Александр Абердин - Парадиз Ланд 1-3. Герой по принуждению. Черный рыцарь
Моя заботливая сестричка, отвела каждой из моих подруг по отдельной спальной комнате с личным кабинетом, гостиной, туалетной комнатой и даже кухней. Видимо, таким образом она намекала, что нам не стоит постоянно находиться вместе. Для меня Лесичка, помимо просторного кабинета, спроектировала целых две спальные комнаты, большую, парадную с огромной кроватью в форме сердечка и маленькую, с кроватью нормального размера под синим балдахином с золотой бахромой. Имелся в наших покоях и зимний сад с огромным бассейном, пока еще пустым.
Как только мои подруги побежали осматривать свои комнаты, я немедленно уединился в кабинете, надеясь на то, что кто-нибудь накормит и напоит моего Мальчика. Единственное, чего не предусмотрела моя милая Олеся, так это мастерской, в которой я мог бы творить всякие небольшие вещицы.
Заниматься перепланировкой мне не хотелось, но мой кабинет был таким большим, что я смог без особого труда отгородить в нем ширмой место для временной мастерской. Мне, собственно, всего-то и требовалось, что поставить большой рабочий стол с множеством выдвижных ящиков и удобное кресло. Все прочие инструменты для ювелирных работ, тиски, фефки, надфили и пилки мне вполне могло заменить одно единственное Кольцо Творения.
Выложив из дорожной сумы на стол все имеющееся у меня золото, включая тот предмет, который некогда был Кольцом Творения архангела Люцифера, я задумался. В чистоте и природной натуральности своих запасов золота я нисколько не сомневался, но все никак не мог решить, что мне было делать с кольцом Люцифера. Магический механизм был почти полностью разрушен и на его полный, капитальный ремонт, могло уйти гораздо больше времени, чем на изготовление нового кольца, но в то же время это ведь именно с его помощью была проделана большая часть работы по созданию расы друинов и было бы весьма символично вручить именно это Кольцо Творения архангелу Вельзевулу.
Плюнув на все трудности, связанные с ремонтом, я решил все-таки восстановить кольцо Люцифера и принялся за труды тяжкие не откладывая дела в долгий ящик. Поначалу работа шла через пень колоду, так как по Кольцу Творения Создатель долбанул, словно кувалдой, и напрочь сломал все магические механизмы управления синим Камнем Творения. Как только мне удалось восстановить нарушенные магические связи, дело быстро пошло на лад и уже через час я был готов к тому, чтобы приступить к синтезу нового Камня Творения.
Это была самая ответственная часть работы и для её выполнения мне понадобилась целых пятнадцать тонн Первичной Материи, которую, как теперь выяснилось, все-таки можно было сжимать до невероятной плотности. Правда, при этом мне пришлось задействовать такие магические уравнения, по сравнению с которыми сотворение летающего острова было сущим пустяком. Зато синтез проходил почти со скоростью взрыва. Процесс сопровождался к тому же сильным шумом, яркими вспышками молний и даже довольно сильной взрывной волной, которая заставила весь Серебряный замок задрожать. Не будь я готов к этому, то меня, пожалуй, размазало бы по стенам кабинета, а так только свалило ширму.
Когда я, наконец, получил Камень Творения и мне осталось только вставить его в каст и соединить с золотом, в мою мастерскую ввалились Уриэль и Ослябя, одетые в смокинги и ужасно торжественные. Ослябя держал в руках узелок и прежде, чем подойти ко мне, понюхал воздух, который сильно пах озоном, и поинтересовался:
- Михалыч, ты часом не ядреную бомбу здесь испытывал? А то давеча так бабахнуло. - Увидев, что я с довольным видом ухмыляюсь он продолжил - Однако, Михалыч, просьба у нас к тебе. Я тут собрал малость золотишка, монетки там всякие, колечки, цепку вот, у Антиношки отобрал, старинную. Думаю, что хватит металлу тебе для работы.
Наблюдая за тем, как Ослябя выкладывает содержимое своего узелка на край моего рабочего стола, которое составляли золотые цацки, реквизированные этим милейшим и добрейшим парнем, у моих друзей, я не выдержал и спросил его:
- Осля, да, не тяни ты из меня жилы. Короче, чего тебе из под меня нужно, мил человек?
Ослябя, который от волнения вновь перешел на свой старорежимный диалект русского языка, попросил меня:
- Дык, Михалыч, просьбишка у меня пустяшная. Туточки должно золотца хватить на венец златой, такой, каким ты Лесичку, рыбоньку нашу, увенчал. Однако сработай ишо один венец, Михалыч, но штоб поболе был.
Придирчиво взглянув на кучу золота, я сказал со смехом:
- Осля, да, тут рыжья хватит на десять таких венков, как у нашей Лесички. Только ради Бога, скажи ты мне по человечески, за каким лядом тебе понадобился золотой, лавровый венок в полтора кило весом? Ты часом не топиться надумал?
