Борис Чурин - Ангел Господень
Когда первые лучи солнца осветили вершины холмов близ Медины, душа Пророка покинула его бренное тело.
Областной центр России, 22 июня 1973 года
Выйдя из автобуса, Лунев раскрыл зонт. Из черного, вечернего неба моросил мелкий, противный дождь. Сергей Михайлович пересек улицу и не спеша поднялся по ступенькам парадного входа гостиницы «Центральная». Оказавшись в вестибюле, Сергей Михайлович встретился взглядом с дежурным администратором, миловидной женщиной лет сорока пяти. Увидев Лунева, женщина испуганно вздрогнула и быстрым движением убрала со стойки табличку «мест нет». Секунду помедлив, Сергей Михайлович направился к стойке дежурного администратора.
— Здравствуйте, Тамара Борисовна. Как вы тут, без меня поживаете?
Женщина со смущенной улыбкой пожала плечами.
— Да так… по-прежнему…
— «По-прежнему» это как? Как до моего прихода в гостиницу или в то время, когда я был ее директором?
Окончательно смутившись, женщина молча опустила глаза. Лунев усмехнулся.
— Вы не переживайте, Тамара Борисовна. Я в директорское кресло возвращаться не собираюсь. А спросил так, из любопытства.
Он резко повернулся и быстрым шагом направился к лифту. На седьмом этаже, у дверей бара Лунев увидел знакомую фигуру швейцара. Тот, заметив Сергея Михайловича, повел себя так же, как минутой раньше дежурный администратор: вздрогнул, засуетился и потупил взор.
— Здравствуйте, Василий Степанович, — приветливо улыбнулся Лунев, — как ваше здоровье?
— Спасибо, не жалуемся, — кивнул головой швейцар и, бросив подозрительный взгляд на Лунева, спросил, — никак вы на старую должность вернулись, Сергей Михайлович?
— Неет, — рассмеялся Лунев, — не вернулся. Да и не солидно это было бы. Написал заявление «по собственному желанию», а через два дня: извините, передумал. У меня такой принцип: раз решил, обратной дороги уже нет.
— Оно правильно, — одобрительно закивал швейцар.
— Василий Степанович, — Лунев тронул пожилого человека за плечо, — вы, по старой памяти, не пропустите меня в бар? Я ненадолго. Стопарик приму на грудь и назад. А?
— Отчего же не пропустить, — развел руки в стороны швейцар, — вы человек здесь не чужой. Проходите.
В помещении бара царил полумрак. Лунев прошел к стойке и сел на высокий стул.
— Пятьдесят грамм водки, — попросил он у подошедшего к нему бармена. Пока выполнялся заказ, Сергей Михайлович краем глаза осмотрел зал. За тремя столиками тихо беседовали парочки. В углу помещения гуляла небольшая компания из нескольких человек. Однако Ольги в зале не было.
Лунев выпил водку, слез со стула и вышел из бара. Спустившись на лифте вниз, Сергей Михайлович прошел через парадную дверь и остановился на крыльце. По-прежнему моросил дождь. Решив не маячить на светлом фоне гостиничных дверей, Лунев раскрыл зонт, спустился по лестнице вниз и стал не спеша прохаживаться по тротуару от одного угла гостиницы до другого.
Прошло около получаса, когда Сергей Михайлович заметил Москвич, парковавшийся на противоположной стороне улицы. Задняя дверца распахнулась и из автомобиля вышла девушка. Сердце Сергея Михайловича учащенно забилось: кажется, Она! Не обращая внимания на лужи, Лунев побежал через дорогу.
Она! Сергей Михайлович остановился в нескольких метрах от Москвича и молча наблюдал, как Ольга поправляет на себе одежду.
— Оля, — окликнул ее Лунев и почувствовал, как дрожит его голос.
Девушка вскинула голову. Несколько секунд оба и Сергей Михайлович, и Ольга не сводили друг с друга пристальных взглядов.
— В чем дело, мужик? — вдруг раздался хриплый, низкий голос.
С водительского сиденья Москвича вылезал молодой человек лет двадцати пяти атлетического телосложения.
— Я спрашиваю, в чем дело? — двинулся он на Лунева.
— Мне необходимо поговорить с этой девушкой, — Сергей Михайлович попытался обойти атлета, но тот преградил ему дорогу.
— Это моя девушка, — прорычал он, — и я решаю: с кем ей говорить, а с кем нет.
— Пожалуйста… мне необходимо… — Сергей Михайлович вновь попытался обойти молодого человека.
— Ты чо, мужик, не понял, что я тебе сказал?! — взревел тот.
