Демиург истории - Виктор Сергеевич Руденко
Сидя за веслом и устало выпрямляя спину, от длившейся почти целый день гребли, невольно ловя лицом холодный ветер и морские брызги, Асгейр все чаще вспоминал разговор с кормчим русов…
Шад Ханукка, горестно и неверяще, смотрел на мертвое тело своего старшего сына Кайдара, привезенное воинами из западного похода. Козары, смогли как-то забальзамировать его медом, воском и травами – и доставить в приличном виде, пройдя далекий путь через жаркие степи.
Истеми и Шоно, повинно опустив головы, скорбно стояли перед хаканом.
– Мы готовы принять смерть, бек-мелех – за то, что не уберегли кундура, – тихо произнес, глава охраны юного хана.
– Видно козары, прогневили чем-то Небеса, раз они забрали от нас надежду каганата, – вторя ему, печально проговорил Истеми. – Но Яхве свидетель, мы приложили все усилия, чтобы защитить молодого степного барса. Ни одно копье, меч или топор – не могли дотянуться до него. Но сразила проклятая стрела. Попав прямо в жилу жизни и смерти. Что же мы, могли сделать?
Ханукка, неотрывно глядел на рану, в ямочке под горлом Кайдара и боль невыносимой утраты, полностью поглотила его сердце…
Черниговская княжна Цветана, ставшая женой Кайдара, гуляя в саду в сопровождении слуг, разговаривала с сыном князя уличей Ясенем. Он находился здесь в Хазарии, в качестве почетного пленника. Пребывая в каганате, в роли заложника. Его присутствие тут, обеспечивало послушание и покорность этого славянского племени.
Уступившая наследнику хакана и согласившаяся возлечь с ним на брачное ложе девушка, не испытывала особой симпатии к человеку, по вине которого ее град, семья и родные были уничтожены. Однако, она смирилась с данной Богами судьбой. Впрочем, не только ужасные картины возможного будущего, рассказанные бабой Уладой, способствовали такой покорности юной отроковицы. Цветана, все же была человеком своего времени – а в средние века почти везде, девушек практически всегда выдавали замуж, не считаясь с их волей или любовными влечениями. Впрочем, юноши в этом отношении, тоже не имели большой свободы. Все определяли – интересы семьи, рода, племени.
Условия воспитания и культуры, как и необходимость принять данную Богами судьбу, примирили Цветану с неизбежностью – уступить хузарскому княжичу. Кроме того, он был нежен и услужлив – стараясь всячески, завоевать любовь девушки. И даже позволил ей, общение с сыном князя уличей Ясенем – понимая, что юной супруге, будет приятен разговор с человеком одного Слова и выходцем из соседних славянских земель. Однако паренек, по-видимому, даже влюбился в нее. Впрочем, для Цветаны, пережившей трагедию гибели своей семьи, ужасного плена, тяжелой болезни и скоропостижного замужества – младший на год Ясень, был не более, чем просто хорошим другом и земляком. К тому же, она сознавала бессмысленность и опасность возможной влюбленности. Кроме того, молодая женщина, недавно поняла, что непраздна. И будущий ребенок – стал для нее, главным смыслом жизни…
Хакан, вместе со своим младшим сыном Исааком, порывисто вошел в покои Цветаны. Кроме служанок, там находился и юный улицкий княжич.
Бек-мелех, тяжелым взглядом, окинул стройную девушку. Которая, под его грозным взором, заметно вздрогнула. Сердце сиверянки, испуганно сжалось. Она явственно почувствовала – что сейчас, решается ее судьба.
«Возможно, именно эта чужеземка, навлекла гнев божий на моего сына, – раздраженно подумал шад. – Она и здесь, постоянно общается со своими склавинами. Наверняка, приворожила и сглазила Кайдара! Как по-другому, можно объяснить то, что он едва не стелился перед этой худышкой. Не иначе – колдовство!».
Цветана всей душой ощутила, что надвигается страшная опасность. Она инстинктивно, произнесла самые важные слова, еще плохо владея местным языком и неуверенно выговорив их по-тюркски:
– Я под сердцем, ношу ребенка Кайдара.
Ханукка опешил и заколебался. Сильно засомневавшись и впав в размышления. Однако, рассудительный голос младшего сына, образумил хакана.
– Какой плод, может родиться от этой языческой ведьмы? – хладнокровно заметил Исаак. – Да и от брата ли, будет это дитя? Посмотри, с кем она постоянно проводит время? – кивнул он подбородком, на стоящего рядом Ясеня.
Ханукка, утвердительно качнул головой, хорошо понимая сына. Для Исаака, как и для самой Хазарии – существование возможного наследника от Кайдара, грозило будущими распрями и борьбой за верховную власть. Так что, он пекся не только о своей выгоде, но и об интересах единства каганата.
Жестоко улыбаясь, перебирая четки и не расставаясь как обычно с книгой под мышкой – молодой козарин, пожав плечами и проницательно посмотрев на отца, безжалостно добавил:
– Эту коварную пери, необходимо утопить. Вода очистит скверну и унесет все зло в море. Да и славянин – теперь бесполезен, – толстый и покрытый оспинами Исаак, бросил завистливый взгляд на пригожего Ясеня. – Его родные убиты маджусами, а племя – ушло на запад. И нам от него, больше нет никакой пользы.
– Ты прав сын, – согласился Ханукка. – Твои слова мудры. Поступай с ними, как знаешь…
Цветана и Ясень, почти ничего не поняли из беглой речи царственных вельмож. Знатные хузары, быстро покинули помещение. Однако вскоре, в комнату вошло несколько крепких темнокожих мужчин в просторных одеждах. Двое из них, цепко схватили девушку и засунув в ее уста тряпичный кляп, потянули к выходу. Четверо других – ловко и умело скрутили Ясеня…
Черниговская княжна, пришла в себя почувствовав, что руки и ноги ее надежно связаны, а рот плотно забит тканью. Ощупав пальцами окружающее пространство, она обнаружила, что находится в каком-то просмоленном мешке. Вокруг слышался плеск воды, вдобавок – девушка испытывала странное покачивание. Затем, вдруг славянка ощутила, что бурдюк с ней подымают и переваливают через борт. И прежде, чем холодные воды Итиля, навсегда сомкнулись над ее головой, последняя мысль, пронзившая сознание захлебывающейся Цветаны была – о так и не родившемся ребенке…
Связанного пятнадцатилетнего подростка, притащили в какое-то странное место. Там, его быстро разложили на столе, мертвой хваткой прижав конечности и голову. Далее, Ясень ощутил дикую боль внизу живота и провалился в забытье.
В себя, он пришел уже в трюме большой лодьи, лежа с прикованной ногой к борту судна. Снаружи, слышались крики чаек и плеск волн. Мерное покачивание, явно означало,
