Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы
– Нет проблем. Столько мы и будем ехать. Сейчас позвоню капитану, чтобы не превышал скорость сорок и в Борках или Мерефе стал в отстой, пока не прикажу… Кофе приготовить?
– Даже не знаю. Душ, рюмку коньяку и в постель – вот этого хочу безусловно.
Она потянулась, выгибая узкую спину. Шульгин вдруг вновь ощутил острое желание обладать ею. То, что влекло его к Ларисе, проявилось сейчас с еще большей силой. Или возбуждающе действовали пережитый страх смерти и то нервное напряжение, что он испытал во время допросов?
– Хорошо. Иди в душ, а остальное я приготовлю.
– Нет-нет, не надейся, я сразу спать… – поняла она Сашкино настроение.
Шульгин ничего не ответил. Для чего ненужные споры с женщиной? Только вот походочка, которой она пересекла салон, внушила ему некоторые сомнения. Зачем бы так ненавязчиво демонстрировать умение поигрывать бедрами всего лишь на шести метрах вагонного пространства?
Еще за тонкой стенкой шумели тугие струи воды, а Сашка уже принес кофе в ее купе и торопливо проглотил большую рюмку, чтобы удержаться в бодром состоянии. Тоже ведь вторые сутки на ногах, не считая короткого полусна. Высосал дольку лимона, а покурить вышел в коридор, оставив дверь приоткрытой. В расчете он не ошибся. Лариса выскользнула из душевой, обернутая в махровое полотенце, села на край своей полки. Увидела накрытый стол. И, наверное, подумала, что Шульгин всерьез принял ее слова, а то и просто, обессилев, отправился спать. Тем же торопливым движением, что и сам Сашка, она опрокинула стопку коньяку, глубоко вдохнула носом и выдохнула ртом.
«Умеет пить девочка, а целый год притворялась», – подумал Шульгин, выбрасывая окурок и входя в купе.
– Ты еще здесь? – наклонила она голову и капризно оттопырила нижнюю губу.
– Где же мне еще быть? – В вагоне снова было почти темно из-за опущенных плотных штор.
– Я же сказала: ничего не хочу, иди к себе…
– Хорошо, пойду, – легко согласился Шульгин. Он и вправду понял, что лучше всего будет поспать в одиночестве.
…Вот обо всем этом, только гораздо короче и без интимных подробностей, естественно, и рассказал Шульгин в кабинете Берестина, когда проводили Слащева и остались своим кругом – Алексей, Шульгин, Басманов и Лариса. Затем Сашка подробно изложил и свои планы на будущее.
– Ты, Леша, завтра организуй во всех подконтрольных тебе газетах заметочки, как гнусные бандиты напали на поезд, в котором следовал в Москву вновь назначенный посол, то есть я. О жутком бое и геройской гибели его защитников. Особо акцентируй внимание на подвиге поручика Нелидова. Следует немедленно наградить его посмертно Георгием, устроить торжественные похороны с участием войск гарнизона. И обо мне некролог набросайте. Мол, боевой офицер и дипломат, горячий сторонник мира на российской земле, павший жертвой бандитов как раз тогда, когда вез в Москву новые предложения о достижении гражданского согласия и взаимовыгодного сотрудничества… Ладно, это я сам распишу. А ты, Михаил Федорович, – обратился он к Басманову, – подготовь мне взвод самых лучших наших бойцов. В основном из московского отряда. Причем поровну классных боевиков и ребят, пригодных для агентурной работы. Я намереваюсь затеять очень крутую игру. На самом высоком уровне. Главным координатором будет Лариса Юрьевна… – Он указал на нее, и Лариса, совсем такого не ожидавшая, даже подскочила возмущенно со стула, однако тут же опустилась обратно и ухитрилась ничего резкого не сказать в ответ. Сообразила, однако.
Еще минут двадцать Шульгин объяснял друзьям свой замысел. Достаточно грандиозный, охватывающий почти всю правящую верхушку РСФСР и еще половину цивилизованного мира.
– Ты не боишься, Саша, втянуть нас в новую мировую войну? – спросил стратегически мыслящий Берестин.
– Скорее наоборот, только так мы от мировой войны сможем удержаться. Сведя ее к серии молниеносных локальных операций. Да и то если наши оппоненты вовремя не одумаются.
– А вы не позволите мне, Александр Иванович, – вежливо и бесстрастно спросил Басманов, – лично возглавить затребованный вами взвод? Что-то мне хочется с вами вместе заняться большой политикой…
– А как же управление? Я надеялся, что вы в ближайшее время организуете его на манер четвертого управления РСХА.
