Виктор Тюрин - У каждого своя война
Хотя я проспал не больше двух часов, будить меня не пришлось. Вскочил сам, когда еще только начало рассветать. Еще раз проинструктировал своих людей, после чего мы отправились на поиски предателей. Путем осторожных расспросов Джеффри уточнил, кто дежурил в те ночные часы, после чего сообщил мне. Теперь я знал имя третьего часового.
Замок не город и даже не деревня – все у всех на виду, так что следить за передвижениями ренегатов не составляло особых проблем. Главное в другом: себя не выдать. Прошло два часа, но ничего подозрительного мы так и не заметили. Было позднее утро, когда я созвал своих командиров на совещание. Это обычное совещание, поэтому подозрение не могло ни у кого вызвать. В ожидании прихода командиров меня раздирали сомнения: говорить или не говорить? Но к моему облегчению все разрешилось само собой.
– Сэр! У меня к вам важный разговор, – при этом лучник бросил взгляд на Черного Дика, стоящего в шаге от него. – Я не знаю…
– Наверно ты хочешь сказать, что среди нас завелись предатели.
– Как?! Как вы узнали, сэр?! Мне только недавно сказали!
– Дик, убери руку с рукояти меча! – я проследил взглядом исполнение своего приказа, а затем взглянул на Томаса Егеря. – Какая сейчас разница? Говори!
– Около часа тому назад ко мне подошел мой двоюродный брат, Дик Хопкинс, и сказал, что ему срочно надо со мной поговорить в спокойном месте. Я сразу подумал, что этот придурок опять проигрался в кости, и будет клянчить у меня денег в долг. Хотел послать его куда подальше, но взгляд у него был такой… даже не знаю как сказать. Жалобный,… что ли. Ну, я и согласился. Мы расстались и затем встретились с ним за конюшней. Там он мне и рассказал о заговоре.
От командира лучников я узнал, что заговорщиков девять человек. Шестеро итальянцев, а трое – английские лучники. За предательство им было обещано пять тысяч золотых монет. За что они обязались открыть ворота замка, а перед этим зарезать меня вместе с телохранителями, и Черного Дика с Томаса Егеря. Когда тот узнал, что к смерти приговорен и его двоюродный брат, он решил отколоться от предателей.
– А что мятежники не знали, что вы родственники?
– Мы дальние родственники, но не друзья. Почти не общаемся. Как тут заподозришь в нас братьев? Еще он сказал, что сбор назначен в замковой часовне. Перед обедом.
– Ясно. Схватим их там! Правда, у них должен быть часовой. Не хотелось бы излишнего шума.
– Я зарежу его так быстро, что он даже понять ничего не успеет.
– Не сомневаюсь в твоих способностях, Дик, но зачем шум поднимать? Народ всполошиться. Слушай Томас, а твой брат не сможет стать этим самым часовым?
– Сэр, чтобы не попасть на виселицу, он теперь станет кем угодно!
Заговорщики выбрали хорошее время и место для встречи. Я стоял у замковых ворот и делал вид, что разговариваю с Джеффри, а сам осторожно наблюдал, как люди заходят в часовню помолиться. Одни долго не задерживались, а другие оставались там надолго. Никто не хотел сидеть в сумрачном помещении в теплое солнечное утро. Правда, лица людей, гревшихся на солнце, были далеко не такими безоблачными, как небо. Пустой суп не давал сытости, зато наполнял черной желчью их сердца. Полуголодное сосуществование, неопределенность положения и страх отравлял их души, оставляя на лицах осадок недовольства и злости. Если раньше все они радовались моему малейшему знаку внимания, то теперь меня старались не замечать. Раньше во дворе было шумно и весело, теперь люди все чаще сбивались в кучки, где вполголоса перебрасывались словами. Я знал, что они говорят о сдаче замка, о том, что пройдет день – другой и нам нечего будет есть. И именно сегодня я должен был заплатить им недельное жалованье. Правда, сейчас забрезжил луч надежды и я надеялся, что если все пройдет хорошо, то… В этот самый момент из часовни вышел Дик Хопкинс и сел на ступени часовни. Спустя минуту он снял сапог и стал осматривать подошву. Это был для нас сигнал, что заговорщики собрались. Неспешно, делая вид, что гуляем, мы, с Джеффри, подошли к двери часовни. Остановились. Затем я дождался, пока вокруг меня не соберутся с полдюжины латников, которых Дик лично отобрал, после чего кивнул головой Хопкинсу. Того со ступеней, как ветром сдуло. Выхватив из ножен меч, я открыл дверь и ворвался внутрь. За мной в помещение часовни вбежали солдаты. Решительные лица и обнаженные мечи в наших руках все сказали заговорщикам без слов. Только у двоих из предателей хватило духу схватиться за ножи, но, увидев у своего горла мечи, сразу сдались. Остальные же, как только пришли в себя от неожиданности, бросились на колени и начали кричать, умоляя о пощаде. Под их истошные вопли, предателей связали, а затем препроводили в подземелья замка. Выйдя из часовни, я увидел ожидавшего меня Тома Егеря.
