Дворянин без титула - Сергей Александрович Богдашов

А у меня появились деньги и работа.

Для бабушки на Тригорском колодце надо перл соорудить. Потом такой же перл деду, но это уже на его землях, а там и до Прасковьи очередь дойдёт. Она как раз пару дней попросила, чтобы деньги собрать.

— Хм-м, а её дочь Анна, моя ровесница, вполне себе ничего так, — вдруг отчего-то пришла в голову мысль, и явно не совсем моя…

Но у нас первым делом кораблик. Ну, а женщины, а женщины потом…

* * *

Да чтобы я ещё хоть раз в жизни вышел в море на чём-то меньше яхты?

Ни за что!

Это двум морским волкам братьям Исааковичам, по их утверждению, и девятибалльный шторм нипочём — они, можно сказать, выросли на флоте. У них море в крови, разве что жабры и плавники не успели отрасти, а я существо сугубо сухопутное. Мне, пожалуйста, подайте к причалу нечто большее, комфортабельнее и устойчивее, чем лодка с двумя парусами, названия которых, я даже по бумаге с трудом прочитаю. Знал бы, что Петру Абрамовичу подгонят такое утлое, пусть и шестнадцатиметровое, судёнышко, даже разговаривать не стал бы об экспедиции к берегам Финляндского княжества. Теперь-то уж куда деваться. Дал слово — держи.

Ладно, хоть приятель деда, Карл фон Вистингаузен, а в миру Христиан Иванович, не взял с нас ни копейки за лодку. Да и в целом нормальный дворянин оказался.

Тут ведь как получилось. По Псковской губернии на всём нашем маршруте дед своих лошадей по станциям выставил, и мы ехали практически без остановки, а от границы Лифляндской губернии были уже лошади Христиана Ивановича. Мало того, этот милый человек всю нашу компанию встретил в Ревеле, а затем приютил на своей мызе Витенцевель на берегу Балтики. Вдобавок к этому, он же организовал и пробные глубоководные погружения на дно моря, я ведь глубже четырех метров в Кучане не опускался. Ну, такое вот у нас озеро — площадь вроде огромная, а утонуть толком негде.

Кстати, погружения на Кучане то ещё удовольствие. Ноги вязнут в иле, вокруг зелень цветущая. Даже артефакт-прожектор, который я специально для водолазного дела сформировал, мало помогал — муть такая, что дальше вытянутой руки ничего не видно.

Одна радость — освоил водолазный костюм, да помог Петровским мужикам со дна озера двое саней поднять. Вернее, я сначала эти самые сани обнаружил с помощью сонара, который сделал для Балтики, потом опустился на дно и привязал к оглоблям верёвки. Как мне потом объяснили, по весне двое ушлых торговцев решили сократить путь по льду озера, и попали в полынью. Как говорится: понадеялись на русский авось. Бывает, ничего не поделаешь. Лошадей, конечно, жалко, я ведь сам упряжь резал да хомуты с шей утопшей скотины снимал — не тащить же сани на берег вместе с трупами животных. Ладно, хоть весь товар был уже распродан, да сами торгаши не сгинули — пусть и в заледеневшей одежде, но добрались «утопленники» до Петровского.

В общем, нашли мы то место, где лежит голландский двухмачтовый флейт. Не без споров с Петром Абрамовичем, конечно, но нашли.

Дело в том, что его координаты немного разнились с моими и в точке, куда привели лодку братья Исааковичи, на дне покоилось что угодно, но не «Фрау Мария». Я даже всем представителям фамилии Ганнибал давал попользоваться своим артефактом-визором, дабы убеждались, что очередной найденный остов вовсе не нужный нам корабль. Выглядело это так — я управлял погружённым в воду сонаром, а дяди или дед надевали на голову ободок, в который я инсталлировал небольшую светло-синюю жемчужину. Как по мне, то дизайн прибора получился очень удачным. Во-первых, руки не заняты, а во-вторых, для получения визуального сигнала желателен наиболее близкий контакт с мозгом. В моём варианте ближе к мозгу некуда, разве что в голове дырку просверлить и в неё перл затолкать. Пусть с трудом, но родственники могли управлять моим артефактом и видеть контуры морского дна и лежащие на нём объекты.

Дед фыркал и пыхтел. Это ведь самая настоящая дискредитация его авторитета. Ну как же. Какой-то пацан наделал кучу полезных артефактов, а теперь ещё и утверждает, что сокровища находятся в другом месте.

Да и пусть его. Нечего обижаться. Я изначально предлагал проверить сначала мои координаты, и лишь затем те, что были у Петра Абрамовича. Зря только двое суток потеряли, нарезая круги у предполагаемого места крушения парусника, но стоило только всем прислушаться ко мне, как мы за час нашли корабль.

Зато сейчас старый доволен и сидя у мачты наблюдает, как меня к погружению готовят.

А что с дедом будет-то? Перл для поддержания здоровья я ему на его же земле сделал. Не скажу, что Пётр Абрамович внешне помолодел, но с его слов, чувствует он себя с артефактом значительно лучше, чем полмесяца тому назад. Не желает расставаться с перлом ни на секунду, и для этого заказал себе золотой перстень, в который сразу инсталлировали изумрудного цвета жемчужину. Смотрится, конечно, симпатично, но я такой артефакт в какой-нибудь браслет вставил бы. На мой взгляд, перл здоровья вещь скорее интимная, чем статусная. Зачем его кому-то видеть? Впрочем, не мне старого учить. Я ему артефакт сделал, а он его пускай где угодно носит. Может, от таким образом повод создаёт, чтобы похвастаться лишний раз подарком внука.

Ох, и хлопотное это занятие в водолазный костюм облачаться. В одиночку ни надеть, не снять. Хорошо ещё хоть помощников хватает — Исааковичи своих адъютантов взяли, да и Никита со мной.

Кстати, как и обещал отец Иона, дядька через неделю уже вполне нормально ходил. Более того, игумен специально наведался к нам в Михайловское, чтобы проверить, как зажила рана у Никиты.

— А к вам, Александр Сергеевич, у меня вопросы появились, — после осмотра больного, обратился ко мне настоятель,– Могу я узнать, когда вы церковь последний раз посещали?

Ну и глупые вопросы. Прекрасно ведь знает, что по приезду в Михайловское ни разу в церкви не был. Пришлось выкручиваться:

— Не судите строго, святой отец, но оба раза, когда я собирался в церковь, на разбойников пришлись. Первый раз после их нападения целый день пластом пролежал, а затем наш урядник всех озадачил, и мы с родственниками вторую банду татей уничтожили, и меня опять в беспамятстве везли после боя. Да, посещение церкви я пропустил, но опять же лишь в силу дел богоугодных, и