Целитель-7 (переработанная версия) - Валерий Петрович Большаков
— Тетерев — слышала про такого… — допытывалась пани Моника. — А что за птица — трамблёр? — она выговорила слово на французский лад.
Брови у ее визави полезли вверх, сминая морщины на лбу.
— Т-трамблёр?
— Да-да! Своими ушами слышала, как пан Юрек сказал: «Трамблёр полетел!»…
…В «Кабачке 13 стульев» встречали Новый год. А мы провожали старый. Зеленоград за окнами гулял всё шире — веселые крики, визги, смех заносило в форточку сквозняком. Зеленые и красные отсветы шипящих ракет дрожали на тюлевых занавесках, словно резонируя крикам «Ура!»
— Папа приедет седьмого или восьмого, — проговорила мама, накладывая «оливье». — За Настей! У меня-то сессия, а ей же в школу… Побудет с нами денек, и опять на свой «Совинтель»! Селедочки под шубой положить?
— Немножко.
Воистину, у всех мам одно желание — закармливать своих детей, обеспечивая привес!
— Если «немножко» — это полтарелки, — захмыкал я, — то что такое «много»?
— Тазик! — хихикнула Настя.
— Кушай, кушай, Мишенька! — сказала родительница с показной строгостью. — И наливай!
— Слушаюсь!
Под Новый год выбросили «Мартини». Бывалые выпивохи пренебрегали дороговатым вермутом: «Градус не тот!», а я взял пару бутылочек. Если «Мартини» разбавить фифти-фифти греческим апельсиновым соком «Джолд дропс», получается очень даже ничего — у семеечки моей глазки заблестели после второго бокала.
— Хороший был год… — затянула мама, и мои зрачки пересеклись с неожиданно трезвым взглядом. — Миша, ты счастлив?
— Очень, — признался я.
Мамины и Ритины глаза одинаково повлажнели.
— Так… — на секундочку задумалась Гарина-младшая. — Тогда не будем Мишеньку поздравлять с новым счастьем!
Смех завихрился над столом, загулял по комнате, оседая в душе легким приятством.
Внезапно очаровательная Каролинка, выпевавшая голосом Мирей Матье, пропала с экрана, заместившись картиной ночного Кремля. На фоне елей и Спасской башни стоял Брежнев.
— Дорогие соотечественники! — глуховато, но весьма четко выговорил Леонид Ильич. — Дорогие товарищи и друзья! Идут последние минуты тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Советский народ провожает его с осознанием свершившихся перемен и уверенностью в светлом, лучшем будущем. Прошедший год дал старт небывалым процессам развития не только народного хозяйства, но и всего советского общества, коммунистической партии и государства. Приняв новую Конституцию СССР, мы укрепили нашу великую, многонациональную страну, и сделали очередной шаг по пути углубления социалистической демократии. В новом году советский народ впервые проголосует на выборах первых секретарей обкомов и крайкомов. Проголосует за тех кандидатов, кому доверяет, кого уважает. Товарищи! Именно в этот день, последний день уходящего года, хочу представить вам первого Президента СССР Юрия Владимировича Андропова!
— Ого-го! — воскликнула мама. — Вот это ничего себе!
В фокусе камеры показался Ю Вэ. Он, как и Брежнев, стоял без шапки, но в пальто, тщательно укутав шею шарфом. Блеснули знакомые очки…
— Дорогие товарищи! — сдержанно выговорил Андропов.
— Волнуется… — обронила Рита.
Я улыбнулся — знать, не одному мне спокойствие Ю Вэ показалось деланным.
