Провокатор (СИ) - "Д. Н. Замполит"

Так что “алмазная бригада” может двинуть волонтерить и к бурам, такую возможность мы перед отбытием обсудили с Савинковым. Он несколько беспокоился насчет Красина, которого не успел узнать толком и прогнать через проверки, но я за Леонида поручился. Но проверки наказал ни в коем случае не прекращать — и руку в этом деле набить, и группу контролировать. Напоследок я рассказал про удачно пришедшего на ум Джорджа Леонидаса Лесли, вернее, про его хитрый метод подготовки к банковским ограблениям. Надеюсь, пригодится — он добывал чертежи и даже строил макеты зданий, на которых детально отрабатывал план ограбления, часто даже делал вклады, чтобы попасть внутрь и оценить сейфы и организацию охраны. Самое громкое ограбление, которое он готовил два года, принесло бы ему два с половиной миллиона долларов, но за шесть месяцев до того Лесли застрелили из-за женщины.

Ехать ребятам до Питера, далее пароходом в Лондон и уже оттуда в Кейптаун — вот пока будут ждать пересадку ин зе капитал оф зе Грейт Британ, пусть пошарят в библиотеках, американцы про “короля медвежатников” много писали.

Так что все мои орлы разъехались, даже Савелий торчал в Можайске на весенних сельхозработах и пришлось мне устраивать встречу с Черновым совсем без прикрытия. Ну да не беда — у нас были заранее сняты пара-тройка комнат в меблирашках с несколькими выходами.

По улицам уже потянулись караваны ломовых телег, нагруженных имуществом, это двинулись “на выход с вещами” первые дачники, самые экономные, готовые мерзнуть до июня в щелястых домиках, лишь бы платить за аренду на десяток-другой рублей меньше, чем за квартиру.

Лошади-тяжеловозы и ломовики несколько раз устраивали на улицах пробки своими телегами, на которых напоказ стоял весь скарб — столы, стулья, кровати, комоды, умывальники, белье, одежда, книги, посуда, кухонная утварь, корыта… Вокруг суетились владельцы, пытаясь сохранить нажитое от ухарских методов погрузки и крепления. Впрочем, такие поломки мебели были делом обыденным, привычным, а дешевый труд множества столяров заставлял воспринимать происходящее с известной долей стоицизма. Кое-кто уже уложился и выехал вслед за своими возами на легковых извозчиках, таких седоков было легко отличить по тому, что они держали в руках самые хрупкие вещи: лампы, вазы или часы.

Лавируя между набиравшим силы потоком единения с природой, я дошел до Арбатской площади, привычно поглядел на отражения в витрине, нырнул в проходной двор, но прошел его не насквозь, а через неприметную дверку оказался в соседнем дворе, вернулся на улицу, зашел в книжный магазин, огляделся и, наконец, зашел в меблированные комнаты “Елабуга”.

В шестом номере меня уже ждал сам Виктор Михайлович Чернов.

Вот повезло ему со внешностью, ровно то, что для подпольщика нужно — типично русацкое лицо, нос картошкой, надеть картуз, нырнуть в толпу и поминай, как звали. Разве что карие глаза, но и таких полным-полно.

С будущим лидером эсеров мы очень неплохо договорились, он в этом смысле оказался полной противоположностью Плеханову. Общероссийская социалистическая газета? С нашим удовольствием. Издание книжек “Революция для чайников”? Комиксы-лубки? Сколько угодно, поскольку сам столкнулся с проблемой обеспечения “летучих библиотек” современной нелегальной литературой. Нет, так-то они большие молодцы, на имеющихся ресурсах большое дело подняли, пустив среди крестьянства “изданные с дозволения цензуры”, но правильно подобранные книги типа “Спартака” Джованьоли, “Овода” Войнич или костомаровского "Бунта Стеньки Разина".

Более того, мы с Черновым совпадали в том, что необходимо создавать массовое народное движение, основу революционной пирамиды, включающее не только пролетариев, но и “трудовое земледельческое население деревень”, как он сам называл крестьянство.

А вот со взглядами на террор мы разошлись.

— Я в будущем, когда мы соорганизуемся, предполагаю действие народовольческим методом.

