Владимир Поляков - Черный ярл
- Не жестко, Лейф, тут необходимость, а не мой каприз. И клятва о молчании потеряет силу, если я предложу хоть что-то, расходящееся с честью ярла и потомка Одина.
- Ну если только так...
- Я и без этого был согласен, - отчеканил Зигфрид. - Ты, Хальфдан, человек себе на уме, но слово всегда держал и держишь. И сегодня только еще сильнее это доказал. Я даю клятву.
- Клянусь Хеймделем, стражем моста, соединяющего землю и небеса! - процедил Лейф. - Теперь ты доволен? Коли да, то говори, мы ждем.
Легко сказать 'говори', но вот найти слова порой бывает куда как труднее. Впрочем, кому по жизни легко? Лишь тем, кто плывет по течению, не предпринимая попыток барахтаться, прокладывать свой путь. А это не по мне.
- Вполне себе недавно вс емы были у наместника на пиру. На том пиру всплыл вопрос насчет планируемого похода в покамест неизвестные края.
- Помним...
- А раз помнишь, То скажи мне, два Топора, что нам насчет великокняжеского участия?
- Ну как что... - Зигфрид в задумчивости поскреб свою окладистую бороду, явно собираясь с мыслями и памятью. - Сначала мы, ярлы, должны нанести первый удар, а потом уже и великокняжеские полки подоспеют, если хоть что-то у нас получится.
- Вот-вот. Так нам всем сказал наместник при молчаливом согласии Кирилла Рыжего. Он там явно присутствовал как символ. Для Переяславля. Уверен, что в других городах есть и свои наместники, да и 'рыжие' присутствуют.
- Ты к чему ведешь? - насторожился Лейф, звериный инстинкт которого частенько выводил того из очень сложных ситуаций. А уж помноженный на ум и хитрость... - Сложноссти с походом все же подтверждаются7
- Самыми прямыми словами. Мне удалось получить от наместника информацию, что князь Киевский НЕ ПРИШЛЕТ помощь при любом исходе нашего 'первого удара'.Это будет обставлено какими-то 'уважительными' причинами, но все это так, шелуха. Нас, вольных ярлов, просто бросят в огонь, да еще и дровишки кочергой помешают, дабы горели поярче.
Немая сцена. Зигфрид чуть было не оттяпал себе палец ножиком... Хорошо еще, что 'чуть', и дело ограничилось глубокой царапиной. Лейф растекся по креслу, но в глазах его ненависть боролась с недоверием. Недоверием к сказанным мной словам. И оно, недоверие, не замедлило выплеснуться наружу. Слегка охрипшим от волнения голосом он выдавил из себя:
- Слишком серьезные слова.... Чем подтвердишь, что наместник тебя просто не обманул в своих интересах?
- Обманет меня - вся его успешная жизнь хрустнет и развалится. Есть у меня то, чего он сильно боится, а потому просто вынужден время от времени сообщать мне о вот таких вот ситуациях. К тому же свидетелями выступят все мои побратимы за исключением Эйрика Петли, который ныне в Хольмгарде.
- Так... Врать ты по значимому поводу не станешь, значит... Молчать нельзя, это гибель многих из нас, поэтому клятва...
- Успокойся! Данная тобой именем бога клятва не подразумевает ПОЛНОГО молчания, она всего лишь даст мне возможность постепенного распространения слов о том яде, которым нас хотят отравить. Такое надо сообщать постепенно, одному ярлу за другим, от Переяславля к прочим городам. И начинатьс самых надежных, минуя некоторых. Да, Лейф, да,Зигфрид... - ухмыльнулся я, понимая, что вот этот нюанс может вызвать неоднозначную реакцию. - Ведь Вадим Изяславович не один такой, есть и иные, ему подобные. В общем, много думать надо, долго думать придется.И спешка здесь неуместна.
Лейф Стурлассон погрузился в глубокие раздумья, в то время как Зигфрид Два Топора буквально кипел от ярости, не находившей выхода. Он давно вскочил с кресла и теперь метался по комнате, то и дело хватаясь за рукояти топоров и изрыгая проклятья.
- Ничтожный выродок великого отца... Вот что значит рабинича (рабинич - сын рабыни) на великокняжеский стол посадить. Только дурная кровь могла пойти на такое дело, где честь брошена под лапы дворовым шавкам! Надо вырвать его поганый язык. А самого пустить поплавать в море 'на решетке'.
'На решетке' поплавать - идея душевная, но в настоящий момент неосуществимая. А ведь по сути верно - именно такую казнь урманы, да и варяги частенько использовали для предателей. Сколачивали этакое подобие плота из досок крест-накрест, после чего привязывали предателя к сему сооружению лицом вниз, да и пускали по волнам посреди моря. Некоторое пространство между лицом и водой давало жертве возможность дышать, но... плохо. Малейшее волнение уже делало дыхание пыткой, а сильный ветер окончательно убивал.