Ослябя расхохотался и важно сказал мне:
- Не, Михалыч, топиться я не стану. А венец ты все-таки сработай и на пир с собой возьми, он тебе сегодня обязательно пригодится. Однако, тебе пора в одежды белые обрядиться и к пиршественному столу идти, Михалыч.
Оба моих друга, хитро переглянулись и ушли, оставив меня соображать, для кого я должен был изготовить еще один лавровый венок. Быстро покончив с ремонтом Кольца Творения, я сплавил золото, принесенное Ослябей, в один слиток, и придал ему форму пышного, роскошного лаврового венка, сделав для него вдобавок, круглые, изумрудные шарики плодов. Получилось очень мило, но я не хотел бы таскать на своей голове такое украшение ни за какие коврижки. Взглянув на часы, а времени было уже без четверти пять, я взял со стола полностью восстановленное Кольцо Творения, лавровый венок, который должен буду вручить кому-то, и бодрым шагом направился в гардеробную.
Астрелла и Лаура, одетые в кипельно-белые пепласы отделанные золотой каймой, нетерпеливо поджидали меня у входа в кабинет и как только я вышел в коридор, вцепились в меня с обеих сторон и повели, прежде всего, в летний сад. Там они подвели меня к большому бассейну с фонтанами, возле которого стояли остальные мои подруги. Меня быстро раздели, запихнули в бассейн с обыкновенной водой, имеющей легкий запах жасмина, вынули из него, высушили, поправили мне прическу и надушили более сильными и стильными ароматами, после чего облачили в белоснежную тогу, по отношению к которой я уже начал потихоньку испытывать сильную неприязнь из-за того, что на ней не было карманов и некуда было положить сигареты.
Девушки действовали быстро, сноровисто и в полном молчании. В таком виде они и повели меня в холл. Мои сигареты, зажигалка и Кольцо Творения оказались в сумочке Астреллы, а лавровый венок, обернутый в белую ткань, несла на подносе Лаура. Похоже, все было тщательно выверено и просчитано и мне только и оставалось делать, что подчиниться моим подругам.
Когда мы вошли в огромный пиршественный зал, в котором могло поместиться тысяч пять народу, то он к моему удивлению оказался заполненным едва ли не на две трети. Из этого мне сразу стало ясно, что народ уже начал понемногу подтягиваться к нашему летающему острову. Все ангелы, включая моих подруг и даже Уриэля, были сегодня крылаты и как только мы появились на просторной площадке, мощеной серебряными плитами, все они разом, как по команде, вскинули высоко вверх свои крылья, отдавая мне, таким образом, честь по-ангельски.
По пиршественному залу пронесся легкий, свежий ветерок, поднятый крыльями ангелов и раздался громкий, ритмичный шелест их крыльев и приветственные, дружные крики, которые перекрывались трубными возгласами Годзиллы и его блистательных подруг. Мне сразу же стало ясно, что Айрис и Астрелле пришлось немало потрудиться, чтобы все так замечательно организовать и почему-то подумалось, что такие торжественные пиры будут теперь устраиваться в этом зале каждый божий день на протяжении всего нашего пути к Терраглорису. Судя по тому, с каким энтузиазмом ангелы Терраглориса встречали меня, этого было не миновать.
Пока мы чинно и величаво спускались по серебряным ступеням из под огромного портала, представляющего из себя настоящую радугу, я успел рассмотреть то, как оригинально устроила Лесичка его величественный интерьер. В самом центре зала находилась круглая арена метров шестидесяти в диаметре, покрытая синим ковром с серебряным орнаментом. Перед нами, внизу, стоял огромный пиршественный стол, широким кольцом окружавший синюю арену.
Та часть стола, где предстояло сидеть мне и моим подругам, возвышалась примерно на метр и там был поставлен для меня большой серебряный трон с высокой спинкой, рядом с которым стояли два трона поменьше и три круглых стула с низкими спинками для моих крылатых подруг. На противоположной от нашего стола стороне амфитеатром поднимались кверху еще семь рядов столов для ангелов и уже совсем на галерке был устроен огромный столище для Годзиллы и его подруг с серебряным сервизом соответствующих размеров.
Потолок в этом огромном, светлом зале, был столь высоким, что мой друг-дракон, мог восседать за своим столом гордо выпрямившись, а его двадцатипятиметровые усы, стоявшие торчком в знак восхищения, даже не доставали до верхнего уровня стены, в которой были прорезаны по кругу десятки стрельчатых арок, через которые в зал, благодаря хитрой системе зеркал, проникали потоки солнечного света. Даже для моих верных друзей воронов-гаруда за этим столом имелось место поблизости от меня, а для моего личного посланца, секретаря и телохранителя Конрада Лесичка сделала серебряный насест вместо седьмого кресла, чтобы, таким образом, выдержать симметрию.