— И что вам это даст? “Народная Воля” была уж куда как эффективна, даже царя угрохали, а толку никакого. Стоило государству только закрутить гайки потуже и вуаля — почти два десятилетия тишины.

— У народовольцев террор был самодовлеющим, я же представляю его себе как революционную запевку солистов, чтобы припев был тотчас же подхвачен хором, то есть массовым движением, которое во взаимодействии с террором перерождается в прямое восстание.

— Да почему же вы все так зациклены на восстании? Это — крайний, крайний, вы понимаете? метод, когда уже не осталось никаких других. Битье всех горшков в доме, фигурально выражаясь. А у нас есть и агитация, и пропаганда, и артельное движение, то есть создание ячеек социалистического общества, да то же образование, в конце концов!

Сидя на скрипучих стульях у колченогого стола, на котором стояли две бутылки с дешевым вином, закуска и стаканы с ложками-вилками, мы вели разговор почти шепотом, прерывая друг друга касаниями рук.

— Охранка, Виктор Михайлович, как вы понимаете, как раз набила себе руку на противодействии подполью и провокациях террористов. И вы лезете туда, где противник сильнее всего, что противоречит всем принципам стратегии — бить его надо там, где он слаб, в идеале скопом, как батьку.

— Ну и где же это, по вашему мнению?

— Да вот как раз в образовании, пропаганде и создании структуры широкого движения. Ну что может царизм противопоставить революционным идеям? Православие, самодержавие, народность? Не смешно, даже неидеальная Марксова теория кроет этот набор, как бык овцу! Вы хотите восстания, вызванного узкой группкой революционеров — так это будет тот самый русский бунт, бессмысленный и беспощадный, именно поэтому я говорю о структурах, которые смогут народную стихию направить не в разрушительное, а в созидательное русло.

— Но это крайне долговременная работа, с неясными шансами на успех!

— Зато без риска залить всю страну кровью. Вы что думаете, нераспропагандированные войска откажутся стрелять? Наоборот, пойдут на ура за царя-батюшку. А вы против регулярной армии выставите неподготовленную массу да подпольщиков, которые в лучшем случае умеют палить из револьвера да возить нелегальщину в чемоданах с двойным дном или в подметках обуви.

При этих словах Чернов машинально убрал под стул вытянутые было вперед ноги, но потом спохватился и кинул на меня тревожный взгляд проверить, заметил ли я это движение.

— Что, угадал? В подметке? Или в каблуке? — я засмеялся.

Виктор смутился и перевел тему.

— А к кому вы посоветуете обратиться в Цюрихе?

— Вообще цюрихская эмигрантская община почти вся — марксисты, вам там будет неуютно. Лучше Берн или Женева, тем более, если вам интересно поспорить с Плехановым. Но сразу предупреждаю, в личном общении это не самый приятный человек.

— Спасибо, я учту.

— И вот еще что… Если вы все же подадитесь в террор, то я процентов на девяносто уверен, что к вам в большом количестве присоединятся евреи — наиболее обиженные и озлобленные на власть, но при этом гораздо более образованные. И это создаст опасную национальную коллизию, когда “лицом” партии, желающей быть представителем русского рабочего и крестьянина, будет еврейский террорист.

— Они такие же наши братья, как и русские!

— Все трудящиеся наши братья, но я о другом. Такой расклад даст сильные козыри правительству, которое сможет обвинить иудеев во всех бедах и натравить на них наиболее консервативную и мракобесную часть подданных. Да и простой русский мужик десять раз подумает, стоит ли связываться с такой партией. Я бы считал правильным, чтобы в нынешних условиях евреи объединялись в союзной нам, но своей партии, вроде Бунда.

— Странный у вас взгляд…

— Какой есть. Так что там с вашим планом?

— Когда работал в деревне, я видел назревающее аграрное движение и буду пытаться создать за границей обслуживающую его литературу, желательно в крупном масштабе.

— Ну вот здесь я вам первый помощник. Давайте попробуем создать простенькие брошюры с советами, например, “Что делать с кулаком” или “Что делать с исправником”, вообще с ответами на самые животрепещущие вопросы крестьян, тут вам и карты в руки.