Александр Абердин - Сила ведлов
За эти годы было сделано немало, он даже построил себе новый роскошный дворцовый комплекс из семнадцати удобных и красивых двухэтажных вилл с общим садом, двумя живописными прудами, общим и индивидуальными бассейнами, фонтанами и прочими приятностями. Рядом с ним, Таней и их детьми жили ещё шестнадцать больших и дружных семей, все пятнадцать главных ведлов города, и вместе с ними князя Олег с супругой и своим семейством, а всего их жило на вершине цветущего холма почти сотня человек, так много у всех родилось детей. У Митяя и Тани их уже было семеро, к трём первым девчушкам добавилось две пары близнецов-погодков и они не собирались на этом останавливаться. Разумеется, это были не самые главные достижения Митяя, но как же без этого? В общем дом у него теперь был, как он всегда мечтал – полна чаша, главной отрадой в которой, конечно же, были жена и дети, а также множество отличных друзей и отнюдь не все жили рядом с ними. Гостевые комнаты в большой, трёхэтажной вилле замысловатой формы с белоснежными глазурованными стенами и тёмно-красной черепичной крышей, с широкими верандами, увитыми виноградом, никогда не пустовали и жилось им весело и интересно. Дмитроград, наконец, перестал строиться и перестраиваться, число семей в нём достигло четырёх с половиной тысяч, а общая численность населения уже перевалила за двадцать одну тысячу человек и больше половины были дети, будущее города и всей цивилизации.
Город как когда-то отхватил себе двести восемьдесят семь квадратных километров земель, окружив их от рек высокой стеной-дамбой, так больше и не прирастал новыми территориями. В огороженных пределах находилось всё, кроме его промзоны: возделанные, орошаемые поля, плантации, огороды, теплицы, выгоны для крупного бивневого и рогатого скота, животноводческие фермы, биофабрики по производству метана и отгороженный высокой каменной стеной нефтехимкомбинат, стоящий на берегу Нефтяной, больше похожий на роскошный сад. Промзона также радовала глаз своей чистотой, ухоженностью и не такими уж громадными размерами. Вообще-то прирезка, пусть и небольшая, к городу всё же была сделана. Возле каждого моста на другой стороне рек, окружающих город, располагалось по паре больших гаражей, их насчитывалось девятнадцать, а также два грунтовых аэродрома, хотя самолётов и вертолётов было построено всего двенадцать и они пока что проходили испытания. Зато автожиров в ангарах стояло добрых четыре сотни, причём как небольших, так и довольно внушительных, четырёхместных, грузоподъёмностью в триста килограммов. Очень нужная техника.
Митяй считал, что ему удалось создать модель идеального города и всегда говорил: – «Ребята, не гонитесь за размерами городов. Максимум пять тысяч семей, живущих в больших и удобных таунхаузах на три, четыре семьи. Верхний предел, пятьдесят тысяч человек, это когда дети вырастут и своей детворой начнут обзаводиться, а потом набросились всей толокой, построили километрах в шестидесяти для молодёжи новый город и хай она там живёт и здравствует.» Именно так и строились теперь города на пространстве от Среднерусской возвышенности, на которой ещё лежало семь громадных глыб льда, до Урала, и от Северного Кавказа и Закавказья почти до Архангельска и Инты, за которыми начинался уже ледник. Между прочим даже пониже, чем те глыбы льда, которые остались после него гораздо южнее и теперь активно таяли с весны и по осень, делая реки такими полноводными. Всего за последние пять лет было заложено тридцать девять новых городов вдобавок к тем восьми, которые были заложены и начали строиться до и во время поездки Митяя на Урал. В них на сегодняшний день жило свыше шестисот сорока тысяч человек и их население постоянно увеличивалось. Князья притворно ворчали: – «Ну, вот, не успел город заложить толком, как на тебе, срочно закладывай поблизости второй, а там и третий.»