– Сэр! Часовых на постах сменил. Никаких подозрительных сигналов никто не подавал!
– Хорошо. Пойдешь со мной. Будешь присутствовать при допросах и расскажешь остальным, чтобы потом не говорили, что мятеж я подстроил для того, чтобы убрать недовольных мною людей.
Вместе с Томасом мы спустились в подземную тюрьму. Тяжелый затхлый воздух, склизкие каменные ступени, чад от факелов – все это давило на подсознание, заставляя инстинктивно бояться этого страшного места, насквозь пропитанного человеческими страданиями, страхом и ненавистью. Подойдя к первой камере, я остался у открытой двери и стал слушать захлебывающуюся скороговорку одного из лучников – предателей. Спустя пять минут, моя сдержанность исчезла, оставив во мне клокочущую ярость. Не помня себя от гнева, я вошел в камеру, оттолкнул латника, ведущего допрос, в сторону, и принялся за дело сам. Если бы сейчас меня увидел мой наставник – палач из замка Ле-Бонапьер, он бы не замедлил похвалить меня за столь искусное ведение допроса. Закончил я только тогда, когда понял, что выжал из предателя все, до последнего слова. Теперь только осталось сравнить полученные мною сведения с теми, что дадут остальные ренегаты, а уже затем решать, что делать дальше. Бросив последний взгляд на залитого кровью и трясущегося от страха лучника, я вышел из камеры. Секунду стоял, раздумывая, что делать: допросить следующего предателя или оставить их парням Черного Дика? Неожиданно нахлынувшая усталость решила этот вопрос в пользу отдыха. Выйдя во двор, несколько минут стоял, радуясь голубому небу, белым облачкам и ласковому солнцу. Рядом со мной стояли Томас и Игнацио, который взял на себя функцию моего телохранителя. Черный Дик остался в подземной тюрьме. Повернул лицо к лучнику.
– Иди и поговори со своими парнями. Объясни им все подробно. И еще. Где-то, через час, я соберу вас всех и изложу план. Все. А сейчас пойду к графине.
Постучал в дверь, ведущую в покои хозяйки замка. Мне никто не ответил. Снова постучал. Не дождавшись, попробовал толкнуть. Та неожиданно отворилась и я, не раздумывая, вошел и остолбенел от увиденной мною картины. В дальнем углу комнаты, на небольшом деревянном диванчике, юная графиня целовалась со своим возлюбленным. Я чуть не задохнулся от нахлынувшей на меня злости.
«В замке заговор, жрать нечего, солдаты в любой момент могут взбунтоваться, а они, голубки, милуются! Ну, мать вашу…!!».
Правда, секундой позже, я понял, что мое возмущение не столько соответствует этим причинам, сколько мужской ревности. Именно это не дало мне совершить непоправимую ошибку. За то короткое время пока я боролся с самим собой, графиня вскочила, испепеляя меня гневным взглядом. Рядом с ней стоял ее избранник с потерянным видом.
– Как вы посмели!! Прочь!! Убирайтесь прочь!!
К этому моменту я уже окончательно взял себя в руки, спокойно пропустив мимо ушей ее гневные выкрики.
– Госпожа, вы должны меня выслушать! Это чрезвычайно важно!
– Вы…!! – но тут она вдруг что-то увидела, ее лицо побледнело, а глаза расширились. – Что это с вами?! Мальчишка побледнел вслед за ней.
– Э… Что? – я оглядел себя и мысленно выругался. Я так и не привел себя в порядок после допроса, и теперь моя одежда пестрела пятнами крови. – Это… ерунда! Не обращайте внимания! Госпожа, вы готовы меня выслушать?!
– Говорите! – увидев мой взгляд, брошенный в сторону юноши, резко сказала. – Говорите при нем!
В нескольких фразах я рассказал им обоим о раскрытом заговоре. О разработанном плане, решил пока умолчать. На несколько минут воцарилось молчание.
– Я верила в вас, мессир капитан, а сейчас верю вам еще больше. Что вы намерены предпринять?!
– У меня есть план, госпожа. Если он удастся, то есть вероятность того, что нам удастся снять осаду. Если вы согласны, то я хотел бы попросить вас и ваших служанок, когда начнется шум, не подходить к окнам и не зажигать света.
– А сказать, что именно произойдет этой ночью, вы не хотите?!
– Сражение. Больше вам и не надо ничего знать, моя госпожа! Некоторое время она пристально вглядывалась в меня, а потом сказала:
