Владимир Лещенко - Волчица и кот

Между тем, не дожидаясь открытия, и плюя на регламент (начать должна была председатель) Катарина де Орсини уверенно поднялась на трибуну.

Надо сказать, выглядела княгиня весьма представительно и элегантно. Накидка из шкуры земного леопарда, многочисленные браслеты, посверкивающие искрами самоцветов, украшающие обнаженные руки – от запястий до плеч. Туника с глубоким – до пупа – прямоугольным узким декольте, символически перехваченным нитью пурпурного гианейского жемчуга, и широкие брюки-клёш из серебристой, в искорку, ткани, туфли на умопомрачительном каблуке. Шейный платок был заколот булавкой с огромным итильским рубином, стоимостью в среднюю шхуну.

– Я постараюсь говорить как можно короче! – начала она. Сегодня мы обсуждаем поведение дочери императрицы, бывшей наследной принцессы Милисенты (многие это отметили – как бы невзначай наследница была названа бывшей).

– Как, думается, уже известно всем – она сбежала, поправ законы и обычаи империи. Но не об этих законах и обычаях я хочу сегодня поговорить.

Мы обсуждаем поведение девушки, с которой ее мать поступила так, как думается, ни одна из нас не поступила со своей дочерью – да что говорить – мало найдется в нашей империи тех матерей, кто поступил бы так!

Можем ли мы при этом не коснуться этого? Не коснуться того – что сделала правящая императрица, и благодаря чему мы имеем повод для этого собрания?

– И в самом деле, – буркнула графиня Елизавета Хэм, – с девочкой наша царица обошлась уж больно сурово. – Конечно, родителям лучше знать – когда сечь, когда не сечь, но все-таки...

– И что же? – между тем продолжала развивать свою мысль Катарина де Орсини, – Как отреагировала принцесса на подобное наказание? Пусть и не вполне справедливое, пусть болезненное...

– Как настоящая амазонка! – выкрикнул чей-то прокуренный голос, – Правильно сделала!

– Я бы могла говорить еще долго и много! – изрекла Катарина, – но я не собираюсь этого делать – все и так ясно! Несколько долей секунды, она переводила дух, перед тем, как приступить к главному.

– Поэтому я скажу вот что: царствующая императрица показала себя с наихудшей стороны – и как политик, и – не побоюсь этого слова – как мать: не сумев ни воспитать свою дочь и преемницу как должно, ни поступать с ней как диктует здравый смысл и материнская любовь. И в связи с этим, мы, наша партия, и я, как убежденный радикал...

– Ради... – кто? – насмешливо выкрикнула с первого ряда баронесса Ариадна де Бро.

– Мы, – Орсини запнулась, но лишь на пару мгновений, – считаем себя вправе поднять вопрос о доверии правящей императрице!

Зал невольно охнул, притихнув.

– Хотя бы по той причине, что теперь вопрос с престолонаследием стал довольно остро, – закончила свою мысль княгиня. – Но не забудьте – есть еще Пятый закон Александры Великой.

Молчание продлилось довольно долго.

– Ээ, – неуверенно проблеяла со своего места заместитель министра двора Эсмеральда де Шабли, – по моему, – ээ-данный разговор, э, несколько преждевременный, – императрица еще не стара, и вполне способна, так сказать, подарить нам даже не одну наследницу... Так что... ээ... И ссылка на Пятый закон тут не вполне уместна, точнее – ээ, неуместна вполне...

– И кого же, по вашему, надо посадить на место Антонины? – ехидно вопросил кто-то из зала – кажется, княжна Мария Голицына. – Уж не себя ли ты, Катариночка, прочишь в императрицы?

– Если на то пошло, то мой род не менее древний, чем род Антонины, – высокомерно фыркнула Катарина. – Он восходит к самому Майклу Тайсону.

Зал сдержанно захихикал, – почему-то немало знатных родов во всей Ойкумене, возводили свою родословную к этому мифическому герою, будто бы жившему на Старой Земле, чуть ли не до изобретения звездолетов.

– Ну, так что с этого? – желчно прокомментировала какая-то сухопарая дама, – Вот моя семья так вообще происходит от самой Масяни – но я на трон почему-то не лезу!

Катарина опешила, старясь собраться с мыслями. Вообще-то, она должна была сказать совсем другое – вспомнить заслуги двух племянниц Антонины перед империей, указать на их приверженность старым добрым традициям, образованность, и личную скромность (всего-то меньше ста мужиков в гареме на двоих). Но ее понесло куда-то не туда, на разговоры о своих предках – чего доброго, и впрямь подумают, что она...

Между тем среди собравшихся завязался было спор, зал загудел.

Но тут вскочила баронесса Ариадна Бре, пулей вылетев на малую трибуну.

– Да вы что – не поняли? Плевать ей на трон и на престолонаследие! Ей просто хочется покуражиться и лишний раз погнать волну, в надежде, что ее партия возьмет власть!

