Тринадцатый апостол. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

— А когда ты раненых легионеров лечил, удобно было?! — прерываю я его оправдания — Парни наши перед тобой в неоплатном долгу. Как и префект Пилат, кстати. И вообще, ты мне брось — какие могут быть счеты среди христиан? Мы же все братья.

— Так-то оно так, но…

Ну, снова деление по национальному признаку пошло… Хоть что ты с ними делай! Иудеи у нас правоверные, а все остальные народы по святости до них не дотягивают. Закончится все это тем, что появится Павел из Тарса и окончательно отделит христианское учение от иудаизма и иудеев-христиан. Я одариваю Андрея и Иакова строгим взглядом

— И вы, братья, тоже считаете, что римляне не достойны вашего доверия? А как же вы проповедовать здесь собрались? Только среди своей иудейской общины?

Друзья смущенно отводят глаза. Нет, ну так я и знал — опять эти местечковые замашки!

— Учитель нам велел нести Истину всем народам. И я вам скажу, что самая благодатная почва для этого — греки. Сирийцы. Римляне. А вот среди тех же египтян неофитов будет немного, и только если здесь — в столице Александрии, где они более терпимы к чужим небожителям. Но в древних Фивах и Луксоре народ по-прежнему верит исключительно в своих мертвых богов. Даже династии Птолемеев за три века царствования не сильно удалось переломить ситуацию в египетской глубинке.

— И что же — нам не проповедовать там?! — возмущается Иаков.

— Не знаю — вздыхаю я — Мне, кажется, пока это бесполезно. Вот будет в Александрии крепкая христианская община, тогда можно и в провинции Египта отправиться.

— И в Мемфис?

— А вот про Мемфис будет отдельный разговор. Там люди наглядно увидели Силу Иешуа, которая повергла Сатану снова в ад. Давайте, я вам сейчас расскажу, что на самом деле произошло в храме Сета…

Мой обстоятельный рассказ поверг апостолов в шок. К такой встрече с самим Сатаной никто из нас не был готов, ни физически, ни морально. Страшно представить, что бы там случилось, если бы не кольцо Соломона. И кстати, про кольцо:

— Братья, а вы не можете попробовать влить силу в него?

— Давай попробуем… — неуверенно кивает Андрей

Я снимаю древний артефакт со шнурка, отдаю его друзьям — они склоняются над ним. Я даже вижу, как потоки силы охватывают кольцо… Проходит минута, другая, третья… Иаков, который уже хорошо научился работать с этой энергией, расстроенно вздыхает

— Марк, сила уходит в него, как в песок. Бесполезно.

Ну… я особенно ни на что и не надеялся. Значит, дело все-таки в треснувшем камне, который служил в этом артефакте своеобразным накопителем.

— Не расстраивайся, Иаков, это было ожидаемо… Просто я хотел попробовать разные способы спасти его.

— Но как же ты теперь без Силы? — сочувственно спрашивает Матфей

— Ну, …жил же я как-то раньше. Гораздо важнее, что при мне остались все мои знания — теперь я снова буду рассчитывать только на себя и свои умения.

Все печально замолкают. Это их минорное настроение мне совершенно не нравится — все же живы, все здоровы… ну практически все. Чего из этого трагедию делать?

— А давайте я лучше вам расскажу, как ко мне анкх Хранителя попал, и что он значит для всех египтян.

…И снова я окунаюсь с головой в недавние события. Перед глазами Гиза, пирамида Хуфу и мертвый Хесир, которого я оставил в центральном зале гробницы у источника. А я все рассказываю, рассказываю, вспоминая, как это было…

— …Получается, что их Манефон тоже был пророком, если он предсказал Иешуа и наш приход в Египет?

— Получается так. И мы теперь с вами наследники Хранителя.

— Хранитель ты, Марк.

— Нет, Хранитель — любой из нас. И когда я отправлюсь в Рим, этот анкх я передам тому, кто останется в Александрии, чтобы возглавить христианскую общину. Эту защиту я вам, братья, доверяю безоговорочно. Просто попрошу быть осторожными здесь, особенно с египтянами. Сделайте, пожалуйста, вывод из произошедшего с Матфеем в Серапеуме — нельзя просто так заявиться в чужой храм и устанавливать там свои порядки. Это не сработает. Представьте, что жрецы Сераписа заявились в наш Иерусалимский храм. Или Тиберий велел установить там свою статую в Зале Камней.

