Алексей Замковой - Лесной фронт. Задача - выжить
С вступлением в бой миномета, ситуация резко изменилась. Если в начале боя мы могли просто отстреливаться из укрытий, то теперь нас прочно прижали к земле, не давая даже нос высунуть. С той стороны работали два миномета, с максимальной скоростью засыпая нас 'летучками'. А, что б не дать даже шанса поднять голову, воздух над нами прочесывали длинными очередями три пулемета. И это не считая винтовочных выстрелов и пары автоматов. Лешка лежал рядом на спине и витиевато ругался. Я тоже ругался, удивляя окружающих непонятными упоминаниями полярной лисички. Время от времени с нашей стороны все же раздавались выстрелы — особо смелые бойцы осмеливались на секунду выглядывать и, не целясь, посылать пули в сторону противника. Вот стих пулемет. Мины стали ложиться гораздо дальше в глубь нашей обороны.
— Похоже наступают. — прошипел Лешка и приподнял голову над бревном.
Я последовал его примеру. Немцы быстро бежали к нашим позициям.
— Гранату! — заорал Лешка, подхватывая одну из моих.
В спешке, чуть не выронив 'колотушку', я сорвал предохранительный колпачок с деревянной рукоятки, дернул шнур терки и запустил гранату навстречу немцам. Снова с нашей стороны затрещали выстрелы. Немецкая цепь, основательно прореженная нашими гранатами и пулями, залегла. Снова заработали вражеские пулеметы.
— Передай дальше, — вдруг донеслось слева, — отходить через две минуты!
Я передал приказ Лешке, тот проорал его находящемуся справа от нас. Затвор моего карабина впустую щелкнул. Пока я перезаряжался, Лешка выпустил по врагу еще две пули и тоже принялся перезаряжать свой карабин.
— Как думаешь, выберемся? — вдруг спросил я. — Прижали нас конкретно…
— Выберемся. — уверено кивнул Митрофанчик. — И не из такого выбирались.
Сверху снова завыло. Грохнуло один раз, потом второй — ближе. Я заорал и попытался вскочить — спину обожгло будто огнем. Навалившись всем весом, Лешка прижал меня к земле.
— Лежи, так тебя и эдак!
По спине заструилось что-то теплое. Я немного пришел в себя.
— Что там? — каким-то, слишком спокойным, чужим, голосом спросил я.
Лешка откатился в сторону и, вызвав новый разряд боли, аккуратно ощупал мою спину.
— Ерунда, — вынес вердикт он, — осколком вскользь прочесало.
— Вот уроды! — простонал я. — Суки!
Бойцы вокруг начали потихоньку отползать назад.
— Давай. Ползком за деревьями. — подтолкнул меня Митрофанчик и, развернувшись, пополз сам.
Я пополз следом, стараясь намечать маршрут между ближайшими деревьями. Спину все еще жгло, но уже не так сильно. Оглянулся назад и заметил, что забыл свой ранец и последнюю гранату. Ну и хрен с ними! Возвращаться некогда. Тем более, что немцы, похоже, наш отход уже заметили. Цепь снова поднялась. На подмогу к ней из зарослей появились новые противники. Но тут заработал пулемет и захлопало несколько винтовок — не все, значит, наши отступают. Кто-то остался прикрывать.
— Слышишь, — сказал Лешка когда я поравнялся с ним, — сзади тоже стреляют.
Я только сейчас разобрал в общей какофонии боя, что в тылу у нас тоже гремела стрельба. Вот теперь точно песец. Со стороны леса нас крепко прижимали к реке. И со стороны реки тоже шел бой. 'Если прижмут к реке…' А если еще и со стороны реки прижмут? Красивая такая 'крышечка'. Страха уже не было. Просто тупая злость. Из серии — сдохну, но загрызу сколько смогу. Только вот подыхать очень не хочется. Я молча принялся из-за дерева выцеливать очередного немца. Промахнулся. Оглянулся назад — Лешка уже за соседним деревом. Ну нет, одному оставаться не хочется!
Кое-как мы добрались до реки. На другом берегу, там, куда должен был уйти Митрофаныч, шел бой. Видимо немцы подбросили подкрепления с той стороны, намереваясь не дать нам уйти через реку. Хотя, кому здесь уходить? На нашем берегу собрались жалкие остатки отряда — человек пятнадцать. И сзади еще держались небольшие заслоны, стараясь не дать противнику подойти к реке. Но их можно не считать — они уже не выберутся. Дай Бог, что б они продержались достаточно времени, что б мы, хотя бы, добрались до противоположного берега.
Я поискал глазами капитана — жив. Вот он — машет рукой, приказывая бойцам лезть в воду. Интересно, а сам он как поплывет с раненой ногой? Вот вошел в воду. Смотри, плывет! Медленно, морщась от боли, но плывет. За ним, один за другим, в воду начали входить и другие бойцы. Последовали их примеру и мы с Лешкой. Я зашел в воду и остановился. Река не очень широкая, но все же… Просто так не переплыть. Одежда, сапоги, винтовка — все это груз. Который запросто потянет меня ко дну. Решившись, я выбросил в реку винтовку и снял сапоги. Обувь стало жалко. Хорошие сапоги. Да и босиком по лесу ходить… Быстро связал сапоги обнаруженным в кармане куском проволоки и закинул на шею. Потом засунул в голенище одного из них пистолет — так больше шансов его сохранить, чем за поясом. И поплыл. Вода была теплая, но сильно щипало раненую спину. Одежда тут же набухла и начала сковывать движения, сапоги мешали грести. Но очень хотелось жить. Поэтому, несмотря ни на что, я продолжал, борясь с течением и стараясь не сильно отбиваться от остальных, плыть.
