Бяк-бяк-бяк-бяк - Квинтус Номен
— Александр Сергеевич, — с усталым видом старался объяснять ему министр (уже министр) авиапрома, — с выпуском учебных машин прекрасно справляется выделенный вашему КБ завод в Саратове.
— В Саратове строят реактивные машины, а я говорю о поршневых!
— А Як-18 уже выпускает Ленинградский завод, и ему поручено подготовить оснастку для производства этой же машины в Семеновке.
— Ну да, в далекой деревне на Дальнем Востоке… они там настроят… ДОСААФ готов заказать по две тысячи восемнадцатых Яков в год! К тому же в Новосибирске Як-11 выпускать можно на уже отлаженном производстве.
— А Як-11 прекрасно и в Саратове выпускается. Что же до возможного заказа от ДОСААФ, то он, честно говоря, сейчас невозможен: у них просто денег нет для подобных заказов. А те две сотни, на которые у них деньги могут найтись, пока и в Ленинграде прекрасно изготовят. А когда выпуск самолета наладят в Семеновке, то ленинградское производство переведут уже на Харьковский авиазавод.
— Но в Харькове… Мне товарищ Хрущев обещал, что Харьковский завод будет производить мои реактивные машины, и места для Як-18 там просто не останется!
— Товарищ Хрущев не может что-то обещать лишь что-то, к авиапрому не относящееся. И в Харькове ваши реактивные самолеты выпускаться не будут, они вообщебудут выпускаться лишь до конца следующего года.
— А киевский завод…
— Александр Сергеевич, решения о том, на каком заводе что производить, принимать не вам. Вам выделены уже три завода, даже четыре — вот и займитесь налаживанием производства на них! И поменьше слушайте товарища Хрущева…
Иосиф Виссарионович, прочитав стенограмму, на перед заседанием комиссии Спецкомитета поинтересовался у Шахурина:
— А что такого товарищ Хрущев наобещал товарищу Яковлеву? Такого, что вы буквально из себя вышли?
— Товарищ Хрущев слишком активно вмешивается не в свои дела. Он потребовал вернуть в Харьков и Киев все оборудование авиационных заводов, якобы эвакуированное в другие города.
— Что значит «якобы»? Что именно вы подразумеваете под этим словом?
— Товарищ Хрущев предъявил в МАП списки оборудования, которое он в сорок первом году приказал эвакуировать, но на самом деле большая часть этих станков осталась на оккупированной территории. В том числе и потому — это вы можете у Лазаря Моисеевича уточнить — что планы эвакуации, которыми Никита Сергеевич и руководил, были полностью сорваны. Сами же прекрасно знаете, что в Харькове под руководством Хрущева даже завод по выпуску тяжелых минометов фашисту оставили. Так вот, он требует от МАПа немедленно вернуть станки, которые частью были по его же приказу — правда другому — уничтожены или просто оставлены. Грозит страшными карами за невыполнение своих распоряжений… товарищу Петлякову грозит чуть ли не расстрелом: он считает, что Пе-10 сейчас делаются на вывезенном из Харькова оборудовании.
— А на самом деле?
— В Казани пара десятков станков, вывезенных из Харькова, действительно используются, но Хрущев требует вернуть и станки, которые в Казани же и были изготовлены под производство Пе-8, а теперь с их помощью и «десятки» строят. Мне Владимир Михайлович уже официальную жалобу написал, ведь если у него эти станки заберут, то выпуск Пе-10 просто остановится.
— А какие самолеты товарищ Хрущев хочет увидеть в производстве на Харьковском заводе?
— По плану министерства там со следующего года должен начаться выпуск Як-18…
— То есть он сейчас хочет вместо атомного бомбардировщика производить учебный самолет для аэроклубов? Так… — Иосиф Виссарионович вздохнул и продолжил уже спокойным голосом:
— Эти… требования — они в каком виде были? Устные или в форме приказов?
— В форме решения комиссии ЦК.
— А вы эти решения опротестовали?
— Конечно, у меня переписка по этим вопросам уже на толстую папку…
— Вы мне эту папку принесите… сегодня же принесите. И давайте перейдем в рабочим вопросам: как у нас обстоят дела с постановкой на производство Пе-10?
На авиазаводе в Казани было закончено, наконец, строительство нового сборочного цеха, а котором на стапелях собирались сразу восемь огромных машин. Второй такой же цех еще строился, и строился с заметным отставанием от плановых сроков — но задержка никак не могла быть наверстана: для окон нового цеха просто не было стекла. Стекла во всем Союзе катастрофически не хватало, и для Казанского завода оконное стекло было заказано вообще в Германии — но это стекло куда-то «бесследно исчезло» по дороге, и проведенное силами МВД расследование обнаружило, что стекло это «исчезло» во Львове, Шепетовки и Виннице, причем приказ о передаче стекла «на восстановление освобожденных городов» был подписан председателем Совмина Украины. Вроде бы не самое страшное нарушение принятого порядка, но Владимир Михайлович не побоялся доложить о нем лично товарищу Сталину…
Вообще у Петлякова работы было настолько много, что домой он чаще всего приходил уже ночью, и иногда вообще на ночь на работе оставался: постановление Комиссии ВПК о налаживании массового производства Пе-10 заставляло людей работать не щадя сил. Простое такое постановление: обеспечить темп производства минимум десяти машин в месяц до конца сорок шестого года. Хорошее постановление, и под него финансовые средства были выделены в требуемых объемах — но если в цеху можно разместить только восемь стапелей, на котором самолет собирается не менее семи недель, то выполнить задачу становится невозможным.
Почти невозможным: сейчас и все технологи завода, и вообще все, кто хоть что-то мог придумать для ускорения производства, работали буквально на износ. И определенные успехи уже просматривались, ведь изначально срок нахождения машины на стапеле составлял вообще два с половиной месяца. Но сократить этот срок только «технологическими» способами больше уже не удавалось, и вся надежда было на конструкторов. То есть она вдруг появилась…
Надежда на сокращение срока строительства самолета путем «незначительного изменения конструкции» появилась после того, как на очередной «летучке» молодой парень, переехавший в Казань из Москвы (из числа «не захотевший работать под Микояном» инженеров КЮ Поликарпова) сделал интересное предложение:
— Владимир Михайлович, а что если немного поменять конструкцию самолета?
— Что вы имеете в виду? Конструкция, конечно, постоянно дорабатывается, главным образом по результатам испытаний и эксплуатации…
— Я попрошу меня не перебивать пару минут. У Николая Николаевича я работал над истребителями, конечно, и моего опыта недостаточно, чтобы сразу предлагать готовые решения для больших машин. Но моей работой была проработка технологического люка для моторного отсека, и я даже премию получил за то, что придумал,
