Юрий Гулин - Сослагательное наклонение
— Но почему ты не взяла свободный диплом? Осталась бы в большом, как ты выражаешься, городе.
— А кому я там нужна — юрист липовый! Разве что на панель податься… Нет, Коленька, дома оно спокойнее. Тут у меня папа «шишка» местного разлива!
— А кто у нас папа? — брякнул затертую до дыр фразу Николай.
— А папа у нас начальник городского УВД!
— Понятно… Слушай, Машка, а может…
— Нет, Коленька, не может! Я хоть и стерва, но не до такой степени, чтобы снова тебе голову дурить! Ничего у нас с тобой не выйдет — в смысле любви. Вот переспать с тобой, если хочешь, я пересплю! В качестве моральной компенсации. А замуж не зови! Так что если хочешь, можешь «трахнуть» меня прямо здесь, и закроем тему!
Как ни странно, в эту минуту Николай почувствовал себя Кайем в замке Снежной королевы. Еще только что в голове бушевали жаркие страсти, и вот уже на смену им пришло ледяное спокойствие. Он смотрел на ставшую ему в один миг чужой молодую женщину и думал, какой же он действительно был недоумок, и как хорошо, что все это уже позади! Видимо Мария тоже заметила перемену, которая произошла с ее недавним ухажером. Она как-то сразу вся обмякла и в первый раз за время беседы улыбнулась. Правда улыбка получилась какая-то невнятная: полуулыбка — полугримаса.
— Извини, Коленька, за ушат холодной воды, но поверь, что так будет лучше! Думаю, что ты на меня уже вдоволь насмотрелся, так что я пожалуй пойду…
… В этот день Николай в прокуратуру не вернулся. Зато на следующее утро появился, как ни в чем не бывало, и рьяно включился в работу. Теперь, когда неудача на любовном фронте надолго остудила ему голову, работа стала единственным предметом приложения всех его сил. Началось стремительное продвижение по служебной лестнице. Скоро рамки провинциального Ключ-Каменска стали для Мерзликина слишком тесными, и в областной прокуратуре уже всерьез думали о переводе перспективного юриста в областной центр. Так бы оно, скорее всего, и случилось, не произойди в городе рядовое, на первый взгляд, событие, которое стараниями Мерзликина грозило перерасти в ЧП федерального масштаба…
… То, что случилось в Ключ-Каменске 9 мая 2007 года, словно раскат грома встряхнуло провинциальный городок, и как удар молнии раскололо общественное мнение на две части. Если верить милицейскому протоколу, дело выглядело следующим образом… Около полудня, недалеко от входа в городской парк культуры, трое молодых парней попросили гражданина Матвеева Бориса Сергеевича уступить им Георгиевскую ленточку, одну их тех, которые до этого раздавались всем желающим, но которые к моменту начала инцидента закончились. В ответ на просьбу, гражданин Матвеев сначала грубо оскорбил молодых людей, а потом жестко их избил, нанеся одному из пострадавших серьезные увечья… Но многие из тех, кто являлся свидетелем драки, говорили совсем иное. Во-первых, молодые люди были изрядно навеселе. Во-вторых, именно они первыми начали оскорблять гражданина Матвеева, а потом попытались силой сорвать с его груди Георгиевскую ленточку… Старший следователь городской прокуратуры Мерзликин, к которому попало дело Матвеева, быстро оценил всю неоднозначность создавшейся ситуации. Идеальным вариантом, по его мнению, было бы примирение сторон, и недоведение дела до суда. Но этому серьезно мешало то обстоятельство, что одним из «потерпевших» был сын градоначальника Ключ-Каменска, и именно ему Матвеев в завязавшейся драке своротил нос. Для восстановления фейса, парню требовалась пластическая операция. Понятное дело, что обозленный папаша требовал от прокуратуры самого сурового наказания преступника… Не зная, как ему поступить, Мерзликин отправился за советом к городскому прокурору…
… - Что тут непонятного? — удивился прокурор. — Налицо злостное хулиганство с нанесением тяжких телесных повреждений.
— Это по протоколу. А по показаниям свидетелей дело выглядит совсем иначе.
— Дай посмотреть…
Прокурор несколько минут читал материалы дела.
— Ну, это мы уладим. Свидетели изменят показания.
— И Мирошникова изменит?
— Да, тут ты прав, эта вряд ли изменит… И угораздило же эту стерву затесаться в свидетели!
— Таким образом, получается, что зачинщиком драки был не Матвеев. Мирошникова утверждает, что записала всю драку на мобильный телефон, и грозится разместить запись в интернете, если Матвеева «засудят».