Города росли, как грибы, и словно пылесосы, высасывали все племена из окружающей дикой природы в своё сытое тепло и уют. Все города строились исключительно возле больших рек и вместе с примыкающими к ним землями огораживались высокими дамбами. К этому всех хорошо приручили мытарства Электрического князя, не позаботившегося об этом своевременно и понадеявшегося на показавшийся ему и Дандору высоким, берег. Зато когда их начало подтапливать, им пришлось в спешном порядке устраивать вторую великую каменную охоту, отгораживаться от Дона и Северного Донца, а потом ещё и два месяца месить грязь ногами вместо того, чтобы спокойно заниматься огородами. Даниле Штурману в этом плане повезло больше, хотя и к его городу Волга подступила вплотную. Уральцам и оренбуржцам повезло ещё больше, в их краях паводок случился поменьше, но и они отгородились от рек высокими дамбами, ну, а Денис с Иваном как раз именно с них и начали строительство, а потому только за счёт их огородов и полей, а также за счёт дмитроградского урожая, остальные города не голодали зимой и не бросили всё и вся ради охоты. Зато теперь всё наладилось и если где закладывался новый город, то за счёт поставок из других городов он поднимался максимум за шесть месяцев во всей красе.
Все сорок семь уже фактически построенных городов, начиная от самого северного, Петрограда, стоящего на берегу Волги, неподалёку от Костромы, и до самого южного Ярославска, большого города-порта в устье Куры, были городами-тружениками и только один Дмитроград городом-институтом, а его большая промзона – внушительных размеров лабораторным корпусом и научно-исследовательским центром. Поэтому помимо постоянных жителей в нём проживало ещё и три тысячи старших ведлов, приезжающих в Дмитроград на шестимесячные курсы повышения квалификации. В каждом городе имелись свои заводы, фабрики, мастерские и научные центры. Автомобили, к примеру, малыми сериями строили в семнадцати городах, а вот нефтехимия была развита всего в пяти. На берегу Пшиша, переименованного в Татьяну, вырос город князя Бориса, мужа её двоюродной сестры – Борисоград, а ещё нефть с помощью ведловства подняли из-под земли в Грозном и Баку, где были построены города Павлоград и Еленинск. Верфи также имелись не в одном, а в пяти городах и даже в Магнитогорске, но там строились исключительно одни только самоходные баржи. Зато в этом городе собирали каждый месяц по двадцать большегрузных супервездеходов с навесными понтонами, главных конкурентов речных судов. Самая же большая судоверфь находилась в Данило-Штурманске. Разумеется, города постарше кичились перед молодыми своими достижениями, но и во вновь построенных городах тоже не валухи жили, а ведлы, пытливые, любопытные и до жути энергичные.
Да, спору нет, больше ничем Митяй так не гордился, как этими городами, самым красивым из которых, без всяких сомнений, являлся Ребалан на юге, настоящий город-сад, но он же ещё и город великий труженик. Благодаря тому, что князьями городов были все те ведлы, которых он очень хорошо знал и даже более того, специально учил и готовил к тому, чтобы те стали градоначальниками и правителями провинций, через их говорящие камни Митяй не только мог видеть эти города, но и приложил если не руку, то свои мозги к их созданию. Говорящие камни обладали и таким очень нужным свойством, а потому спокойно могли заменить собой видеотелефон. К тому же это была самая надёжная связь и единственное, что доставляло некоторые неудобства, это необходимость личного знакомства с ведлом, находящимся вдали от тебя, и его говорящими камнями, либо с тем, кто знал нужного тебе человека. Зато установленный контакт не терялся никогда. Естественно до тех пор, пока будет жив ведл или ведла.
Поэтому Митяй имел возможность наблюдать за тем, как живут, отдыхают, занимаются спортом, это ему нравилось больше всего, смотреть футбольные и прочие матчи, а также упорно, с огоньком, трудятся ведлы. Впрочем, лень не была присуща ведлам с говорящими камнями уже только потому, что те требовали от них всё новых и новых научных открытий и трудовых свершений и если ведлу вдруг захотелось посачковать, причём в наглую, забив болт на всё и вся, такое хоть и изредка, но всё же случалось, то уже через пару недель у того вся шкура начинала чесаться. Говорящие камни признавали только такие занятия: ведание, то есть изучение новых наук и, вообще, постижение всего нового; практическое ведлание, ведловской труд в цехах, мастерских, на фермах и в поле, а также по дому и во дворе; ведарство или ведарование, передачу своих знаний ученикам или воспитание детей; любой активный отдых и особенно занятия спортом с применением ведлования; ну, и самое приятное – занятие любовью, вот тогда говорящие камни были тише травы и ниже воды. А ещё говорящие камни почему-то очень строго следили за тем, чтобы ведлы соблюдали моральный кодекс, озвученный Митяем, но оно и понятно, ведловство в первую очередь содержало в себе огромный заряд созидательной, позитивной энергии.
