Вячеслав Коротин - Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы
Несмотря на значительное количество попаданий потопить такой огромный корабль, как крейсер "Россия" – задача не из лёгких. Большой запас плавучести при таком водоизмещении, переборки, броня в конце концов… Даже когда были получены пробоины по ватерлинии, когда стали затапливаться водой отсеки и угольные ямы, особой опасности не было. Даже когда шальной осколок повредил подшипник одной из машин, когда в результате этой дурацкой случайности остановился винт и корабль выкатился из строя – ничего фатального не произошло, был отдан приказ переложить руль… А вот выполнен приказ не был… Ввиду физической невыполнимости. Надо же было так случиться, что именно в этот момент ещё один крупный снаряд перебил привод руля… И "Россия" неудержимо катилась и катилась на той фатальной циркуляции черпая и черпая воду своими пробоинами… Крейсер повалился на левый борт, а через несколько минут опрокинулся. В воде оказались только те, кто в этот момент находился на палубе. А таких было немного. Да и у них было не слишком много шансов спастись.
Матросам издавна вдалбливали: "Если корабль тонет, нужно отплывать как можно дальше от него, иначе вас затянет под воду водоворотом". Наверное они помнили об этом в воде, но никакая логика не могла заставить их отплывать в море, ставшее теперь враждебным. Даже днище тонущего корабля казалось им более надёжным пристанищем, чем холодные воды вокруг. И многие стали карабкаться на этот кусок "тверди" посреди гуляющих рядом волн. Очень хотелось верить, что даже в таком положении крейсер долго ещё останется на плаву.
Когда Всеволод пришел в себя, огромного крейсера, не уступавшего по водоизмещению иным броненосцам, уже нигде не было видно. О случившемся напоминали только плавающие рядом на поверхности воды барабан и какие-то щепки… Людей видно не было. Его, похоже, сбросило в море близким взрывом. Лейтенант даже сообразить не успел, как очутился в холодной воде Цусимского пролива. Один осколок обжёг бок, но рана явно была поверхностная. Холод моря сначала даже привёл Всеволода в чувство после лёгкой контузии полученной при взрыве, но очень быстро океанская вода всей своей чудовищной теплоёмкостью стала жадно забирать тепло человеческого организма…
Окуда-то издалека над морем продолжали разноситься звуки боя, и с гребней волн были видны дымы и даже сами корабли сошедшиеся в смертельном бою. Однако лейтенанту было не до того – ему уже стало ясно, что долго в такой воде он не продержится. За показавшиеся целой вечностью минуты Всеволод успел со всеми проститься, прочитать пару покаянных молитв, на этот раз совершенно искренне жалея о том, что тратил жизнь не всегда на дело. И даже пообещать, что если случится вдруг невозможное, и он выживет, то… впрочем, это уже личное. На самом деле он уже начал потихоньку проваливаться в ту дрему, из которой при переохлаждении не возвращаются, но от самокопания лейтенанта самым бесцеремонным образом отвлек сильный удар по ногам.
Когда полгода назад в этих самых водах геройски погиб собрат "России" – броненосный крейсер "Рюрик", то крупные деревянные обломки, по словам очевидцев, иногда всплывали настолько стремительно, что убивали спасающихся в воде людей. Так что Всеволода от немедленной гибели спасли только упрямство адмирала Рожественского, требовавшего буквально выполнять все свои указания, и собственная добросовестность. Не выдержавшая, наконец, чудовищной нагрузки легшего на бок крейсера, верхушка бризань-мачты обломилась, и непременно окончательно оборвала бы жизнь молодого человека, если бы ее не притормаживал насмерть прибитый к ней два дня назад под руководством самого Егорьева, а теперь – запутавшисхя в остатках прожекторной площадки огромный Андреевский флаг…
Американский капитан, нашедший следующим утром замерзающего моряка на странном плоту из обломков, запутавшихся во флаге, был человеком практичным. Контрабанда, привезенная японцам в Корею, была благополучно разгружена. Теперь же глупо было упускать возможность получить что-то и от русских… так что флаг был выловлен вместе со Всеволодом. Ушлый американец оказался прав – через полгода российское правительство согласилось выплатить ему неплохое вознаграждение за спасение ставшего к тому времени легендарным имущества. Позже выяснилось, что лейтенант Егорьев, впоследствии – полный адмирал, оказался не единственным спасенным с броненосного крейсера "Россия" – еще одному сигнальщику спасли жизнь большой кусок палубного настила и случайный японский вспомогательный крейсер.
