Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
– Да, Максим, они теперь с нами, – мирно ответила девушка, а бойцы положили оружие обратно на диванчик:
– Мы не знали, что так далеко все зайдет, господин барон, – сказал один из них. – Мы с Сергей Николаевичем всегда дружны были, но на переворот не подписывались.
– Хорошо, – я тоже поставил пистолет на предохранитель, и бойцы едва заметно выдохнули. – И сколько вас таких? Которые не подписывались на переворот?
– Много, – кивнул другой, – больше половины точных.
– А если это опять план Подбельского? – спросил я у Ани, не поднимая оружия.
– Что ты предлагаешь? – девушка оторвалась от огромного справочника.
– Давай сюда, – я подсел, убедившись, что от тех двоих действительно не исходит никакой опасности. – Надеюсь, что они успеют. Телефон работает?
– Да, – проверила Аня.
– Я скучал, между прочим, – сказал я, пролистывая одну страницу за другой, пока не нашел тренировочный лагерь. – Неподходящая ситуация для романтики, конечно, но лучше сказать сейчас, чем не сказать вообще. – Так, а сколько всего у него людей? – неожиданно для всех я сменил тему.
– Всего около полутора сотен теперь. С собой – не больше тридцати, – пояснили мне.
– Не так уж и много.
– Большая часть отправилась скоростным поездом при полном вооружении, – сказал другой. – Скоро они будут здесь.
– И, конечно же, не будут знать о перевороте, – задумался я, набирая номер лагеря. – Сейчас разберемся. Алло, Анатолий Ефимыч? Вас беспокоит Максим Абрамов. Да-да, тот самый. Видите, какая ситуация…
Глава 44. Подкрепление
Чтобы убедить и замотивировать тренера, я сообщил ему все. И про предательство Сергея Николаевича, и про смерть Трубецкого, и про опасность не только всей семье Романовых, но еще и целому кварталу, где вовсю шла стрельба.
Я не молил о помощи, но просил поддержки, не забыв сказать, что император переодет, а нам уже оказывает помощь местные. Когда я ответил, что это итальянцы, Ефимыч фыркнул в трубку, но ничего не сказал об этом, лишь пообещав помочь как можно скорее.
– А тебе бы хорошо уйти отсюда, пока все не оцеплено, – попросил я Аню.
– Шутишь? Я не брошу отца! – возмутилась она.
– И будешь сидеть здесь, пока не подойдет подкрепление? Ефимыч обещал позвонить знакомым в городе, так что помощь должна подойти быстро.
Стрельба внизу и у входа не прекращалась. Люди продолжали гибнуть, и чем дольше это продолжалось, тем больше я чувствовал какую-то непонятную вину – то ли за бездействие, то ли за собственную бестолковость.
Ведь Подбельский и Сергей Николаевич действовали в тандеме, прикрывая один другого. Действовали слаженно – и даже подстава была спланирована. Я не удивлюсь, если эффект от длительного отсутствия младшего брата императора уже имеет место во дворце.
А вот ситуация с переворотом, то, что уже не удастся скрыть – еще сильнее ударит по императору. Слухов тем более не избежать – сколько здесь задействовано людей, да еще в центре города! Единственный плюс – отвратная погода, которая многих неработающих удержала дома.
Любое оцепление тоже прогонит лишних людей, обезопасив их жизни. Или наоборот, вызовет нездоровое любопытство. Так что я сидел, как на иголках, не зная, как лучше поступить – остаться здесь или попытаться помочь остальным.
С улицы послышался вой сирен: прибывали первые полицейские бригады. Я подошел к окну:
– Ничего не видно.
Следовало бы уйти, чтобы найти точку обзора получше. Но оставить Аню наедине с этой парочкой… Я взял два пистолета-пулемета: один положил перед принцессой на стол, второй держал в руке.
– Я не могу не помочь. Если понадобится – используй.
– Да мы же… – начали двое сдавшихся.
– Не только о вас речь, – ответил я и придвинул оружие ближе к девушке.
Та долго раздумывала, но наконец положила ладонь сверху.
– Надеюсь, не придется его применять, – сказал я и тут же выскочил в коридор.
«Патрия» болталась в кобуре, а пистолет-пулемет с приличным запасом патронов висел на плече. Я вспомнил, как вооружался в Вельск и подумал, что сейчас мне не помешал бы такой же арсенал.
В коридорах по-прежнему было пусто. Я попытался прикинуть, какой сейчас расклад. Итальянцы держат коридоры и комнаты в подвалах, где находится телепортационная машина, поэтому воспользоваться ей никто не может. Сколько их – я не знаю, но силы примерно равны, раз до сих пор продолжается пальба.
Та же самая ситуация у входа – тот же паритет, вызванный удобством здания Университета. Любой, кто входит в фойе, сразу же попадает в огромное простреливаемое со всех сторон пространство.
Группа борцов от бабули Четти здесь находится в более уязвимом положении, потому что их тылы не прикрывает никто. И стоит полиции ворваться на территорию Университета, как их просто раздавят.
В этом случае, даже если телепортационная машина не достанется младшему Романову, они спокойно выйдут через главный вход, превратив Алексея Николаевича в раненого солдата.
То, что за мной никто не следил, да и в кабинет Подбельского за время моего отсутствия никто не проник – большой плюс мне и явная нехватка живой силы противника. Поэтому я преспокойно обошел фойе по четвертому этажу – на нем не было никого, так как с внутреннего балкона едва ли можно было попасть во входящих.
Зато через панорамные окна, прямо над головами стреляющих, мне открылся великолепный и одновременно жуткий вид. Улицу перегородили полностью – метров по сто в каждую сторону. За ограждениями я не заметил людей – стреляли во всех направлениях, так что зеваки предпочли пропустить самое интересное, но не словить пулю.
Полицейские машины в основном преграждали выход с территории Университета, а сами сотрудники не посчитали нужным вступать в перестрелку. Выглянуть ниже мне не удалось, так что я отошел от окна и высунулся из-за бетонного ограждения, намереваясь высчитать, сколько в фойе засело стрелков.
Совершенно самоубийственная затея, потому что, если мне отрежут путь назад, с балкона мне останется либо прыгать, либо навсегда остаться на нем. И все же риск я счел оправданным.
Стрелки занимали очень выгодные позиции – те, кто входил через двери в фойе, не успевали даже заметить, кто и откуда стреляет по ним. Мне же было видно. Один стоял за статуей, другой, чуть выше, как и я – прятался за балконом. Если еще столько же было подо мной на втором и третьем этажах, то понятно, почему никто так и не смог прорваться внутрь.
– Внимание! С вами говорит майор… – его голос заглушила стрельба по окнам на первом этаже. – Просьба всем сложить оружие!
Пришла пора действовать. Я тщательно проверил оружие: патронник не пустой, предохранитель снят, режим стрельбы – одиночными. Медленно, чтобы не стукнуть металлом о бетон, положил ствол на перила и прицелился в стрелка, который прятался за статуей.
Он меня не видел, занятый обзором фойе. Зато у меня был прекрасный обзор, чем я не преминул воспользоваться. Пуля вошла ему в