Многозначительно замолкаю, давая им возможность представить это безобразие, потом продолжаю:

— Поэтому, даже если сами вы уверены, что это лжебог, и что он давно мертв — не лезьте в его храм. Для проповедей есть площади, есть парки и набережные, есть молельные дома в еврейском квартале. А я завтра схожу в Серапеум и поговорю с главным жрецом — надо предупредить его о последствиях таких нападений на христиан. С этим мириться нельзя.

Матфей виновато отводит глаза. Андрей с Иаковом сидят, насупившись, но молчат. Потому что возразить им по существу нечего.

— Поверьте мне, что греки в силу своей образованности и широты взглядов, это самая благодарная публика, открытая всему новому. Вот с них и нужно начинать. И с еврейских общин в провинциях. А с греков потом и римляне пример брать будут, и те же сирийцы. Я отправлюсь в Рим, кто-то из вас останется здесь, в Александрии, кто-то вернется на корабле в Кесарию. Но основные усилия нам сейчас надо сосредоточить на восточных провинциях, где большая часть населения сирийцы и греки.

— Напиши письмо об этом Петру, мы его передадим.

— Обязательно напишу. В Риме вы пока не появляйтесь — там сейчас такие страшные события начнутся, что не до проповедей будет.

Я тяжело вздохнул. Так не хотелось во всем этом кровавом кошмаре участвовать…

— Но как только все закончится и успокоится — я жду в гости, братья. Кого вы отправите — решите сами, буду рад видеть каждого из вас. Но обязательно возьмите с собой Иоанна Заведеева — он самый молодой из нас, ему нужно набираться опыта и побывать во всех провинциях империи.

На самом деле, Иоанн Заведеев, прозванный Богословом, одна из важнейших фигур в христианстве, и этот евангелист единственный, кто доживет до глубокой старости. Любимый ученик Христа — он был очевидцем многих событий, описанных им потом в своем наиболее полном изо всех Евангелий. И его свидетельства очень важны для будущей истории этого мира. Хочу, чтобы он честно и подробно написал в Евангелие про то, что сам увидит в Риме. А уж я прослежу за этим, и постараюсь его труд издать.

Я процитировал про себя стихотворение Волхонского “Город золотой”:

“…Тебя там встретят огнегривый лев

И синий вол, исполненный очей.

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…”

Это ведь аллегорические образы евангелистов из видения ветхозаветного пророка Иезекииля. Марку соответствует крылатый Лев, Луке — Телец, Иоанна Богослова символизирует Орел, а евангелист Матфей — который сейчас незаметно морщится, потирая руку в гипсе — будет изображаться рядом с Ангелом. Поэтому с рисунками на печатках Петра, Матфея и Иоанна абсолютно все понятно: рыбак с сетью, ангел и орел — можно хоть завтра их заказывать.

Евангелист Лука уже появлялся в Иерусалиме, еще при жизни Учителя, братья его знают. Но потом этот образованный грек вернулся в свою Антиохию и Воскресение Мессии он пропустил. Теперь он вскоре станет сподвижником Павла, будет сопровождать его в миссионерском путешествии.

А вот личность евангелиста Марка, чьим символом станет крылатый лев, вызывает у меня все больше и больше вопросов. У Петра здесь нет ученика с таким именем. И кроме меня в окружении апостолов никакого другого Марка нет! Хотя уже должен быть. Значит ли, что в этой реальности евангелистом Марком стану я? Даже что-то страшно становится от такой огромной ответственности!

Но с другой стороны, многое уже совпадает. Не понятно, где я родился — и сам не знаю. Самым первым появился в Александрии — на пару с Матфеем. Заложил здесь основы первой общины, начав крестить легионеров 3-го Киренаикского. А кто стал Хранителем Гизы, кто уничтожил полоумных жрецов Сета? Все я. Ух-х, аж мурашки по коже…!

И Рим. Если кто и будет рядом с Петром в Риме, то действительно Марк. То есть опять я. Это теперь что — мне и свое Евангелие придется писать?! Что-то я к этому не готов… Хотя хорошие журналистские навыки у меня с прошлой жизни безусловно остались. К тому же мощный и сильный лев — это однозначно перекликается с образом римского легионера. Ну, что, Марк?!! Заказываем тебе печатку с крылатым львом…?