– Я не собираюсь выслушивать тех, кому нечего сказать, и кто готов угождать императрице каким угодно способом! – изрекла Катарина, и добавила в сторону, но так, чтобы это услышали. – Подстилка мужская!

– А в рыло, дрянь многостаночная? – осведомилась баронесса у оппонентки.

– Что вы ска... Что ты сказала, сука?! – заверещала де Орсини. В этот момент что-то сломалось в ней, и ее хваленое хладнокровие, буквально вошедшее в поговорку, внезапно дало трещину.

Мгновенно вокруг осыпающих друг друга яростной бранью сенаторш скопились пытающиеся их урезонить единомышленницы. Но не прошло и двух минут, как они сами сцепились в нешуточной схватке. Летели в разные стороны разорванные ожерелья и цепи, трещали дорогие туалеты, визг таскаемых за волосы звенел в ушах.

Из клубящейся толпы доносилось:

– Пустите, пустите, я этой твари пасть порву!!

– Ну, смотри, гадина, тебе не жить! Сиськи узлом на спине завяжу!!

– Убью! Зарежу! Кровь спущу!

На какие-то секунды толпа распалась, и оба лидера враждующих партий вновь оказались друг против друга.

Щегольские туалеты были разорваны, и свисали клочьями, физиономии украшали синяки и царапины.

Как рассерженные кошки ходили они друг по кругу, словно готовясь к прыжку. Сходство усугублялось еще и тем, что при этом они яростно шипели и фыркали.

– Ну, давай! Трусишь...?

– Буду делать что захочу...!

– Ах так...?

– Так...!

– Так...??! Ну не взыщи тогда. – А вы знаете – обратилась баронесса к залу, указывая на слегка оторопевшую княгиню, – знаете, славные подруги, чем эта... у себя в гареме занимается? Не знаете? Ну, так смотрите! – и с этими словами вытащила из потайного кармана пачку голограмм, и метнула в зал.

Орсини вмиг побледнела, словно догадавшись – что это могут быть за снимки.

Между тем карточки уже пошли по рукам.

– Что за порнографию нам подсунули?!

– Пакость, пакость какая!!

– Позвольте, кажется это...

– Не может быть!!

– Это провокация!!

– Монтаж!!

– Да нет, смотрите, это же ее браслеты... И мужик из ее гарема!! Оо!!

– Да нет, невозможно... Это же... это же...чреслогортанный блуд!!

– Провокация!!!

– Нора, Норочка, как ты могла! После всего, что было у нас! – заламывая руки, в ужасе застонала баронесса Мария-Тереза де Фри, чьи наклонности были всем хорошо известны, тяжело сползая на пол.

А потом началось...

Все, что творилось прежде, показалось легкой разминкой перед тем, что происходило в этом зале теперь.

С каким-то тягостным недоумением взирала Ирэна на зал заседаний, превратившийся в гигантскую бойцовскую арену.

Взгляд ее беспомощно выхватывал из толпы дерущихся то баронессу Адриану де Бре, молодецкими бросками кидающую через себя маркизу де Бире. То эмира Шахерезаду Джедаеву, охаживающую родовой нагайкой ханшу Усаму Тургайскую, на четвереньках пытавшуюся уползти от нее под кресло. То герцогиню Жасмин Дзю – тетку принцессы, почтенную Жасмин Дзю! – элегантным свингом отправляющую в нокаут кого-то из окраинных виконтесс.

Герцогиня беспомощно оглянулась – большая часть членов президиума уже успела присоединиться к драке.

Вот, перемахнув одним прыжком через трибуну, кинулась в зал ее лучшая подруга – Маргарита Кашкина, на ходу закатывая рукава...

Печально вздохнув, ирэна вытащила коммуникатор.

– Алло, соедините с комендантом дворца... Марыля, дорогая, тут... в общем, поднимай дежурную роту... Что?? Как знаешь?? Что-ооо?? Прямая трансляция?!!

Коммуникатор разлетелся мелкими брызгами от удара об пол...

(Как выяснилось совсем скоро, самого страшного удалось избежать.

Причем исключительно благодаря заслугам оператора – одного из немногих мужчин на телевидении, Эста Клинтвуда. Обнаружив незапланированную трансляцию, он, не оповещая начальство, догадался смикшировать передачу, пустив внеочередной выпуск новостей. Так что все происшедшее так и не вышло за пределы локальной сети дворца, и очередной этап хитроумного плана Катарины – оповестить о скандале в верхах весь народ, не удался. А то, что случилось совсем скоро, окончательно заставило забыть о случившемся массы амазонийского населения.)

Так или иначе, надо было что-то делать, чтобы прекратить творящееся безобразие. Ругнув себя за неуместную выходку, ирэна спрыгнула в зал.