Новый старый 1978-й. Книга пятнадцатая (СИ) - Храмцов Андрей

У другой девушки в руках находился систр. Получилось, что совместное звучание систра и мената было очень похоже на шорох зарослей папируса при дуновении ветра. Египтяне от этого звука фанатели, а мне он не особо понравился.

— Вам, божественный Монту, не понравились девушки? — спросила меня Хатшепсут.

— Девушки красивые, но музыка слишком спокойная, — ответил я дипломатично. — Мы с богиней Бастет привыкли к более ритмичным танцевальным мотивам.

— Если вы напоёте, то наши исполнители подыграют вам, — предложила свой вариант решения проблемы, заинтересовавшаяся моими словами, Нефру-ра.

— Я сделаю немного по-другому.

До этого я мог материализовывать только несложные по своему составу предметы. А сейчас мне захотелось создать мой более навороченный кейтар и забацать египтянам что-нибудь очень задорное из нашего музыкального репертуара. И я решил рискнуть. В результате получилось довольно удачно. Все, конечно, обалдели от вида незнакомого и абсолютно белого клавишно-грифового музыкального инструмента. Бает прекрасно поняла, что я задумал и улыбнулась.

В Древнем Египте женщины играли на различных музыкальных инструментах, а мужчины пели. А тут мужчина это всё совместит в себе одном. Я знал, что у местных был мужской бог музыки и звали его Айхи. Так что ничего необычного я и не собирался делать.

Я ментально спросил Бает, помнит ли она, как мои жёны отплясывали Asereje. Она в ответ кивнула, дав согласие исполнить этот танец. Мне вся эта ситуация напомнила советский фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Там тоже двое наших попали из будущего в эпоху Ивана Грозного и в царских палатах исполняли одну очень весёлую песню.

Ну, раз там подобное прокатило, то и здесь всё нормально будет. Бает подошла ко мне и мы начали своё божественное выступление. Все присутствующие и за столом, и артисты с музыкантами смотрели на нас округлившимися от удивления глазами. Боги, а ещё поют и танцуют.

Но с первых звуков кейтара и моего голоса они застыли и открыли рты. Я играл и пел, а Бает задорно танцевала, очень неплохо повторяя движения моих подруг. Музыка для местных была насколько непривычна, настолько и зажигательна. На втором куплете не смогла усидеть на месте и пустилась в пляс Нефру-ра, как самая молодая из всех присутствующих, а за ней и полуголые танцовщицы. Все пытались копировать то, что делала Бает. Здесь вам не надо самозабвенно воспроизводить шум тростника, тут намного веселее и интереснее получается.

В общем, «вдруг как в сказке скрипнула дверь» всё вышло, а я в роли Леонида Куравлёва выступил. Развеселили мы с Бает всех.

— Потрясающе, — сказала довольная Хатшепсут. — Мои музыканты запомнили эту божественную мелодию. Теперь они будут исполнять её на праздниках, посвященных богам. А танцевальные жесты изобразят наши художники на стенах храмов и обелисках в память о вас.

Вот так, я мимоходом изменил всю структуру египетских танцев. Теперь в этом мире «египетская походка» будет выглядеть совсем по-другому.

— За прекрасное исполнение и за проявленную отвагу мы решили вас наградить, — с пафосом произнесла Царица Египта. — Я приготовила для вас с богиней Бастет два подарка.

При этих словах в зал внесли две царские короны, украшенные драгоценными камнями.

— Примите от нас, о божественные, эти прекрасные золотые короны, — продолжила Хатшепсут. — Надеюсь, они вам понравятся.

Короны были выполнены в виде широких обручей со стилизованными изображениями головы сокола и головы кошки в передней их части. Было понятно, что это делали совсем недавно и специально для нас. Ведь на обычных коронах фараонов использовали изображение богини-кобры Уаджит, которая была покровительницей Нижнего Египта. И рядом с уреем зачастую помещали изображение богини-коршуна Нехбет — защитницы Верхнего Египта. Вместе они символизировали единство и государственную целостность всего Та-Кемет.

Теперь, получается, это единство символизировали мы с Бает. Неплохо мы начали менять здесь историю. Но мне надо было сделать ответный подарок. Все его ждали и он у меня был. Помимо самого синего бриллианта, я материализовал очень красивый футляр того же цвета для него.