— …Мне выпала большая честь стать главой советского государства — и нести личную ответственность за развитие СССР, за стабильность и благополучие. Постараюсь приложить все свои силы, знания и умения, чтобы оправдать высокое доверие. Нынешний исторический момент, товарищи, во многом переломный, и нам потребовалось изменить форму руководства в Советском Союзе, чтобы сберечь социалистическую суть, сохранить в целости идеалы революции. Мы укрепили единство СССР, мы вступили в экономическую борьбу со странами империализма, и уже одержали первые мирные победы. В новом, тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, откроются границы между Советским Союзом и Польшей, ГДР, Чехословакией, Венгрией, Румынией, Болгарией и Югославией. Годом позже будут убраны барьеры для свободного перемещения людей, товаров, финансов между нашей страной и Кубой, КНДР, Вьетнамом и Лаосом. Мы открываем особые экономические зоны на побережьях Японского, Охотского, Балтийского и Черного морей, куда западный бизнес уже вкладывает миллиарды долларов, строя заводы и фабрики, дороги и портовые терминалы, обеспечивая не только валютные поступления в наш бюджет, но и приток технологий. Впрочем, наши ученые и инженеры обеспечивают лидирующие позиции СССР во многих отраслях, тем самым умножая превосходство советской экономики. Однако это вовсе не значит, что всё сделано и стремиться более не к чему. Нам предстоит большая, долгая работа, но у меня нет сомнений в том, что все наши планы будут выполнены и перевыполнены, а великий, могучий Советский Союз станет богатым и процветающим! С праздником, товарищи! С новым годом!
Куранты Спасской башни заняли весь экран, заиграли колокола, поплыли первые тягучие удары.
— Раз! Два! Три! Четыре!.. — вела счет Настя, и вот уже всё семейство отзывается радостным хором.
— …Десять! Одиннадцать! Двенадцать! Ура-а!
С хрустальным перезвоном сошлись бокалы. Телевизор гремел горделивыми тактами гимна, а за окнами не стало ночи — полыхание шутих, ракет, хлопушек озарило окна разноцветными сполохами.
— Ой, а пойдемте на улицу! — заныла Настя, подпрыгивая у подоконника. — Там так классно!
— А пойдемте! — бесшабашно воскликнула мама.
Тихонько рассмеявшись, я пошел одеваться, по дороге чмокнув Риту в подставленные губки.
— С Новым годом, красотулька!
— С Новым годом, красавчик! — хихикнулось в ответ.
Шальной ветерок приоткрыл форточку, занося счастливое эхо:
— С Новым годо-ом, люди-и!
Воскресенье, 8 января 1978 года. Позднее утро
Московская область, Комаровка
Погоды стояли чудесные — в яркой лазури небес плескалось желтое солнце, лучистое, будто на детском рисунке. Потоки света лились, пронзая голые кроны озябших берез или путаясь в густой хвое сосен, встопорщенной, как шерстка кота, вернувшегося с холода.
А как сверкал и переливался снег! Куда там всяким бриллиантишкам! В тени ельника сугробы отливали синим и лиловым, тая блики, а вот на полянках, где вчерашняя пороша успела подернуться тонкой льдистой корочкой, россыпи искр кололи глаз серебряными иголками. Классика!
С разбегу выехав на бугор, я воткнул палки в истыканный наст, сопя и жмурясь на солнцепеке. Дежа-вю. Снова один, как в прошлогоднем походе, и лес знаком…
Как всегда, пугающее впечатление полного сходства размывалось реалиями. Я, словно планета-шатун, замер между двумя «звездными скоплениями» — впереди, во-он за той рощицей, голосили «ежи» и «ежихи» из физматшколы, а позади, гикая и хохоча, поспешала «моя» команда — эгрегор в полном составе, да со спутниками. Лишь Рита с Наташей скользили по лыжне в одиночку — я, «бессовестный, бросил любимую жену», а моя секретарша «никак не могла изменить шефу».
— Ой, чуть не упала! — восторженно взвизгнула Альбинка.
— А чё ж ты? — завопил Изя. — Я б тебя унес! Уй-я…
— Ой, носильщик нашелся! Ха-ха-ха! Лыжу не сломал?
— Да это палка кривая какая-то!
— Ага! — развеселился Женька. — Гнутие ствола!
— Зиночка, помочь? — мощно засюсюкал Дюха.
— Да уж
