Последний министр - Валерий Гуров
– Александра Федоровна… – промямлил он.
Такое впечатление, что ни флигель-адъютант, ни императрица не рассчитывали встретить друг друга у входа в приемную царя и не знали, что теперь с этим делать. И ещё меньше Императрица похоже рассчитывала увидеть здесь Протопопова, заставшего ее вот в таком полудомашнем одеянии. Ее лицо при виде Александра Дмитриевича налилось густым румянцем. То ли увидела, чем занят господин министр, (а женщины ой как хорошо чувствуют на себе мужские взгляды) то ли министр стал с некоторых пор ей отвратителен настолько, что она не могла отныне это скрывать.
Но как же заводили Александра Дмитриевича женщины, которые не подпускают тебя на расстояние вытянутой руки.
Вся это сцена случилась настолько стремительно и была настолько неожиданной, что все присутствующие обомлели. Протопопов ждал, когда его представят Александре Федоровне, а Мордвинов, казалось, был готов провалиться сквозь землю.
Почему так произошло? Это предстояло выяснить.
Но, в конце концов, Императрица так и не вымолвив ни слова, неожиданно резко развернула коляску с Вырубовой, тоже совершенно обескураженной и пожелала уйти, демонстрируя своё недовольство публично. Протопопов наблюдая за ее реакцией все же предположил, что эмоции Алекс связаны с тем, что Николай не поставил свою жену в курс, что сегодня после премьера князя Голицына у него будет назначена ещё одна встреча с членом своего кабинета. А быть может до императрицы дошли слухи о выступлении Протопопова на совете министров и о его желании собрать думу раньше срока, что было сродни пощечине для Александры Федоровны после убийства Распутина?
Как бы то ни было, Императрица, развернув коляску с обескураженной подругой, собралась уходить немедленно.
– Пойдёмте, Анна, нам здесь откровенно нечего делать! – сказала она мягким голосом.
Однако далеко уйти ей не удалось. Алекс запуталась в собственном платье и, потеряв равновесие, сначала завалилась на коляску, а затем, перевернув ее и легонько вскрикнув, упала прямо на пол! Рядом на пол упала Вырубова, совершенно беспомощная, не способная подняться самостоятельно.
Мордвинов застыл, ошеломлённый и не понимал ровным счетом, что ему делать дальше. Протопопов же бросился к Вырубовой, которая больно ударилась при падении. Поднял Анну Александровну на руки, одновременно поддел коляску ногой, ловко ставя ее обратно на колёса. В это время Мордвинов, опомнившись, помог подняться Императрице. Та упала на коленки, испачкав платье. Теперь, вновь стоя на ногах, Алекс внимательно наблюдала за тем, как Протопопов бережно усадил Вырубову в коляску и накрыл ее пледом.
Закончив министр обернулся, считая своим долгом убедиться, что с Императрицей все в порядке и наткнулся на ее восхищённый взгляд.
– Спасибо господин Протопопов… – прошептала императрица своим ангельским голосом, едва слышно и дальше обратилась к Мордвинову. – Анатолий Александрович, помогите отвезти Анну Александровну ко мне в покои и вызовите доктора ради бога.
Мордвинов тут же взял коляску и покатил. Алекс хотела двинуться следом, но замерла, посмотрела на Протопопова и неряшливо как-то улыбнулась.
– Сегодня вы мой герой, Александр Дмитриевич, – Алекс протянула Протопопову руку для поцелуя.
Министр не заставил себя долго ждать и прильнул губами к руке Алекс.
Все это длилось мгновения, но Александр Дмитриевич понял, что ради этой женщины он если понадобится перевернёт вверх дном Землю.
Потом Императрица одернула свою руку и удалилась вслед за Мордвиновым, оставив Александра Дмитриевича таять, как брошенный на солнце лёд. Министр проводил ее взглядом.
В себя Протопопов пришёл тогда, когда вернулся взмыленный флигель-адъютант.
– Три минуты осталось до приема, – сообщил он, снова вытаскивая часы. – Пойдемте же!
Он подвёл Протопопова к царской приёмной. Вытянулся по струнке, открыл дверь, пуская Александра Дмитриевича внутрь.
Зашли.
Мордвинов без всяких церемоний и прочего, на что уже не оставалось времени, велел гостю располагаться удобнее на диване. Сам Анатолий Александрович спешно вышел, видимо за доктором, как и просила Императрица. Вряд ли Анна Александровна сильно пострадала, но учитывая ее нынешнюю болезненность, осмотреть ее действительно не помешает. В любой момент близкой подруге Императрицы может сделаться хуже и надо, чтобы в такой момент рядом находился врач.
Когда дверь закрылась, Александр Дмитриевич взглянул на часы, теперь уже свои – все так, без трёх минут три. А показалось, что встреча с Алекс заняла целую вечность. Но нет же, не прошло и пяти минут про все. Чтобы сбросить сковывающее себя напряжение, министр размял шею и огляделся, осматривая приемную. На стенах деревянные панели, по всей видимости дубовые, выше ткань с затейливым печатным рисунком. На потолке плафон, светит ярко, но приятно. Окна довольно необычные, с витражными стёклами наверху. Есть камин, отделка – мрамор в массивном дубовом корпусе.
Здесь же диван с откидными столиками, пару столов и дюжина стульев, если не больше. По всей видимости, осталось с тех пор, как эта комната использовалась в качестве столовой. Предназначение столовой сменилось только при Николае.
Протопопов знал, что сразу за Приемной находится рабочий кабинет Николая и ожидал, что Император появится именно оттуда. Присел на диван, перекинул нога на ногу и принялся ждать.
Дверь в приемную открылась ровно три. Как раз в тот момент, когда секундная стрелка минула отметку «12». Протопопов понимал, что Государь вряд ли стоял с противоположной стороны двери с секундомером в руках, а от того был искренне поражён пунктуальности самодержца и врожденному чувству времени. Это в кабинетах чиновников России 21 века «пунктуальность» вымерла как таковая.
Вживую Николая II министр видел впервые, как и Алекс, поэтому засмотрелся. Ростом он был чуть выше самого Протопопова, может быть на несколько сантиметров. Сложен пропорционально и безукоризненно с точки зрения атлетизма. Военная выправка, мягкие и плавные движения. Александр Дмитриевич на миг подумал, что легко сделал бы из этого человека мастера спорта по самбо, запишись он в его секцию и наверняка бы повёз на чемпионат за золотом.
Волосы Государя имели несколько рыжеватый цвет, борода темнее, густая и ухоженная. Но прежде всего, Протопопова сковал непроницаемый взгляд Государя. Глаза серо-зелёные, большие, добрые и одновременно мудрые. В них застыла то ли глубокая печаль, то ли искра насмешливости – Александр Дмитриевич вряд ли бы разобрался вот так с ходу. Однако от этого взгляда стало сначала не по себе, а потом и вовсе жутко. Захотелось отвести свой взгляд, но Протопопов сумел
