Александр Плотников - Коридор
21 Стен – пистолет-пулемет, состоящий на вооружении в английской армии во время второй мировой войны.
– Здравствуйте, Густав, – тут же кокетливо заулыбалась Мелен.
– Что-то в последнее время вы совершенно перестали нас посещать. Надеюсь, дело не в моей кухне?
– Нет, ну что вы. Скорее в моей неосторожности, – произнес он, поднимая вверх трость.
– А что с вами случилось?
– Да так, оступился, – отшутился тот, не желая вдаваться в подробности.
– Будьте осторожны, мне бы очень не хотелось потерять своего лучшего клиента.
В ответ на любезность Шеф расцвел, как ландыш, и от души прильнул к ручке Мелен.
– А что произошло с моим подопечным? – поинтересовался он, указывая на искореженное лицо Карла, для которого ссадины и синяки в последнее время стали нормой жизни.
– О, это отдельная история, – с восхищением произнесла она,
– если в вашем полку все остальные пилоты такие же рыцари, как мой Карл, то война закончится совсем скоро.
– Что же он такого сотворил, что заслужил от вас такие похвалы?
– Вел себя, как настоящий джентльмен. И отстоял мою честь.
– Но вы, я смотрю, ему за это с лихвой отплатили. Смотрите, как он светится. Не хочешь, наверное, обратно в полк? А Карл?
Последние слова были адресованы Карлу, и он не смог промолчать.
– Конечно, нет, господин майор. Я даже готов еще раз этих мерзавцев повстречать. Вы бы видели, как она за мной ухаживала, двое суток от постели не отходила.
Не успел он договорить, как что-то острое впилось под правую лопатку. – «Надеюсь, на острие булавки не было ее яда, иначе я обречен». – Мелен между тем, продолжая мило улыбаться, свободной рукой принялась гладить Карла по плечу, вероятно, для того, чтобы тот не завопил от боли.
– Я не сомневаюсь, – совершенно не о том подумав, заулыбался Бренеке. – Но мы на войне, Карл, и об этом не стоит забывать.
– Да, господин майор.
– Карл, ты тут прощайся, а минут через двадцать зайди ко мне. И не забудь у дежурного отметиться.
– Хорошо, господин майор.
Попрощавшись с Мелен, Бренеке поковылял в сторону аэродрома.
– Не мог без самодеятельности?
– Это самая малость того, чем я мог отплатить за твою доброту. И вообще…
– Все, давай прощаться, – прервала его она. – Ты не забыл, что я тебе говорила?
– Нет.
– Ну, тогда я пошла. Если надо будет срочно встретиться, позвонишь в бар и скажешь, что соскучился. У тебя номер есть?
– Да, в блокноте.
– И не подведи меня, пожалуйста. Из-за того, что я тебе поверила, под удар стала вся наша организация, так что рискую не только я, но и…
– Я все понимаю.
– Тогда, – Мелен поцеловала его в щеку, – до скорого.
– Ну, так не пойдет. Мы же с тобой любовники, а не родственники.
Не дав опомниться, Карл тут же прильнул к ее губам. И уже через несколько секунд с сопротивлением было покончено. Для Карла этот поцелуй был особо приятен. И не только потому, что Мелен была мастерица своего дела, но по большей части из-за того, что, заглянув ей за спину, он увидел ревнивые глаза Жана, которые сейчас казались ничуть не меньше фар его «изящного» автомобиля.
– Береги себя, дорогой, – произнесла Мелен, выскальзывая из объятий, пока он еще чего-нибудь не отхлобучил. – Не забывай звонить.
Ее испепеляющий взгляд, который видел сейчас только он один, выражал совсем не то, что говорили ее нежные губки. Но Карлу на это было уже глубоко наплевать.
* * *– Многое бы я отдал за то, чтоб очутиться в твоей шкуре, когда эта козочка резвилась с тобой, – нагло улыбаясь, произнес незнакомый офицер, который был никто иной, как капитан Фреш, начальник «Особого отдела» 26-го полка ПВО. Все это время он стоял в стороне. А когда Карл направился к базе, решил составить компанию.
– Не завидуй, это плохое качество. Вдруг еще сбудется, – спокойно ответил он вместо того, чтобы съездить наглецу по роже.
– Скажешь тоже, – еще шире заулыбался тот.
Глава 9
2 августа 1943 г.
Киль. Германия
– Черт, что они за машины делают? – в который раз выругался морской офицер в чине капитан-лейтенанта, сидящий за рулем. Коробка передач с диким скрежетом протестовала каждый раз, когда он пытался изменить скорость.
