Алексей Волков - Гавань Командора
– А Командор? – Лорд слушал с невольной жадностью.
Пленение былого противника вполне может послужить поводом для обвинений его, лорда Эдуарда, в качестве экс-губернатора колоний. Мол, одолели же вашего флибустьера. Так почему же вы не могли этого сделать?
– Его захватили раненым, без сознания. Насколько понял, с ним лишь один из былых офицеров. А так – вся команда набрана совсем недавно уже во Франции. Буквально накануне моего отъезда прошел еще один слух. Будто баронет собирается подлечить Командора, однако лишь для того, чтобы вздернуть его по обвинению в пиратстве. То, что у Санглиера есть официальный каперский патент от французского короля, Пита не смущает. Как и то, что Санглиер – кавалер ордена Святого Людовика.
– Санглиер является кавалером? – переспросил Эдуард. Пусть в данном случае особого удивления не испытывал.
Кавалерами становятся или по древности рода, или по заслугам. Как с древностью, в случае с Командором неясно, все-таки объявился он из Московии, то есть откровенной глухомани, по сравнению с которой даже колонии покажутся процветающими и культурными странами, но заслуг перед короной у Санглиера более чем достаточно.
Жаль только, что перед французской короной.
– Вы говорите – повесить? – с некоторым запозданием дошло до лорда Эдуарда.
– Именно так, мой дорогой друг, – подтвердил сэр Чарльз.
В принципе, Эдуард не возражал бы против смерти Санглиера. Но сами собой возникали возражения.
Во-первых, позорная смерть шла вразрез с законами войны. Известие о незаконной казни обязательно дойдет до французского короля и его приближенных, и те в свою очередь могут точно так же поступить с любыми пленными британскими офицерами. Без всякой зависимости от их предыдущих дел.
Во-вторых, одно дело добить противника втихаря, однако, раз просочившись, слухи станут достоянием всего высшего света. Пусть Пит – племянник самого первого лорда; человеку, обесчестившему свое имя, никакого пути в порядочное общество нет. И выдавать за такого дочь нельзя. Дабы она не разделила опалу мужа.
А в-третьих… Вернул же Командор Мэри целой и невредимой. Более того, постарался, чтобы с ней ничего не случилось на обратной дороге. Хотя мог просто оставить в джунглях, не заботясь о ее дальнейшей судьбе.
Элементарная порядочность требовала, чтобы к Санглиеру тоже было проявлено некоторое снисхождение. Это в колониях он был главным противником. Там требовалось вывести его из игры любыми методами. Здесь Эдуард ни за что не отвечал, следовательно, врагов иметь не мог. И даже благо Англии не требовало гибели бывшего флибустьера. Напротив, казнь сильно могла ударить по престижу. Тем более пленный навредить больше не мог.
Бывший губернатор старательно обдумал со всех сторон сложившееся положение и лишь затем покосился на старого друга.
Похоже, толстяк думал так же. Иначе он бы не начинал разговора и сообщил о случившемся лишь тогда, когда исправлять что-либо стало уже поздно.
– Надо как-то остановить баронета, – высказался лорд.
– Я совершенно согласен с вами. Тень падет на всех нас, – как предполагалось, ответил толстяк.
– Но так действительно нельзя! – Эдуард здорово разволновался. – Или не надо вообще было брать в плен.
– О чем вы, отец? – Как ни караулили молодую леди, она вновь появилась совершенно неожиданно.
Наверняка вошла в дом с черного хода, а в гостиную поспешила, узнав о приезде любимого дядюшки.
– Кто здороваться будет? – смутившись, напомнил отец.
– Здравствуй, Мэри! Ты все хорошеешь. – Сэр Чарльз поднял с кресла свое грузное тело и склонил голову в вежливом поклоне.
– Здравствуйте, Чарли. – Мэри привычно коснулась губами лба толстяка. – Добрый день, папа. Так о чем вы вели речь?
– Ерунда. Недавно захватили французских пленных. Вот мы и рассуждали об их дальнейшей судьбе.
– Каких пленных? – Никакой тревоги в голосе девушки не было. Лишь легкий интерес к теме.
– Вы бы лучше переоделись. С минуты на минуту к нам с визитом пожалует один сосед, – лорд старательно уводил разговор в сторону. – Не выйдешь же ты к гостю в таком виде!
– Як нему вообще не выйду, – чуть улыбнулась Мэри.
Улыбка была лишь тенью той, прежней, однако совсем недавно девушка не улыбалась вообще.
– Насколько я понимаю, молодой баронет приезжает отнюдь не ко мне, – сообщил лорд.