Броненосный крейсер "Россия"
– Да уж! Это не на "Баяне" рассекать волны туда, куда считаешь нужным, – деятельная натура Вирена просто бунтовала против роли, которая отводилась в бою ему и его кораблю, – Как это всё-таки тяжко, тащиться за впередиидущим и просто держать своё место в строю. А адмиральский флаг – просто повод получать лишние попадания.
Японцы действительно уделяли "Ретвизану" "особое" внимание, сначала все четыре броненосных крейсера адмирала Мису засыпали его снарядами, потом, после выхода "Ниссина" из линии – три. Но он был их основной целью. И стреляли японские "недоброненосцы" очень прилично. Адмирал только морщился и втягивал голову в плечи при каждом новом попадании. А следовали они одно за другим. Уже заклинило носовую башню, броненосец стал слегка зарываться носом, поступали доклады о пробитых трубах, пожарах, разрушенной кормовой рубке, дым от пожара на баке сделал наблюдение из боевой рубки совершенно невозможным. А ведь били по броненосцу снарядами "всего" в восемь дюймов максимум (пару десятидюймовых "приветов" от "Кассуги" пока можно было "вынести за скобки"). Но доставалось "Ретвизану" лихо. Разве что "Суворову" приходилось похуже.
А нужно было держаться. Нельзя выходить из линии, неполученные тобой снаряды найдут себе другие цели, а следующие в кильватере "пересветы" защищены значительно хуже, им такого огня не выдержать…
Вирен оглянулся на командира броненосца, когда тот получал доклад о повреждениях.
– Ну, что там у нас, Эдуард Николаевич?
– Неважные дела: в носу здоровенная пробоина, сели на метр, переборки вспучились. Опасно идти таким ходом. Первая башня… Сами видите. Ещё минимум полчаса на ремонт требуется, чтобы вращение восстановить. На батареях пока благополучно. Ну и пожары… Трубы побило здорово, тяга – ни к чёрту.
– Терпим. Ничего не поделаешь. Японцам тоже достаётся.
"Пересвет" пока не обстреливался вообще, поэтому офицеры, которым не требовалось в данный момент находиться при пушках, в машинном отделении, рубке и так далее собрались на мостике и с волнением следили за своим отрядом броненосных крейсеров, особенно за "Россией".
– Вашбродь! – к Соймонову подбежал рассыльный матрос, – Принято на станцию телеграфа!
Матрос протянул Василию листок бумаги. Прочитав текст, который был написан крупными, пляшущими буквами лейтенант чуть не заорал от радости, но, сдержавшись протянул донесение командиру.
Эссен себя так не сдерживал. Казалось, что одним взглядом он проглотил всё содержание и тут же его лицо стало счастливым и довольным, ну как… Ну как у кота объевшегося сметаной.
– Господа! – радостно объявил Николай Оттович, – "Олег" и "Аврора" потопили два японских малых крейсера. Прошу немедленно сообщить об этом орудийным расчётам. Пусть постараются! Пусть покажут, что мы тоже кое что можем…
Его последние слова потонули в восторженных криках "УРА!!!". Офицеры и редкие на мостике матросы не сдерживали своего ликования.
(К сожалению адмирал Энквист поторопился сообщить об уничтожении японских крейсеров и на самом деле они были "живы", хоть и едва-едва, но всё-таки оставались на плаву)
– О Господи! Что это?! – вскрик матроса принёсшего телеграмму больше походил на рыдание…
Взгляды пересветовцев обратились к кормовым румбам…
Крейсера Иессена уже подошли к отряду Фелькерзама и выстроились в линию пеленга – так можно было максимально удобно и эффективно концентрировать огонь двух отрядов. И это сказывалось: на "Идзумо" рухнула средняя труба, корабль всё сильнее садился носом, казалось, что всё уже в порядке, наши выскочат…
Из кормы "России" вдруг вырвался сноп огня и дыма, огромный крейсер вдруг повалило в развороте вправо, если бы отряд Иессена шёл строем фронта, то таран флагмана непременно врезался бы в борт "Громобоя". А так… "Россия" повалился на левый борт… Ещё минута… И киль красавца-крейсера показался над поверхностью Цусимского пролива.
– Да как же это! – продолжал причитать матрос в полном обалдении глядя на гибель корабля.
– Так! – с трудом соорентировался Василий, – Немедленно сообщи артиллеристам правого борта о гибели двух японских крейсеров!