С тех пор как Басманов зарекомендовал себя человеком умным и абсолютно преданным, Шульгин позволял ему смотреть многие фильмы из видеотеки, в том числе и «Семнадцать мгновений весны». Ничего там, кстати, не было такого, чего не мог понять человек, живший на четверть века раньше. Это вот как наши герои, будучи молодыми, думали в шестидесятом, скажем, году, что в восемьдесят пятом жизнь будет ужасно непохожая, как у Стругацких будущее в «Пути на Амальтею». А дожили и увидели, что ничего особенного. Только товаров в магазинах поменьше и телевизоры чуть лучше качеством. Так и немцы сорок пятого года не показались Басманову чем-то принципиально отличными от таковых же года семнадцатого.
– С этой ролью полковник Сугорин куда лучше меня справится. Кадровую структуру нарисует, людей наберет, спецподготовку наладит. Особенно если капитан Воронцов своих инструкторов сюда пришлет. Тогда через месяц и тысячу человек до нужной квалификации подготовить можно. А я лучше практической работой займусь, ей-богу…
На том и сошлись.
– А ты еще, Алексей, радируй Воронцову в Севастополь, что времена резко посуровели, пусть объявит для себя готовность номер один. Что на меня напали – это просто эпизод. За него возьмутся немедленно и еще круче. Да и сам поостерегись. Нам еще для себя пожить бы надо…
ГЛАВА 8
Снова, как и в сентябре, Шульгину пришлось проникать в Москву нелегально. Хотя совсем недавно он мечтал въехать в нее торжественно, в качестве полномочного посла. Ну, значит, неправильные были у него мысли, ибо все в жизни точно так, как в учебниках химии сказано: процесс идет лишь в пределах существующих законов и никак иначе.
Ставший уже для него привычным образ старичка-интеллигента он дополнил еще окладистой бородой – на случай, если кто-нибудь из уцелевших чекистов запомнил облик земского врача, учинившего жестокое побоище на Николаевском вокзале. И теперь Сашка выглядел скорее похожим на купца-старовера в длинной поддевке и суконном картузе, опирающегося на суковатую лакированную трость, внутри которой скрывался гладкоствольный пятизарядный штуцер, стреляющий картечью.
По ранее отработанной схеме тридцать человек группы Басманова, рассредоточившись по всему поезду, прибыли на Курский вокзал. Половина отправилась на хитровскую квартиру, где их не успели забыть и где на хозяйстве оставался поручик Рудников, еще часть – в Новодевичий монастырь. А Шульгин, Басманов, Лариса и еще четверо человек поехали в Столешников переулок.
Некоторые ухищрения потребовалось предпринять Шульгину, чтобы провести своих людей в квартиру, не существующую в данной реальности. То есть сначала подняться на площадку третьего этажа, освещенную цветными пятнами проходящих через причудливые витражи солнечных лучей, убедиться, что нет поблизости чужих любопытных глаз, вновь не без внутренней нервной дрожи превратить ободранную, с лохмотьями рогожи и торчащей из-под нее пакли дверь в щеголеватую, обитую блестящей натуральной кожей с фарфоровыми гвоздиками и суметь открыть ее и только потом условным свистом позвать своих офицеров.
Никто из них, включая Ларису, здесь еще не был. Кое-кому просторная пятикомнатная квартира, обставленная со вкусом высокопоставленного партийного чиновника пятидесятых годов, напомнила аналогичные дореволюционные, еще некоторым офицерам скромного происхождения она показалась верхом роскоши и комфорта. По привычке удобно устраиваться везде, куда приведет фронтовая судьба, они расположились в указанных Шульгиным комнатах, принялись варить на газовой плите гречневую кашу из прессованных пакетов, кипятить большой шестилитровый чайник и разводить водопроводной водой чистый медицинский спирт, предоставив своим командирам решать вопросы высокой политики.
Пока готовился солдатский ужин, в обширной ванной комнате, неизвестно из какого межвременного континуума снабжаемой горячей водой, офицеры стирали портянки и брились сразу втроем перед круглым, на полстены, зеркалом.
Лариса уединилась в маленькой спальне, примыкающей к гардеробной комнате, а Шульгин, Басманов и еще один офицер остались в гостиной.
Штаб-ротмистр Кирсанов, предложенный Басмановым на должность руководителя специальной опергруппы, был мужчиной импозантным. Войны и революции украсили его лицо несколькими шрамами, походная жизнь – несходящим темным загаром, на фоне которого особенно ярко выделялись сизо-стальные глаза и почти белые волосы. Еще он имел высокий лоб, тонкие, обычно плотно сжатые губы, гвардейский рост, плечи гимнаста и талию балерины, а вдобавок тихий голос левитановского тембра. Короче, Шульгину Кирсанов был мало симпатичен как раз в силу своих чересчур выразительных внешних данных, но по службе он к нему претензий не имел. Квалификация у ротмистра была тем более подходящая – кадровый жандармский офицер, в мировую войну служил в разведке Генштаба, у Корнилова – начальником личной контрразведки.
