Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин
От столовой я повёл Марго тем же путём, каким шёл сегодня к Калининскому мосту. Вот только проезжую часть мы пересекли в «неположенном» месте: напротив общежитий завода. Шли не спеша. Молчали. Не оглядывались. Проспект казался непривычно тихим: ни голосов людей, ни рычания двигателей – лишь из древесных крон звучало чириканье воробьёв, да из распахнутых окон временами доносились звуки музыки и голоса дикторов советского телевидения. Маргарита Лаврентьевна не смотрела по сторонам. И почти не моргала. Её глаза с крохотными чёрными зрачками сейчас походили на бледно-голубые стекляшки. Рамазанова едва ли не повисла на моей руке, то и дело шаркала ногами. Я не торопил её. И не отвлекал от размышлений. Изредка посматривал поверх её головы на окна домов, где отражались деревья, красные флаги и небо.
А ещё в окнах мелькало отражение шагавшего следом за нами мужчины – того самого: с большой родинкой между бровей. Мужчина не отставал от нас, но и не догонял. Он почти непрестанно курил, оставлял позади себя шлейф из табачного дыма. Взглядом сверлил мне спину между лопатками. Я вновь увидел его отражение, когда вёл Марго мимо витрин «Гастронома». Из приоткрытой форточки над моей головой донеслось пение Владимира Высоцкого. Звучала запись не лучшего качества: музыка и голос Владимира Семёновича сопровождались частым потрескиванием. «…Если друг оказался вдруг…» Я отметил, что эта песня в исполнении Высоцкого раздражала меня меньше, чем когда её хрипло пел Артурчик. Прошёл мимо вывески с надписью «КНИГИ» - мужчина с приметной родинкой на лице мелькнул и в витрине книжного магазина.
До входа в магазин «Обувь» я не дошёл: резко свернул в пронизывавший дом насквозь тоннель. Каменный арочный свод заслонил небо и солнце. Чириканье воробьёв стало тише. Я почувствовал под аркой дуновение ветерка (тот принёс запах бензина). Повернул голову, скользнул взглядом по украшенной царапинами и грязными пятнами кирпичной стене. Прислушался – топот шагов не различил. Пробежался глазами по сделанным белым мелом надписям, хмыкнул (советские граждане оставили на стенах вовсе не цитаты классиков марксизма-ленинизма). «…Пусть он в связке одной с тобой…» - пел у меня в голове воображаемый голос Высоцкого. В конце короткого тоннеля я увидел невзрачный фасад пятиэтажки, зелёные кусты и развешенное на верёвках между деревьями постельное бельё. Я высвободился из хватки пальцев Марго, легонько подтолкнул Рамазанову в спину.
- Иди в тот двор, - тихо сказал я. – Не останавливайся.
- Сергей…
- Молчи, Марго. Делай, как я сказал. Иди.
Я замер. Секунду смотрел Маргарите Лаврентьевне в глаза.
Марго кивнула. Она пошатнулась. Но не остановилась.
Маргарита Лаврентьевна по-старушечьи шаркнула подошвой сандалии по изрезанному трещинами асфальту. Я заметил, что плечи Марго поникли, а её спина напряглась. Сместился к разукрашенной царапинами и надписями стене – в тот самый момент, когда под арку вошёл худощавый светловолосый мужчина с родинкой между бровей. «…Там поймёшь, кто такой…» - пропел в моей голове хриплый голос то ли Владимира Высоцкого, то ли Артурчика. Мужчина громко дышал, будто только что бежал. Он едва не врезался в меня, но вовремя остановился. Я заметил удивление в его взгляде. Вдохнул запах алкогольного перегара и табачного дыма. Шагнул мужчине навстречу и вполсилы отработал «двоечку»: нанёс удар в лоб и ткнул кулаком в приподнявшуюся после первого удара челюсть. Мужчина закатил глаза. И будто подкошенный повалился на асфальт.
Я отметил, что Маргарита Лаврентьевна почти дошла до выхода из-под арки. Она не оглядывалась. Шагала неуверенно, и словно дожидалась толчка в спину. Я подошёл к распластавшемуся на земле мужчине, наступил ему ботинком на плечо левой руки. Обладатель родинки между бровей (похожей на индийский знак «бинди») повернул на бок голову, посмотрел на меня мутным взглядом. Я увидел, как он сжал пальцы в кулаки. Заметил, что губы мужчины шевельнулись, на них запузырилась слюна. Рука под моим ботинком дёрнулась. Я прижал её к асфальту. Мужчина застонал, выругался – я хмыкнул, но не убрал ногу. «…Если он не скулил, не ныл…» - пел у меня в голове тихий голос Высоцкого-Артурчика. Я покачал головой и снова посмотрел на лицо лежавшего у моих ног мужчины. Задержал взгляд на приметной родинке.
- Привет, Индус, - сказал я. – Рынок отсюда далеко. Ты, часом, не заблудился?
В прошлой жизни я встречался с Индусом трижды: в первый месяц своей работы приёмщиком стеклотары. Сарай, где тогда находилось моё рабочее место, стоял во дворе жилого дома, неподалёку от Колхозного рынка. Рядом с ним часто ошивались так называемые «криминальные элементы» (всё больше походившие на обычных алкашей) – они сдавали пустые бутылки после долгих загулов и развлекали меня хвастливыми рассказами о «вольной» жизни. Трижды за тот месяц появлялся в пункте приёма стеклотары и Индус (обладатель родинки между бровей). Бутылки он мне не приносил, но расспрашивал меня о своих «приятелях»: интересовался, кто из них какую тару сдавал и в каких количествах. Мой сменщик пояснил мне, что Индус «работал» на Колхозном рынке и ходил в подчинении у Бивня, «самого главного бандита» в том районе Новосоветска.
Индус сфокусировал взгляд на моём лице. Он вновь шевельнул губами: выругался. Привстал – я резко ударил его ногой в грудь, вновь уложил бандита лопатками на грязный асфальт.
Индус осыпал меня проклятьями. На этот раз он разбавил их звучными угрозами и тюремным жаргоном. Я ухмыльнулся, посмотрел на родинку между его бровей. Прикинул, что та была бы идеальной мишенью, если бы я целил сейчас в Индуса из пистолета.
- Слушай меня внимательно, Индус… - произнёс я.
- Да пошёл ты!..
Бандит согнулся в пояснице, когда я прописал ему ногой «таблетку для памяти».
Он снова выругался. Но умолк после второй «таблетки». Метнул в меня яростный взгляд.
- Слушай меня внимательно, Индус, - повторил я. – Вернёшься к Рамазанову. Скажешь, что его жена прыгнула с Калининского моста. Скажешь, что видел это своими глазами…
- Да пошёл ты!..
Бандит сплюнул на землю рядом с моими ногами.
Я пожал плечами и ткнул носком кеда ему под рёбра.
- Слушай меня, Индус, и не отвлекайся, - сказал я. – Это в твоих интересах. Сделаешь, как я велю – проживёшь дольше. Потому что Бивень не узнает, что ты стучишь на него в ментовку.
Я выдержал паузу, улыбнулся и добавил:
- Ведь ты