— Мне необходимо…
Страшный удар в подбородок заставил откинуться назад голову Сергея Михайловича. Сам он, пытаясь сохранить равновесие, сделал назад шаг, оступился на крае бордюра и…
Лунев почувствовал острую боль в затылке. Перед глазами сверкнула яркая вспышка. Потом она погасла. Потом стало совершенно темно, а потом Сергей Михайлович увидел атлета, который склонился над ним и внимательно вглядывался ему в лицо.
— Кажись, он того… — молодой человек резко выпрямился и бросился к машине.
— Сматываемся отсюда! — крикнул он девушке, застывшей у задней дверцы автомобиля, — живо!
— Неет! — дикий вопль разорвал тишину пустынной улицы, — Сережа! Сереженька!
Вытянув вперед руки, Оля кинулась к лежащему у обочины дороги Сергею Михайловичу, но в следующую секунду наткнулась на грудь атлета. Тот шагнул девушке навстречу и схватил за руку.
— Я сказал: сматываемся. Пока никто не видел.
— Нет! Нет! — продолжала биться в истерике Ольга.
Удар кулаком под дых был резким и неожиданным. Девушка охнула и, как сломанная кукла, рухнула на мокрый асфальт тротуара. Молодой человек сгреб ее в охапку, поднес к машине и бросил на заднее сиденье. Взревел мотор и Москвич, разрезая колесами лужи, умчался в темноту.
— Странно, — подумал Сергей Михайлович, — я совсем не ощущаю боли. И не только боли. Кажется, я вообще не чувствую своего тела.
— Кх, кх, — послышалось рядом слабое покашливание.
Лунев повернулся на звук и увидел высокого, худощавого старика в белой, длинной рубашке, подпоясанной кожаным ремешком. Удивительно, но, не смотря на дождь, рубашка на старике была абсолютно сухой.
— Это тот самый старик, которого я видел во дворе моего дома и на озере, — догадался Сергей Михайлович, но на всякий случай спросил:
— Это вы?
— Я, — кивнул незнакомец, — я тот самый старик, которого вы встречали во дворе и на озере. И я тот самый старик, который вытащил вас, Сергей Михайлович, из-под земли в сорок третьем году.
Некоторое время Лунев с интересом разглядывал пожилого человека.
— Кто вы? — спросил он.
— Конечно же, я представлюсь, — улыбнулся старец, — но, может быть, вы сначала подымитесь с земли, Сергей Михайлович?
— Боюсь, я не смогу этого сделать, — в ответ улыбнулся Лунев, — при падении я сильно расшиб затылок и теперь, кажется, потерял способность управлять своим телом.
— А вы попробуйте, — старик наклонился и протянул Сергею Михайловичу руку.
Ладонь пожилого человека оказалась сухой и теплой. Лунев ухватился за нее, напрягся и в следующий миг оказался на ногах. Не веря себе, Сергей Михайлович оглянулся назад, чтобы оценить расстояние, которое он проделал за столь короткий промежуток времени, и… онемел от ужаса. Он, Сергей Михайлович Лунев, оказывается, оставался лежать на спине у края дороги, устремив в черное небо неподвижный взгляд. По его лицу скатывались капли дождя, а около него образовалась лужа воды, которой тело Лунева преградило путь к стоку.
Подчиняясь первому порыву, Сергей Михайлович бросился назад, к самому себе, но рука старика, продолжавшая сжимать его ладонь, удержала Лунева.
— Не трогайте это тело, — мягко, по-отечески, проговорил старец, — оно вам больше не принадлежит.
— Как!? — вскрикнул Сергей Михайлович, — я что, умер!?
— Умерли, — кивнул головой пожилой человек, — и в течение следующих сорока дней вы, то есть ваша душа, будете предоставлены самому себе. Можете сейчас последовать за своей девушкой, за Ольгой. Можете навестить своего друга Карася. А можете слетать на Северный или на Южный полюс, на Луну или на Марс. Можете также совершить экскурсию во времени: побывать, к примеру, среди сражающихся солдат на Бородинском поле или вместе с армией Ганнибала ворваться на Апеннины. В ваших силах также побывать в будущем. Только пожелайте, и вы вмиг переместитесь на любое расстояние и на любой промежуток времени.
— Вы не шутите? — едва смог произнести Сергей Михайлович.
— Нет, — с улыбкой покачал головой старик, — душа это — особый вид энергии, которую я называю Разумной. Этой энергии подвластны время и расстояние. Бог это — тоже Разумная энергия. Именно Бог, отрывая от себя частички своей энергии, одушевляет ими человеческие эмбрионы, которые находятся в материнской утробе, награждая их способностью мыслить и чувствовать. Иными словами, делая из живого существа Человека.
— В начале нашего разговора вы обещали представиться, — смущенно улыбнулся Лунев, — скажите, кто вы?
— Я — Ангел Господень Гавриил или Джабраил, как вам будет угодно, — церемонно склонил голову пожилой человек.