В конце концов, Гуннар не выдержал этого эмоционального выплеска со стороны ярла и прошипел:
- Охолонись. Зигфрид! Остановись, вдохни-выдохни и выбрось из разума ослепляющий тебя гнев. Сейчас не время. Вдадимир Святославович сейчас - великий князь, за ним многие полки, деньги, поддержка видных людей со всей Руси. А что за нами?
- Честь и отвага хирдов!
- Многих ли? Мрачный тебе зачем это все сказал? Чтобы постепенно, одного за другим убеждать вольных ярлов в том, что князь Киевский им не друг. Но смертельный враг. Что он хочет ослабить их, а потом ослабевших или окончательно раздавить, или вытеснить за пределы своего княжества, или подчинить. Сталь, изгнание или златой ошейник - вот то, что он оставляет для нас. Тебе нужно что-либо из этого?
- Нет! Проклятье Хель ему в потроха...
- Потому сядь и слушай Мрачного. У тебя нет плана, у Лейфа я его тоже не вижу. Зато Мрачный уже все продумал, потому вас обоих и позвал. Позвал первыми, потому что верит. И тебе, и Лейфу, несмотря на разногласия с ним. Верит и в честь, и в разум. Сиди, Зигфрид, жди и слушай. Сейчас это большее из того, что ты можешь.
Два Топора внял голосу разума и угомонился. Стоял, сопел в две дырки, мрачно смотрел на всех нас, но в глубине души понимал, что время для действий еще совсем не пришло. Да и вообще, тоньше тут надо быть. О Лейфе и не говорю, тот с самого начала понимал ситуацию, его надо было к этому лишь самую малость подтолкнуть.
Что в итоге? Два ярла, которые один волей, другой неволей, но вынуждены меня поддержать. Пусть не во всем, но уж в противопоставлении себя и власти нынешнего великого князя точно. Я уже собрался было сказать паруобщих фраз и предложить перейти к пирующим, как распахнулась дверь и на пороге появился бледный и злой Магнус.
- Беда! Не у нас с тобой, Мрачный... Вообще беда. Добронрава убили и из отряда, с ним посланного, всего треть осталась. А Тарас ушел. Сам четверт ускакал.
***Сначала никто из нас толком не врубился в ситуацию. Лишь потом, после более подробных объяснений жреца Локи до нас стала доходить вся ситуация в целом и отдельные ее детали.
Никто не ожидал подобного... Добронрав со своими помощниками из храмовой страхи и мои хирдманы ехали не воевать, а всего лишь взять для разговора одного интересного типчика по имени Тарас. Поэтому и не подготовились к серьезным проблемам. Оружие, броня - все это было, но... Луки и самострелы с собой или не брали, или же первые были со снятой тетивой, а вторые не заряжены. Шлемы не на голове опять же, а у седла по причине жаркой погоды. Из таких мелочей и складывается полная готовность к бою в сравнении с частичной.
А ведь сначала все шло хорошо. Подъехали к обнесенной стеной территории ныне покойного Вадима, совсем уже собрались было войти внутрь почти по всем правилам приличия... И тут сюрприз! Как раз в этот самый момент из ворот выезжает немаленькая такая группа дюдей, среди которых и Тарас, и Богуслав и еще воины из числе дружинников Вадима.
В первый момент опешили обе стороны, но тут ударили стрелы. Неожиданно ударили, со стороны людей, которые явно не были внутри, а, скорее всего, прикрывали доверенных людей покойного ярла-князя со стороны. И понеслось. Храмовая стража и мои хирдманы сделали то единственное, что было разумным - попытались вдавить противника обратно во двор. И им это поначалу удалось. Что же до возможного втягивания в бой ВСЕХ бойцов убитого в круге Вадима Изяславовича, то на сей случай и нужен был Добронрав. И он свою роль выполнил полностью.
Своим авторитетом, громким голосом и ругательствами затейливыми он быстро сумел прояснить ситуацию другим дружинникам Вадима, ныне покойного. Убедил, так сказать, хоть и со скрипом, занять нейтральную позицию в сражении. За что и получил пару стрел, пробивших тонкую кольчугу под жреческим облачением. Именно эта смерть и вывела бой из состояния неустойчивого равновесия. Смерть стол уважаемого в Переяславле человека проняла часть из занявших нейтральную позицию, ну а Тарас со своей шоблой и неведомые воины, их прикрывавшие. Рванули во весь опор, теряя сбитых с седла точными выстрелами.
Живых не брали... Оставшиеся храмовые стражи Перуна быстро перерезали глотки всем, находясь в полном озверении от гибели своего лидера и наставника. Винить их за это было невозможно, а остановить некому. Так и получилось, что итогом были лишь трупы, а оставшиеся в живых 'виновники торжества' наметом ушли к воротам, а там и на простор, где искать их было просто бесполезно.