— Да… дела… Получается, придется переквалифицировать дело на «превышение пределов необходимой самообороны»? Мэр будет недоволен… Но, кажется, ты прав. Нам лишний шум ни к чему. Много мы этому стервецу дать не сможем, но за решетку упечем! Давай, Николай, готовь дело к передаче в суд. С мэром я сам поговорю.
— А как же Георгиевская ленточка?
— А причем тут ленточка? Ты только политику сюда не примешивай! К тому же Георгиевская ленточка не является государственной символикой…
— Но попытка ее сорвать вполне может квалифицироваться как общественно опасное деяние!
— Ты так считаешь? — прокурор задумчиво посмотрел на Мерзликина. — Хорошо, я подумаю… Вы пока свободны.
На следующий день Мрезликин в срочном порядке передавал дела Троицкой. Его включили в следственную группу областной прокуратуры для расследования одного особо тяжкого преступления, правда, вдали от Ключ-Каменска…
… - Вы Мария Срегеевна, уделите особое внимание делу Матвеева. Я в пояснительной записке все указал.
— Не беспокойтесь, Николай Николаевич, все будет в порядке!
— Я надеюсь…
… Поработал Мерзликин в командировке весьма плодотворно. Начальство осталось им довольно. Его перевод в область был вопросом нескольких дней. В Ключ-Каменск Мерзликин вернулся, практически, за чемоданами. Каково же было его удивление, когда он узнал, что суд над Матвеевым уже состоялся, и его осудили на два года за «превышение пределов необходимой самообороны» — правда условно, и денежному штрафу в виде компенсации расходов на лечение пострадавшего от его руки сына мэра…
… - И что вас так возмутило? — перебил Мерзликина Мороз. — Достаточно мягкое наказание. Могло быть и хуже…
— Да как вы не понимаете? Этим приговором они успокоили общественное мнение, но не избавили Матвеева от тюрьмы!
— Ну, это зависело от его поведения в течение условного срока.
— А вы знаете, во сколько оценили пластическую операцию для сына мэра? В пять тысяч долларов!
— Не хило…
— Вот именно, что «не хило»! А теперь представьте себе человека, находящегося под подпиской о невыезде, лишенного работы, — Матвеева уволили по наущению мэра — с которого судебные исполнители требуют такую сумму? Даже продав свой дом и все имущество, Матвеев не набрал бы и половины этой суммы. И тогда отчаявшийся человек обязательно сотворил бы что-то такое, что сделало бы условный срок безусловным!
— Вы действительно считаете, что это было просчитано заранее?
— Нисколько в этом не сомневаюсь! За те годы, что я провел в Ключ-Каменске, я хорошо изучил нравы местной элиты!
— И что же вы предприняли.
— Связался с областной прокуратурой и попытался отменить приговор.
— И что?
— Послали, — нехотя ответил Николай. — Куда, говорить не буду, догадайтесь сами. И еще пригрозили, что если я не успокоюсь, то не видать мне перевода в область как своих ушей.
— Сурово… Но, если я правильно понимаю, на этом вы не успокоились?
— Нет. Я связался с одним из депутатов Государственной думы от оппозиции, и передал ему материалы по делу Матвеева.
— Однако… Вот так вот взяли и заложили все свое начальство?
— А что мне оставалось делать? Спокойно смотреть, как губят хорошего человека?
— Ничего себе, хороший человек — нос пацану своротил!
— От выходок этого «пацана» давно уже весь город стонал. А Матвеев в армии служил в десанте, вот и не рассчитал маленько. Его ведь трое атаковали…
— Понятно… И что дальше?
— Депутат начал было «гнать волну», но тут все разрешилось самым неожиданным образом. Отец мэра, дед «потерпевшего», оказался ветераном войны, боевым генералом. Когда началась шумиха в Думе — все узнал. Прикатил в Ключ-Каменск и устроил сыночку, с внучком на пару, хороший разнос.
— И что — приговор отменили?
— Нет, конечно. Но от денежной компенсации пострадавшая сторона отказалась, а Матвеева восстановили на работе. К тому же он может рассчитывать на сокращение срока.
— Значит, все закончилось благополучно?
— Для Матвеева — да, для меня — нет!
— Не простили вашего обращения к депутату?
— Не простили… Вот еду на ковер. Думаю, прокуратуру придется оставить…
В купе воцарилось молчание. А вскоре за окном замелькали пригороды Екатеринбурга и все стали собраться…
… На привокзальной площади, Мороз, прощаясь с Мерзликиным, протянул тому свою визитку.