Карл о нем почти ничего не знал, кроме того, что звали его Пауль Шлибен и что он возвращался из отпуска на службу в Шербур, где сейчас в доке стоял его эсминец.
– Не огорчайся, старина, воюют они еще хуже, чем машины делают. Так что благодари господа, что тебе в трофей достался их автомобиль, а не подчиненные из какой-нибудь там Флоренции или Венеции.
А это отозвался его второй попутчик – Гюнтер Кляйн. Прошу любить и жаловать. Впрочем, любить его было довольно трудно, можно было только жаловать. И дело даже не в том, что из-за изуродованного осколками лица на него страшно было смотреть, а скорее, из-за характера, который был столь необуздан и резок, что лицо становилось лишь неотъемлемым дополнением «приятного образа». Именно ему-то Карл и обязан был тем, что возвращался в полк на машине, а не в переполненном железнодорожном эшелоне.
Когда-то в далеком прошлом, когда Гюнтер учился в школе, они с Паулем были друзьями. Сейчас, смотря на него, трудно было поверить, что он когда-то посещал это заведение, но, тем не менее, это было именно так. Вчера они совершенно случайно встретились и, к своему изумлению, узнали, что теперь оба будут служить в одном городе.
Вообще-то Гюнтер был на редкость удивительной личностью. Карлу до сих пор было непонятно, как они вместе могли сойтись. Ведь в быту тот был просто невыносим, а когда выпивал и вовсе терял над собой контроль, становясь невменяемым. К тому же до недавнего времени он воевал с партизанами в лесах Белоруссии, а что там творилось сейчас, Карл знал как никто другой. Но, по воле судьбы, в палате, кроме них двоих, жили еще два румына, которых Гюнтер вообще за людей не считал, и напыщенный венгерский полковник, мнение о котором у него было ничуть не лучше, чем о первых двух «сожителях». Исходя из всего перечисленного, можно было сделать вывод, что «дружить» ему, как говорится, было не с кем. Поэтому за две с половиной недели общения в Карле он нашел неплохого собеседника, а главное, слушателя того, что пережил за последние три года войны.
– А у тебя-то они были?
– Кто? А ты об этом. Нет, бог миловал, но под Москвой они так драпали, что обгоняли наши танки на марше.
– Ну, вы там тоже вроде как не наступали, – широко улыбаясь, произнес Пауль, – теперь понятно, почему мы от Иванов бежим по всем фронтам. Оказывается, проблема в этом.
Судя по дернувшимся желвакам и блеснувшим глазам, фраза Пауля была предпоследней каплей в наперстке терпения Гюнтера, но тот сдержался и, отвернувшись в сторону, стал разглядывать панораму местности, пробегающей за окном.
Закончились пригородные постройки Киля, и машина выехала на шоссе, проходящее по скалистому берегу Балтийского моря. Взгляду открылся необъятный морской горизонт, и в машину ворвался дурманящий запах моря, который, быстро освежив мысли, заставил по-иному взглянуть на этот чудесный, как оказалось, мир.
В нескольких морских милях от берега шла небольшая эскадра, возглавляемая тяжелым крейсером или линкором. По обоим траверзам лидера следовало четыре эсминца, словно борзые, мотавшиеся из стороны в сторону в поисках притаившейся где-то на дне вражеской субмарины. Выполняя очередной противолодочный маневр, корабли все разом повернули на север, оставляя позади широкие полосы бурлящего моря.
– Что это за корыто гребет? – указывая в их сторону, спросил Гюнтер.
– Где? – обернулся Пауль.
– Да вон, – указал тот еще раз.
– Э-э-э, по видимому панцерник «Лютцов» или «Шарнхорст» – карманный линкор[20].
– А почему карманный? – как всегда некстати, подал свой голос Карл.
– Спроси у «адмирала», – кивнул Гюнтер в сторону Пауля. – Он тебе расскажет. – Судя по довольной улыбке, он был отмщен.
– Ты это серьезно? – вопросительно уставился на Карла тот через зеркало заднего вида. – Об этом знают даже дети.
– Не обращай внимания, Пауль, он и не такое не помнит.
– Неужели такое возможно?
* * *– Карл, ты дочитал статью? – обернувшись, спросил Гюнтер.
Его изуродованное шрамами лицо расплылось в добродушной улыбке, если можно было так назвать этот звериный оскал. Карл молча протянул давно прочитанный и все это время лежавший в стороне журнал, с обложки которого загадочно смотрел завораживающе– гипнотический образ Зары Лиандер.
– А второй?
– Я еще читаю.
