Маленькие Песцовые радости - Инди Видум
— На нем клятвы нет, — сказал я. — Это совершенно точно.
— Я не слышал, чтобы клятвы снимались, — задумался Греков. — Как сказано — до смерти, так и лежит, пока не умрешь.
«До смерти? — заинтересовался Песец. — А ведь это лазейка для целителя: убить, дождаться рассеивания клятвы и воскресить».
Я спросил полный вариант клятвы, и действительно — там звучала именно формулировка «до самой смерти». Менять надо, но это потом, пока нужно выяснить, сколько еще человек могло обойти клятву, используя помощь целителя.
— Есть ли на тебе поводок? — внезапно спросил Шелагин. И зашел в зону риска, потому что человек с поводком не смог бы ответить положительно, а зелье не дало бы соврать. Ментальный конфликт вполне мог привести к смерти допрашиваемого.
— Саш, откуда? На людей под клятву он не ложится, — снисходительно напомнил Греков, впился зубами в кусок мяса и зажмурился от удовольствия. — Все бы допросы такими были. Мои, конечно. Саш, как на духу: я ничего не злоумышляю против Шелагиных, а если о чем умалчиваю, так это потому, что рассказ ничего не изменит. Как с изменой княгини, например. Уверен, Трефилов об этом сказал князю, но тот проигнорировал. Все? Или еще есть вопросы?
Дальше расспрашивал Шелагин, осторожно выясняя, не замечал ли друг — а Греков точно был его другом — чего-то подозрительного. Но тот ничем не порадовал. Уже под конец действия зелья я спросил:
— А как вы относитесь к Николаю Шелагину, Алексей Дмитриевич?
— Плохо отношусь. Он реально гнида хитрозаверченная, — ответил Греков. — С отцом и братом он нутро свое не показывает, а вот на подчиненных отрывается. Я надеюсь, что в отставку уйду раньше, чем он станет князем.
Зря он на это надеется: Коля не оставит никого, кто мог бы заподозрить, что он не Шелагин. Так что Греков — одна из первых кандидатур на устранение, если все пойдет быстрее, чем рассчитывают.
— Ты никогда мне этого не говорил.
— Ты никогда этого и не спрашивал, — парировал Греков. — А говорить тебе, что я думаю про Колю, в котором ты души не чаешь, — смысл? От этого ничего не изменится. Еще решишь, что я наговариваю. Но вот что я тебе скажу: его даже смерть матери не расстроила. Он, конечно, играет убитого горем сына, но именно что играет. Сомневаюсь, что он будет хорошим князем, но актер из него — экстракласс. Все? Ответы на свои вопросы я получу? Если Илью хотели убить на Изнанке, как он вообще выжил?
— Секрет Рода, — торопливо сказал Олег.
— Вы еще скажите, что к вам лично приходил родовой тотем и помогал.
Олег хрюкнул, подавив смешок, и смущенно прикрыл рот рукой.
«Ну наконец-то кто-то правильно определил мое место: тотем Рода», — Песец распушился и столь гордо выпятил грудь, как будто готовился, что на нее сейчас повесят пару орденов.
— Вообще-то, вы недалеки от истины, Алексей Дмитриевич, — усмехнулся я. — Но дело не в том, как я выжил, а в том, почему меня вообще хотели убить. Дело в том, что Николай — сын Живетьева.
— Это ты загнул, — вытаращился на меня Греков. — Княжеских наследников сразу после рождения проверяют, потому что каждая реликвия завязана на кровь определенного рода.
— Это так. Но Живетьевы такое проворачивают не впервые: ряд княжеств уже отправлены под руку императора. Но конкретно с этим были другие планы: матриарх рода Живетьевых делала реликвию, чтобы переподчинить княжество своему наследнику. И Прохоровское княжество они тоже собирались прибрать к рукам.
— Как-то это все… — Греков повращал вилкой, на которой был недоеденный кусок шашлыка. — Вилами на воде писано, да. Слишком вдолгую игра, не на одно поколение.
— Именно так. Но у Живетьевых время есть. В отличие от меня. Либо я разберусь с ними, либо они разберутся со мной и с вами. Олег, покажи этому недоверчивому типу видео. На том месте, где меня убили, а потом говорили про Живетьева.
Олег промотал до нужного места, Греков с интересом посмотрел на мою не слишком героическую смерть, недоверчиво хмыкая и косясь на меня с явным вопросом во взгляде, и выслушал разговор, где прозвучала фамилия Живетьева.
— Вообще, эта идея была Колина, — сообщил я. — Сама Арина Ивановна считает меня слишком ценным ресурсом, чтобы отправлять в расход, не попытавшись даже прибрать к рукам под клятву.
— Павел Тимофеевич не поверит, — решил Греков. — Нужно свидетельство независимого целителя. Точно Николай не от него?
— Точнее некуда.
— Саш, нужно везти сюда Зимина. Причем так, чтобы об этом никто не знал.
— Можно допросить под запись Трефилова и Живетьева, — предложил я.
— У Трефилова слишком много власти, — возразил Шелагин. — И мы не знаем, кто еще на его стороне.
— Можно сделать так, чтобы он забыл про допрос.
Греков неодобрительно покрутил головой.
— Тебе бы все убивать. Понимаю, мальчик дорвался до взрослых игрушек. Но тут вот так в лоб нельзя: нужно выявить всех. И действовать надо аккуратнее.
— Я говорил об убийстве, Алексей Дмитриевич? У меня есть зелье, заставляющее забыть события последних двух часов. Правда, уже не моего изготовления, то есть я не знаю, как сработает. Есть зелье с блокиратором магии. Есть парализующий порошок.
— В твоем списке я ничего такого не видел.
— А я ничего такого продавать на сторону не собираюсь. И давать в чужие руки — тоже, — ответил я. — Могу поехать с вами и напоить всех нужных фигурантов.
— Засекут.
— Алексей Дмитриевич, меня на Изнанке не засекли, группа была не из последних, да ведь?
— А ведь да, не из последних. Как тебе вообще удалось их провести, да еще и заснять?
— Я еще заснял, как их трупы волокли, но там звук не получился: другой способ съемки использовал.
— Секрет рода? — с тяжелым вздохом уточнил Греков. — Интересно у вас секреты распределяются: все достаются исключительно главе.
Олег лишь снисходительно улыбнулся: мол, у него тоже найдется, чем удивить, но он не привык разбрасываться словами, в отличие