— А это подарок от нас с богиней Бает, — сказал я и протянул заветную коробочку царице.

Хатшепсут, с поклоном, взяла её у меня из руки и открыла. Судя по её загоревшимся от счастья глазам, с подарком я угадал. Это вам не мутноватый алмаз с непонятным количеством граней, а настоящий бриллиант. Царица достала камень каплевидной формы из футляра и посмотрела его на свет. Лучи от факелов проникали внутрь через плоскую часть верха, которую ювелиры называли площадкой, преломлялись и отражались от нижних граней всеми цветами радуги. Этот бриллиант имел 57 граней (фасетов): 33 на лицевой части и 24 на тыльной.

Нефру-ра даже подбежала к матери, чтобы тоже полюбоваться красотой камня. Так гранить алмазы в Древнем Египте не умели, поэтому он и вызвал у всех возгласы восхищения.

— Благодарю, божественный Монту, — промолвила наконец Хатшепсут. — Такой камень могут сделать только боги.

Она посмотрела на меня с благодарностью и в этом взгляде я прочёл глубоко затаённое желание. Царица хотела обладать и другим прекрасным бриллиантом, который сидел рядом с ней. И этот второй драгоценный камень, то есть я, был даже важнее сейчас для неё, чем первый. Если бы не правила приличия, она была готова отдаться мне прямо на столе. Это я прочитал в её подсознании. Но ей приходилось терпеть и ждать окончания застолья.

Бает понимающе посмотрела на меня, тоже обо всём догадавшись по глазам Хатшепсут. Как же у них всё просто было в плане секса. Что у богинь, что у египетских женьшин-фараонов. Желание плоти и задача продолжения рода было для них превыше всего. Это мы заморачивались какими-то непонятными нормами морали, долгими ухаживаниями и подарками. А тут подарки розданы и можно переходить к телу, то есть делу.

Бает решила ускорить процесс и встала из-за стола, чтобы дольше не задерживать и не томить Хатшепсут.

— Спасибо за угощение, — сказала она. — Я пойду отдыхать. Увидимся завтра утром.

Царица с благодарностью посмотрела на Бает. Все тоже заторопились. Сенмут и Менхепер-сенеб поднялись следом и забрали с собой Нефру-ра.

— Предлагаю продолжить наше общение в более прохладной обстановке, — сказал я и увидел, что Хатшепсут только и ждала этого приглашения.

— Мне очень интересно посмотреть на те новинки, которые используют боги в повседневной жизни, — витиевато согласилась царица, так как сразу предложить заняться сексом было бы неприлично.

Мы прошли на теперь уже нашу половину дворца и Хатшепсут сразу почувствовала разницу температур. Это было похоже на праздник души и тела — из жаркого лета неожиданно попасть в весеннюю прохладу.

Царица внимательно всё осматривала, даже аккуратно трогала руками. Было видно, что она прекрасно знает, чем и где закончится эта экскурсия, но старалась растянуть удовольствие ожидания момента близости. От холодильника она пришла в полный восторг. Пришлось ей налить гранатового сока из стеклянной бутылки, который ей очень понравился.

— Мне сообщили, что вы используете какое-то приспособление для омовения, под названием «душ»? — поинтересовалась царица.

— Пошли, я покажу, что это такое, — произнёс я, понимая, что двустороння операция соблазнения переходит в завершающую стадию.

Мы прошли в ванную комнату. Для того, чтобы показать все прелести пользования душем, я включил его и скинул с себя балахон, оставшись абсолютно голым. Хатшепсут правильно поняла мой намёк и тоже быстро разделась. Никакого тебе жеманства, ложной стыдливости и в помине не было. А я, помимо прямой причины полностью оголиться, преследовал и другую. На лице царицы было столько косметики и я хотел, чтобы она всё это быстренько смыла. Я люблю целовать натуральное женское лицо, а не маску.

От душа Хатшепсут также была в полном восхищении. Я ей показал, как регулируется подача холодной и горячей воды, после чего царица стала устраивать себе контрастный душ. При этом она весело смеялась и ойкала, когда вода становилась слишком холодной. Как я и хотел, макияж с лица Хатшепсут смылся и моему взору предстало симпатичное личико тридцатилетней женщины.