По следам Александра Великого - Александр Петрович Харников
Корабль, который доставил на Корфу адмирала Ушакова, прибыл ближе к вечеру. Его сопровождали два фрегата – один под русским, другой – под турецким флагом. Это была не только дань уважения Федору Федоровичу, но и некая страховка от нападения британцев. Впрочем, адмирал прибыл в Республику, не афишируя себя, и потому адмиральский вымпел не был поднят на мачте его корабля.
Я встретил дорогого гостя на пирсе и начал было докладывать о своей работе. Но Федор Федорович остановил меня – дескать, потом все расскажешь – и предложил подумать о том, где могли бы разместиться прибывшие с ним офицеры.
– Извини, братец, – сказал он, – не время сейчас разводить политесы. У нас очень много работы. Так что завтра же с утра мы ею и займемся. Надеюсь, что ты того же мнения.
Адмирал улыбнулся и взмахом руки предложил своим спутникам следовать за ним. Федор Федорович хорошо знал крепость, которую он не так давно освободил от французов. А вот бывали ли здесь те, кто прибыл с ним из Петербурга? Этого я не знал…
23 августа (4 сентября) 1801 года. Санкт-Петербург. Михайловский замок. Василий Васильевич Патрикеев, журналист и канцлер Мальтийского ордена
Ну вот, так всегда! Решаются дела можно сказать мирового масштаба, а тут приходится заниматься разной мелочью, вроде скандала в коммунальной квартире. Хотя это как посмотреть…
Сегодня ко мне заглянул Гера Совиных вместе со своей прекрасной половиной. Зашли они посоветоваться. Дело в том, что вчера в Питер приехал тесть Геры, пан Казимир Каминский. Официальная цель его визита – повидать любимую дочь, которая готовилась подарить отцу внука или внучку. Вообще-то пан Казимир мечтал о внуке. Он даже был готов вручить новорожденному свою фамильную карабелу – старинную саблю, которая служила еще прадеду Каминского. Понятно, что в руки столь ценный подарок внук пана Казимира получит нескоро, не раньше того времени, когда ему будет по силам держать тяжелый клинок. Я оценил подарок – карабела была изготовлена в Золингене, а рукоять и эфес ее украшены вставками из бирюзы. «Вещь старинная, цены немалой», как говорила одна из героинь «Места встречи».
А неофициальная цель визита пана Казимира в столицу Российской империи – пожаловаться дочери и зятю на своих соплеменников, которые, узнав, что Барбара вышла замуж за схизматика и москаля, начали активный буллинг Каминского. Вообще-то такого слова в здешних краях еще не знали, но шляхтичи остервенело травили своих знакомых, которые, по их мнению, вели себя недостойно, причем делали они это вполне профессионально.
Для начала с паном Казимиром перестали здороваться и разговаривать его старые приятели. По местечку поползли слухи о том, что Каминский продал свою шляхетскую честь русским за чарку водки и ломоть ветчины. Дальше – больше. Помещик, у которого пан Казимир работал управляющим, стал намекать своему старому боевому товарищу, что, дескать, неплохо будет, если тот поищет себе другое место жительства.
– Пойми, Казик, – говорил он. – Против тебя лично я ничего не имею, но то, что о тебе рассказывают люди… Это порочит и меня.
А когда до пана Каминского дошло то, что рассказывали о его любимой дочери… В общем, хочешь – не хочешь, а жить ему в местечке стало невозможно. И пан Казимир решил навестить дочь, а заодно переговорить с зятем.
– Ты правильно сделал, что пришел ко мне, – успокоил я Германа. – Пану Казимиру сейчас трудно, и ты просто обязан помочь тестю. Ведь в один прекрасный момент терпение у него лопнет, и он пришибет кого-нибудь из своих бывших приятелей. Ну и загремит на каторгу. А вам это надо?
Я предложил «сладкой парочке» не переживать, а пана Казимира пригласил заглянуть ко мне, чтобы поговорить с ним о том, что ему делать дальше.
И вот старый шляхтич сидит напротив меня. Он взволнован, хотя и не показывает это. Но частое употребление польских слов и усиленная жестикуляция говорят о том, что ему не по себе.
Предложив выпить за встречу, я стал осторожно выпытывать у Каминского, что он намерен делать дальше.
– Пан Базыль, – вздохнул он, – я не знаю теперь, куда мне податься. Воевать я уже не могу – годы и здоровье не те. Да и нет теперь ни Польши, ни польской армии. Наняться во французскую армию и отправиться с ней на край света, чтобы помереть от копий черных дьяволов и желтой лихорадки где-нибудь в Санто-Доминго – это не по мне.
– А в русской армии вы не хотели бы послужить? – осторожно спросил я пана Казимира.
– Пан Базыль, я боюсь, что мне тогда придется воевать со своими земляками. Ведь, как я понял, поляки не смирятся с тем, что Польши больше нет на карте мира. У нас теперь часто поют «Мазурку Домбровского»:
Jeszcze Polska nie zginęła,
Kiedy my żyjemy.
Co nam obca przemoc wzięła,
Szablą odbierzemy.[37]
– Петь – это хорошо, – кивнул я. – Только, пан Казимир, скажите мне как на духу – вы сами-то верите, что Польша когда-нибудь снова станет «от моря до моря»? И не эти ли беспочвенные мечты довели ее до нынешнего состояния? Впрочем, давайте вернемся к вашим делам. Как я понял, вы неплохо разбираетесь в лошадях. Нашим хлопцам вскоре предстоит большой поход, причем большей частью в конном строю. По некоторым причинам, о которых я пока не буду вам говорить, они не очень хорошо держатся в седле. Их надо тренировать и обучать ухаживать за кониками. Словом, надо сделать из них хороших кавалеристов. Не могли бы вы стать их наставником в этом деле?
Пан Казимир задумчиво покачал головой.
– Пан Базыль, ваше предложение мне понравилось. Я вот только боюсь, что не справлюсь с обучением ваших людей. Они и без того прекрасные воины.
– Думаю, что справитесь. Кроме всего прочего, вы будете часто видеться с дочкой, зятем. Да и гроши вам не помешают. Ведь так?
– Хорошо, пан Базыль, я согласен! – воскликнул Каминский. – А насчет вашего похода – если что, я готов поучаствовать в нем в качестве волонтера. Надеюсь только, что мне не придется сражаться со своими соотечественниками…
– Там, куда мы отправимся, поляков нет. Так что совесть ваша будет чиста. Значит, по рукам?
– По рукам. За это стоит