Он пока не решил, стоит ли пытаться связать судьбу своей единственной дочери с возможным изгоем из общества. Может, попробовать воздействовать на баронета? Как ни крути, Пит племянник первого лорда. Лучшей партии не найдешь. Если, конечно, баронет во всем останется джентльменом.
– К вам баронет… – Слуга, торжественный, словно принимал короля, завел обычную в таких случаях речь.
– Проси, – оборвал его Эдуард. Титулы Пита он знал без представлений. Как титулы очень многих знатных соотечественников, а также подданных соседних стран.
Он покосился на Мэри, но девушка демонстративно отвернулась и отправилась во внутренние покои.
Пит вошел в гостиную стремительной походкой, едва только отзвучали слова лорда Эдуарда. Лицо баронета светилось самодовольством, и лишь в глазах мелькнуло нечто, похожее на отчаяние, при виде прямой девичьей спины.
Приветствие прозвучало, когда Мэри уже не было в зале. Леди даже не сочла нужным изобразить подобие вежливости. Благо, знатным девицам прощается многое из того, что ни за что не простится джентльменам любого возраста.
Баронета явно задело такое обращение, но к речи он подготовился заранее и начал ее уже независимо от обстоятельств. Просто по инерции решившегося на что-то человека.
– Лорд, я имею честь просить руки вашей дочери… – Племянник первого лорда заученно отбарабанил все положенные обороты и застыл, ожидая решения или хотя бы приглашения присесть.
Лорд Эдуард решил, что второе дать проще, и указал офицеру на одно из кресел.
– Я польщен вашим предложением, баронет, – когда Пит утвердился в кресле и молчать стало невежливо, медленно произнес лорд Эдуард. – Только тут есть две вещи, которые от меня практически не зависят. Видите ли, когда-то очень давно в порыве вполне понятной отеческой любви я дал дочери слово, что без ее позволения никому не отдам ее руку. Поэтому вам надлежит самому спросить ее о решении.
– Это же пустяки! – Пит прямо излучал самоуверенность. Он явно ощущал себя победителем во всем. О том, что кто-то вдруг не сможет оценить такого блистательного мужчину, ему явно не приходило в голову. – У меня есть неотразимые аргументы.
При последних словах он горделиво коснулся шпаги, словно собирался сражаться, а не просить выйти за него замуж.
Остальные присутствующие в лице хозяина и его старого друга намного пессимистичнее оценивали шансы новоявленного жениха.
– Надеюсь, вы будете настолько любезны, высокочтимый лорд, чтобы позвать сюда вашу прелестную дочь? – Нет, никогда природному моряку не стать настоящим оратором. Хотя людей светских среди них всегда было много.
Лорд позвонил в колокольчик, вызывая слугу. Будничный жест хозяина вызвал у Пита заметное разочарование. Наверно, баронет ждал, что осчастливленный отец отправится за дочерью сам.
– Предупреждаю – моя дочь достаточно придирчива в выборе и отказала уже очень многим, – буднично произнес Эдуард.
– Надеюсь, мне не откажет. Особенно если к моей просьбе присоединится ваша. – Самоуверенность вновь одержала у потенциального жениха верх. – Вы ведь поддержите меня, лорд? Ах, да. Вы, кажется, что-то поминали про второе условие.
– Видите ли, любезный баронет, мой род очень древний, а дочь у меня одна, – медленно сказал экс-губернатор. – И я должен быть уверен, что передаю ее человеку не только прославленному и имеющему перспективы по службе, но и принятому в лучшем обществе. Иными словами, с безукоризненной репутацией.
– А, – небрежно махнул рукой Пит.
Он принадлежал к высшему свету уже по факту рождения, теперь же дополнительно по высокому положению дяди.
– До меня дошли нехорошие слухи, которым не хотелось бы верить, но как отец я обязан знать правду, – Эдуард по-прежнему говорил медленно, старательно взвешивая каждое слово.
Пит явно не понимал, к чему весь этот разговор.
– Баронет, я недавно из Лондона и там услышал поразительные вещи, – вступил в разговор сэр Чарльз. – В обществе говорят, будто вы собираетесь повесить кое-кого без суда, не имея на это никаких прав. Согласитесь, подобное нарушение чести не прощают.
Обвинение было достаточно серьезным, хотя Пит еще не понимал этого. Он чуть поморщился, словно речь шла о пустяках:
– При чем здесь честь? Я всего лишь собираюсь вздернуть откровенного пирата. Кстати, известного вам по Вест-Индии Санглиера. То есть всего лишь выполнить свой долг.
– Если бы пирата, то разговора бы не было. У вас в плену находится капер Его Величества французского короля, офицер и кавалер ордена Святого Людовика де Санглиер, – вздохнул толстяк.
