Дмитрий Шидловский - Враги
После поражения Германии в Первой мировой войне Берлину пришлось отозвать свою дивизию из Ингерманландии, что очень ослабило Зигмунда. «Хоть это обещание Черчилль сдержал — надавил на переговорах», — недовольно думал Алексей.
Но в то же время неизмеримо усилилась Красная армия, так что положение оставалось тяжелым.
Североросская армия тоже пополнялась весьма активно. В августе была начата мобилизация. Но когда часть территории оказалась оккупированной, поток добровольцев с захваченных немцами и большевиками земель хлынул неимоверный. И армия Зигмунда, и красные грабили нещадно. Одни прикрывались национальной идеей, другие — борьбой за социальное равенство. Впрочем, для местного населения разницы не было. Ограбленные до нитки, а часто и потерявшие свои дома люди тысячами бежали в Псков и Новгород. Мужчины, оказавшиеся без работы, охотно шли на военную службу, желая отомстить оккупантам. Несмотря на потери, североросская армия увеличивалась так быстро, что оружейное производство, налаженное в Пскове и Новгороде, не справлялось с заказами.
Росло и партизанское движение. Алексей входил теперь в состав верховного командования североросской армии. После того как в его подчинение были отданы многочисленные партизанские отряды, он руководил всей диверсионной деятельностью в тылу врага и даже часто опережал в сборе информации армейскую разведку, что неизменно вызывало гнев ее руководства. Теперь он именовался начальником Управления спецопераций и снова был частым гостем в президентском кабинете.
Качество и уровень подготовки войск у всех противоборствующих сторон оставляли желать лучшего. Впрочем, вряд ли чего-либо другого можно было ожидать от армий, формировавшихся подобным образом и в подобных условиях. Хотя за прошедшие годы на сцене появился образ этакого профессионального солдата, на собственном опыте научившегося выживать в условиях мировой бойни, общую удручающую картину это не меняло. В этих условиях Алексей чрезвычайно гордился тем, что ему удалось создать боеспособную воинскую часть, выросшую теперь до полка и прекрасно зарекомендовавшую себя в боях. Спецполк был вооружен автоматическими винтовками и автоматами оружейника Федорова[19], сбежавшего из Сестрорецка от Зигмунда и поступившего на Новгородский оружейный завод.
Прекрасно подготовленные и обученные солдаты, вооруженные лучшим на данный момент оружием, неоднократно одерживали победы над численно превосходящим противником, словно подтверждая ставшую теперь любимой фразу Алексея, что качество не компенсируется ничем. Впрочем, сейчас, казалось, эту истину можно было поставить под сомнение. Хуже экипированные, но все же численно превосходящие войска противника теснили армию Оладьина. Хотя единственное, чем оправдывал себя Алексей, это то, что сама североросская армия в целом ненамного превосходила числом любую из союзных армий.
Сейчас его полк готовился к прорыву. Несмотря на то что под Новгородом собралась крупная группировка, по оценкам Дашевского, продержаться она могла не более месяца. Поэтому Алексей готовился уйти в тыл врага, чтобы глубоким рейдом нарушить его коммуникации.
«Опять кучи трупов, реки крови, — подумал Алексей. — Стоит ли?» Но тут же перед его глазами встал образ мирной, богатой, свободной земли, которую он защищал. И в следующий миг он сменился картиной разоренных деревень, видом раскулаченных крестьян, увозимых в Сибирь, на верную смерть. «Нет, — твердо решил он, — стоит. Ты еще слаб в рукопашном бою, но Колычев уже показал тебе, что и в самом проигрышном положении можно переломить ситуацию, нанеся противнику опасный удар в слабую точку. А вся жизнь не слишком отличается от кулачного поединка. Дерись или сдавайся. Я не сдамся!»
За его спиной послышались шаги. Обернувшись, он увидел капитана Пеери, начальника полковой разведки. Пресекая ненужные формальности, Алексей бросил:
— Докладывайте.
— Красные снимают девятую и двенадцатую дивизии и грузят в эшелоны, — взволнованно произнес Пеери. — По сведениям, полученным от пленных красноармейцев, на Южный фронт.
— Что?!
— Операция «Норд-Вест» отменена.
Не произнеся ни слова, Алексей бросился в башню монастыря. Сорвав трубку аппарата прямой связи, он закричал:
— Вайсберг, главнокомандующего, быстро. Через минуту, услышав голос Оладьина, он прокричал:
— Красные снимают части.