На другой берег я выбрался полностью обессиленный. Оглянулся и, тут же, бросился прыжком за ближайшее дерево. На том берегу, который мы только что покинули, уже появились немцы. Быстро, подгоняемый свистом пуль вокруг, вытащил из сапога пистолет, обулся и, стараясь бежать так, что б от противоположного берега меня скрывали прибрежные заросли, я бросился карабкаться по крутому склону подальше от воды. Продираясь сквозь кустарник, я споткнулся и сильно расцарапал об острый сучок руку. Зашипев от боли, снова поднялся. Взгляд зацепился за лежащего в паре метров бойца. Мертв. Автоматически подобрав лежащий рядом с убитым МП-38, я продолжил взбираться по склону.
Взобравшись на крутой берег, я снова попал в самое пекло. Справа, невдалеке, виднелось небольшое деревянное строение, из которого строчило два пулемета. Это Митрофаныч со своей группой. По берегу рассыпались остальные выжившие члены отряда, которые форсировали реку. Впрочем, выживших было очень немного — меньше десятка. А вот из леса, пригнувшись под огнем из строения, к нам бежала новая цепь немцев. Я поискал глазами Лешку и, не найдя, вздохнул.
— Ловите, суки! — заорал я, прицеливаясь по бегущим фигуркам.
Дал короткую очередь и перекатился в замеченную справа небольшую складку. Снова выставил ствол. Немцы приостановили движение и залегли. Хорошо пулеметы наши работают, подумал я. Стрелки в строении выбивали из цепи одну фигурку за другой. Я помогал им, по мере своих сил, пока не выпустил весь магазин. А патронов-то больше нет… только пистолет остался.
Внезапно я заметил, что некоторые немцы стреляют в направлении леса. Это что же такое — они по своим бьют, что ли? Наступление противника захлебнулось окончательно. Более того, немцы вскакивали и метались взад-вперед, стреляя то по нам, то в лес, но сразу же падали. Похоже, к нам пришла очень своевременная помощь. Только кто это? Минут через пять все было закончено. Только с противоположного берега реки раздавались редкие выстрелы. На нашем же берегу повисла гробовая тишина. Действительно 'гробовая', учитывая количество трупов, усеявших подходы к лесу.
— Эй, кто там на мельнице! — раздался крик из леса. — Выходи без оружия!
Костер приятно согревал уставшие ноги. Уже давно стемнело, но сон все никак не шел. После боя навалилось какое-то тупое оцепенение, когда просто тупо переставляешь ноги, не понимая ни куда, ни зачем идешь, а потом так же тупо сидишь, уставившись в одну точку. События минувшего дня практически стерлись из памяти — все было как в тумане. В голове крутились только обрывки произошедшего. Я посмотрел на мирно похрапывающего рядом Лешку Митрофанчика. Выжил, таки! Из моей группы выжили только двое — Лешка и Селиванов, который еще в начале ушел с группой Митрофаныча. Бывший фельдфебель тоже выжил. А кроме него и Сергея — еще четыре человека. Из тех двадцати, которые заняли позицию на мельнице. От остальной части отряда осталось еще человек пятнадцать. Чудом уцелел и капитан, доплыв с раненой ногой и двумя свежими пулевыми ранениями до берега. Там он и потерял сознание, сумев только заползти поглубже в кусты. Без единой царапины вышли из боя только Оля и два пацана, сбежавших к нам в отряд. Их переправили через реку как только стало понятно, что наш отряд ждет тяжелый бой. В общем итоге, этот бой пережили двадцать пять человек, включая и всех названных выше, причем около трети из них было ранено.
Как оказалось, на помощь к нам пришли бойцы другого партизанского отряда, действовавшего в этой же местности. До этого момента мы и не подозревали, что не одиноки в лесах под Ровно. Хотя, учитывая, что Красная Армия отступала здесь сравнительно недавно, ничего в этом удивительного не было. Множество окруженцев, группами и поодиночке, шли здесь на восток или оседали в лесной глуши, ведя свою борьбу с врагом или просто прячась от немцев. Пришедшая к нам на помощь группа была частью большого отряда, расположенного неподалеку. На одной из передовых застав, окружавших их лагерь, вначале услышали стрельбу на нашем берегу, а потом обнаружили немецкую колонну, движущуюся по лесной дороге в направлении мельницы. Тут же был послан боец с докладом к командиру, который решил отправить группу для выяснения обстоятельств. Тридцать бойцов, посланных к реке, вышли к нам как раз вовремя — немцы уже хорошо прижали остатки нашего отряда к земле и практически подавили огневые точки на мельнице. Чего они не ожидали, так это того, что им ударят в тыл. Оставшиеся в лесу пулеметные расчеты вместе с охранением были уничтожены буквально за несколько секунд, а потом те же пулеметы ударили в тыл немецкой цепи, оказавшейся зажатой между плюющимся огнем лесом и огрызающейся мельницей. Исход боя решился всего за пару минут. После всех этих событий, выяснив, что они спасли остатки такого же партизанского отряда, пришедшие нам на помощь бойцы, не теряя времени даже на сбор трофеев, повели нас в свой лагерь. А с запада уже слышался гул двигателей новой колонны и в небе кружила старая знакомая 'рама'.
