной в гостевом доме. Выходить оттуда ему запрещено. Также, доступ туда закрыт всем женщинам Дома Бесоновых, в том числе и прислуге.

— Всё еще шпарит Якой? — спрашивает Кали.

— После клуба, три часа назад, больше не замечен. Но Сварог его знает. Мы же не хотим лезть на стенку и выть на луну из-за собственного пасынка? — любезно улыбается София.

Лиза на диванчике краснеет. Внешне вылитая мать — идеальный овал лица, ореол серебряных волос, изумительное тело — она не унаследовала ее холодную прагматичность и бесстрастную, временами жестокую, расчетливость.