— Знаю, — пророкотал адмирал. — По всему фронту снимают. Немедленно приезжай в ставку. Надо обсудить дальнейшие действия.
* * *«Паккард» остановился у здания полпредства. Павел отворил дверь и, не дожидаясь, пока выйдет Наталья, и не подавая ей руки, быстрым шагом направился к входу. Взлетев на второй этаж, он миновал приемную и прошел в свой кабинет. Там, сидя в мягких креслах, его уже ждали два человека. Один, лет сорока, в костюме, лакированных туфлях и при галстуке, — Йохан Круг, первый секретарь Коммунистической партии Ингерманландии. Это был тот самый человек, который принимал Павла в партию пять лет назад. Другой, лет тридцати, в галифе, косоворотке, пиджаке и сапогах, был второй секретарь Тимофей Харитонов. Ингрийская Коммунистическая партия была создана по указанию Ленина и при активном участии Павла год назад и являлась, по сути, отделением РКП(б). Но свою основную задачу — убедить короля Зигмунда, что он имеет дело с местной политической силой, а не с агентами влияния соседнего государства, — она выполняла хорошо.
Пожав руки посетителям и усевшись в кресло напротив них, Павел произнес:
— Я уполномочен сообщить, товарищи, что в связи с серьезными неудачами на фронте и окружением армии генерала Фишера под Псковом король Зигмунд только что подписал указ о легализации с завтрашнего дня, то есть с двадцатого мая, Коммунистической партии Ингерманландии и о формировании рабочих дружин под ее контролем, для поддержки армии Ингерманландии. Командующим рабочими дружинами, по согласованию с товарищем Лениным, назначен я.
— Вы собираетесь воевать за Зигмунда? — вырвалось у Харитонова.
— Мы собираемся воевать против белогвардейского правительства Северороссии, — парировал Павел.
— Простите, но как посол может руководить войсковыми формированиями иностранного государства? — поднял брови Круг.
— Товарищи, — проговорил Павел, — вы же знаете, что между полпредом Советской республики и буржуазным дипломатом есть существенная разница. Большевики не признают буржуазных государств, и любой из нас, оказавшись за границей, становится борцом за интересы пролетариата против эксплуататоров. Вы знаете, что в ноябре восемнадцатого советское полпредство приняло самое деятельное участие в революционном восстании в Берлине, вплоть до раздачи оружия революционным рабочим и координации их действий[20]. Кроме того, я — фигура компромиссная. Зигмунд был категорически против того, чтобы формирование возглавил кто-то из руководителей Ингрийской компартии, а для нас было неприемлемым назначение на эту должность немецкого генерала.
— Пока вы собираетесь бороться за реакционера короля Зигмунда, — покачал головой Харитонов.
— Такова особенность политического момента, — возразил Павел.
— Какая бы особенность ни была, — начал кипятиться Харитонов, — почему мы должны сражаться за феодальный режим Ингерманландии? Давайте поднимем восстание, как и планировали, свергнем короля и уже в качестве Ингрийской Советской Республики выступим против Оладьина.
— Мы собирались сделать так, — ровным голосом произнес Павел, — после взятия Новгорода и Пскова. Тогда Красная армия поддержала бы наше выступление и с режимами Оладьина и Зигмунда было бы покончено одним ударом. Но сейчас ситуация совершенно иная. Когда мы захватим власть в Петербурге, буржуазная армия Ингерманландии в лучшем случае рассыплется, а в худшем — объединится с Оладьиным. Так или иначе, даже против войск Оладьина, девять месяцев выдерживавших напор красной армии и немцев, нам одним не выстоять. А у Москвы нет войск, чтобы поддержать нас.
— А если произойдет коммунистическая революция в Финляндии… — начал Харитонов.
— А если нет? — возразил Павел. — Тогда нас всех перебьют. Мы погибнем за правое дело, но не оказав ему помощи ни на толику. Товарищ Ленин призывает нас смотреть на ситуацию диалектически. Всегда проще победить, играя на противоречиях врагов, чем атаковать их монолитный строй в лоб.
— Почему бы тогда не подождать, пока буржуи передерутся между собой? — откашлялся Круг.
— Потому что, по оценке военспецов, привлеченных Реввоенсоветом для анализа ситуации, без поддержки рабочих дружин режим Зигмунда может рухнуть уже осенью. Не факт, что к этому моменту мы уже разобьем белые армии на юге. И тогда реакционный режим Северороссии может усилиться и ударить в спину рабочей республике.
