Пресвитерианцы. Первый поход - Василий Кленин
— Какие люди?
— Знаешь ли ты что-нибудь о таких странах, как Португал? Холанд?
— Прости, сиятельный! — минец развел руками. — Но сам я в тех краях не бывал. Возможно, просто не слышал.
— Да нет, — главнокомандующий стал нервно оглаживать бороду. — Если бы они там были — ты бы слышал… Ты не знаешь, какой сейчас год?
— Семнадцатый год Вечного Счастья! — гордо ответил Го Вайжэнь, но его собеседник только больше нахмурился от такого ответа.
— Известно ли тебе что-нибудь о христианах? О христианском летоисчислении?
Го Вайжэнь долго думал, но в итоге лишь виновато развел руками*. Старый генерал откинулся на подушки и даже глаза прикрыл.
— Сиятельный? — вкрадчиво подался вперед купец. — Так ты дозволишь мне начать торговлю?
— Что? А! Да, конечно. Если ты поклянешься, что будешь вести ее честно.
Го Вайжэнь тут же принялся истово клясться всеми известными ему богами и предками, которые «бдительно следят за своим недостойным потомком». Но старый генерал стал совсем рассеянным и лишь махнул рукой, выпроваживая гостя. Он продолжал сидеть, глядя на карту, а Гванук, незаметно стоявший у стенки с чайничком, боялся шелохнуться.
— Понятно «где», — пробормотал странное старый генерал. — Но непонятно «когда»… Дерьмо!
— Мой господин, — слуга все-таки рискнул подойти вперед и подлил в пиалу горячего чая. — Прости мне мое любопытство… А Португал-Холанд… Это и есть волшебная страна?
Ли Чжонму вытаращил на паренька глаза, а потом раскатисто рассмеялся.
— Спасибо, О, поднял настроение, — он утер слезы из-под глаз. — Нет, вовсе не волшебная. Скорее, даже наоборот. Наше счастье, что об этих людях… и по-видимому, и об испанцах с англичанами тут еще ничего не слышали. Тут и без них не знаешь, за что схватиться.
— Вот что, О! — оборвал главнокомандующий сам себя. — Ты ближе к вечеру ступай-ка в гавань. Потолкайся среди торгующих. Узнай как можно больше о том, как минские купцы обманывают наших воинов. С подробностями! Кого именно, как, насколько. Потом вернешься и надиктуешь писарю. Так же подробно.
— Ты хочешь отнять у минского купца его корабль? — догадался Гванук.
— Что ты! Он мне очень полезен. Но на каждого хитреца надо обзавестись… рычагами давления.
— Исполню, сиятельный! — радостно кивнул Гванук, и весь остаток дня провел в гавани.
Конечно, минские торговцы обманывали чосонских бойцов нещадно, причем, не на фарфоре или шелках. Го Вайжэнь привез на корабле несколько камани (1 камани равен 180 литрам — прим. автора) крепких рисовых и гаоляновых вин и легкого пицзю. А еще — целебные эликсиры и амулеты, чуть ли не сундуками. Народ толпился, выменивая дармовые трофеи на вечер забытья или надежду исцелить раны (или не получить новые). Историй в голове О накопилось столько, что они уже туда не вмещались. Зато слуга лично увидел лодку, которая привезла в гавань Одзаки тигромедведя. Чу Угиль, тоже (как ранее генерал) решил вернуться раньше своего корпуса, который шел в обход залива.
Гванук сумел протолкаться к великому воину, тот узнал слугу генерала и дружески потрепал его растрепанные вихры. Было видно, что на севере Звезда выпустил накопившийся гнев и вернулся в благодушном настроении.
— Ну? — в волнении поинтересовался парень. — Ты поймал этого… Садамори?
— Тьфу на тебя! — выругался Угиль Звезда. — И ведь спросил же самое неприятное!.. Ладно, не хлюпай мне здесь носом! Нет, О. Ускользнул мальчишка. И родич его Уэмон — тоже. Сейчас он остатками сил командует. Но! Остатков этих поуменьшилось.
И тигромедведь принялся живописать, как его головорезы облазили все горы северного острова, нашли три пиратских логовища, освободили еще сотню пленных минцев и чосонцев, взяли добычу. Самое главное, что во всех стычках корпус Звезды потерял не больше дюжины своих людей.
— Самое обидное, я же видел их! — в сердцах ударил кулаком в ладонь тигромедведь. — И Садамори и Уэмона. Почти у меня они были! Но не успели взять. Целая сотня ниппонцев полегла, прикрывая их. Эх…
— А из Ханьяна гонец приезжал, — поделился новостью Гванук. — Передавал приказ короля возвращаться…
— И что? — насторожился Звезда.
— А господин так сказал, что все обомлели! Сказал: будем бить пиратов! Всех! Станем героями!
— Вот это дело! Генерал у нас, я тебе скажу, что надо!
«Я знаю» — подумал О Гванук, но вслух, конечно, не сказал. Не дело слуги оценивать своего господина.
В штабе Угиль прямиком двинулся к главнокомандующему, а Гванук прошел за ширму и стал надиктовывать моряку-писарю то, что успел узнать. Но уши держал, навострив! И слышал почти весь разговор старого генерала со своим любимцем. Звезда перечислил добычу, добавив отдельно, что нашел в пустынном месте буддистское святилище и снял там огромный колокол.
— На целую пуш-ку хватит! — улыбнулся командир. — Его под холстом везут, так что никто особо не заметит.
— Отлично! — обрадовался главнокомандующий. — Ты всё сделал правильно. Главное — людей сберег. Скоро нам каждый опытный боец понадобится. Пока размещай людей, сдавай добычу, а с утра опять приходи. Мы теперь прихода пиратов каждый день ждем. У всех корпусов теперь есть свой план быстрых действий на случай тревоги. Я познакомлю тебя с твоим планом — головорезам Звезды отводится важная задача!
— Сиятельный… — засопел Угиль. — Я… не умею читать.
— Тогда заведи себе грамотного советника. Найдешь среди своих — отлично! Если нет — я тебе завтра подберу толкового.
— Слушаюсь…
— И последнее на сегодня, — Ли Чжонму слегка промедлил. — Я хотел бы, чтобы ты прекратил злиться на того ниппонца. Он мне нужен. И ты мне нужен. Я не хотел бы кого-нибудь из вас потерять.
Вся радость жизни моментально спала с лица Звезды. Он мрачно засопел и ничего не отвечал.
— Послушай меня, Чу Угиль. Проигрывать всегда больно и обидно. Главное — это к чему ведут тебя твои поражения. Хочешь моего совета: поражение — лучший толчок для того, чтобы стать еще лучше. Еще сильнее. Как-то Гото Арито смог тебя поймать. Возможно, ему просто повезло. Но не исключено, что он что-то знает. Увидел в тебе какую-то слабость или имеет некий секрет… Смотри на ниппонца не как на обидчика, а как на ключ к тому, чтобы стать сильнее. Выведай его секрет — и улучши себя!
Тигромедведь перестал сопеть, задумавшись.
— Если ты прислушаешься к
