Василий Звягинцев - Гамбит Бубновой Дамы
Альба прислушалась.
– Похоже, это как раз Берестин. На полных газах идет, ни машины, ни головы не жалеет. Скоро здесь будет…
Они вернулись в дом, к уютному и успокаивающему теплу камина, вспыхивающего веселыми языками пламени.
– В общем, чтобы уж закончить наш разговор… Справились мы с теми пришельцами, порадовались по этому поводу, а наутро оказалось, что ничего не закончилось. Совсем даже наоборот. История приобрела неожиданное продолжение, такие в нее включились персонажи, такие силы, что единственный способ уцелеть, который впопыхах нашли, – воспользоваться тем же самым каналом и скрыться сюда, на Валгаллу. Отсидеться в надежде, что уж здесь-то не найдут… Чести мало, конечно.
Новиков вздохнул сокрушенно и вновь употребил непонятный Альбе оборот. Идиому, очевидно: «Тяжело в деревне без нагана».
– Правда, отступили организованно, без потерь, с оружием и знаменами. Высадились, стали окрестности исследовать, дом этот построили…
Она поняла, что и здесь ничего не закончилось, скорее напротив, и Новиков с друзьями занимались на планете отнюдь не спокойным времяпрепровождением, охотой и гастрономическими утехами, как могло показаться и поначалу действительно показалось Альбе, а гораздо более серьезными делами.
– Во-первых, сами пришельцы куда-то исчезли. Машину мы нашли, а их самих – нет. Проблема. И еще. В одном из походов Левашов нашел на берегу реки, километров на четыреста южнее, следы самого настоящего сражения. Правда, довольно давнего. Обгорелые коробки, похожие на наши бронетранспортеры, много совершенно человеческих костей. Словно пехотная дивизия полного состава там полегла. Вот тебе и тихий уголок с курортным климатом. И, наконец, Берестин недавно заметил в бинокль пролетающий над горизонтом дирижабль или штуку, очень на него похожую. Так что есть над чем думать… Этим мы сейчас и занимаемся.
Новиков улыбнулся, тряхнул головой, словно окончательно отбрасывая все связанное со своим рассказом.
– Нет, Альба, все. Хватит. Время наше вышло. Берестин сейчас подъедет. Да и не хочу лишать тебя увлекательного чтения… Помню, в свое время достанешь какую-нибудь забавную книжку, растрепанную, натурально, – Буссенара там или «Наследника из Калькутты», прочтешь, а потом отдаешь следующему по очереди и завидуешь, что у него еще все удовольствие впереди.
Альбе показалось, что в голосе его прозвучала откровенная насмешка, только над кем, не поняла она: над ней или над самим собой?
Новиков, согнув тетрадь, пустил из-под пальца листы веером.
– Одни заголовки чего стоят… «Сольная партия Иуды», «Дипломатическое интермеццо», «Критерии отбора», «Пир на Валгалле», «Толстовец с пулеметом»… Ей-богу, сам бы такую книжку с руками оторвал.
Он хотел сказать что-то еще, но отдаленный гул резко приблизился, гнусаво завыла сирена у ворот.
– Пойду встречать…
За окном заскрипели створки, стукнул откинутый засов.
Вошел Новиков в сопровождении высокого, одного роста с Альбой мужчины в черной замасленной куртке с меховым воротником, от которого сильно пахло нефтью и продуктами ее перегонки. Голова мужчины была непокрыта, светлые волосы растрепаны, а лоб и правая бровь заклеены грязноватым пластырем, через который проступала свежая кровь.
– Знакомьтесь. Это Альба Нильсен, а это Алексей Берестин, десантник, художник и землепроходец… – представил их друг другу Андрей.
– Точнее – землепроходимец… – хмуро поправил Берестин.
Альба протянула ему руку, и он, с сомнением взглянув на свою грязную ладонь, слегка ее пожал.
– Видишь, я как знал – головы не жалеет, – указал Новиков на Берестина. – Влетел в яму, само собой – лбом в броню… Ты посиди пока, мы быстро…
Вернулись мужчины почти сразу же, хотя Альба и приготовилась к долгому ожиданию. Берестин лишь сбросил куртку, умылся и причесал волосы. Новиков перевязал ему голову, и полоса бинта резко выделялась на дочерна загорелом и обветренном лице.
Она рассматривала его в упор и заметила, что Берестин, как и Новиков поначалу, стесняется ее взгляда. Это было странно в таких на вид суровых мужчинах.
– Извините, Альба, мою невоспитанность, – сказал Берестин, подсаживаясь к столику, – но я не могу отказать себе в потребности съесть все, что здесь осталось. Если вы не возражаете, конечно. Знаете, десять часов за рычагами – это достаточно утомительно. Особенно когда перед глазами только снег…
Через пять минут на столе не осталось ничего съедобного, кроме лимонных долек на блюдце.
– Ну вот, укрепил слабеющие силы, – сказал Берестин, отодвигая от себя столик. – А теперь я должен без всякого удовольствия сообщить, что наконец вступил в очередной контакт с братьями по разуму. Тоже очередными. Не по моей вине. И не знаю, на счастье или на беду, но без потерь с обеих сторон. Так что не теряйте мужества, худшее впереди.
– Что за братья по разуму? – спросила Альба. – Те, что на Земле были?
– Вряд ли… – протянул Берестин. – Эти порядков на пять примитивнее, я считаю. – И посмотрел на Новикова. Похоже – с неудовольствием.
Тот кивнул.
– Все нормально, продолжай.
Берестин сделал скептическую мину.
– Все торопишься, Андрей. Как всегда, торопишься. Сам же пел: «Ямщик, не гони лошадей…» А вообще-то все равно. Хуже уже ничего не будет. Вы умеете стрелять, Альба? – вдруг повернулся он к девушке. – Я дам вам «парабеллум»… – и отрывисто рассмеялся.
Альба, не понимая, посмотрела на Новикова.
– Не дергайся, Леша, – сказал Новиков. – Альба знает все, что можно и нужно. Деваться нам некуда, а тут три таких гостя. Высокоразвитые и мудрые. Глядишь, чем и помогут. Устроим завтра консилиум…
– И тему сформулируем очень изящно. Например, так: «Куды бечь?»
– Ну, так или не так, это видно будет. А пока с тобой давай разберемся. На тебя напали туземцы, это я понял. А в деталях?
– А деталей не так и много. Триста пятьдесят километров к югу по спидометру. Спокойно еду, никого не трогаю. Тут из-за туч на меня пикирует дирижабль. Совсем как настоящий. Только раскраска дурацкая – грязно-синяя с розовым. Как я увернулся – до сих пор не знаю. Рвал фрикционы так, что до сих пор плечи ноют. Он на второй заход. Я, через рычаги, к пулемету. Все колени посбивал. Врезал трассирующими. Он сразу все понял, ручку на себя – и в тучу. Ну и я, конечно, по газам, в сопки, потом в лес. Разошлись. Я из леса понаблюдал, никто больше не появлялся, и я – домой, по обратной директриссе. Метель следы замела, а что дальше будет – сказать не берусь…
– Теперь ясно. Хотя и меньше половины. Благодарю от лица службы. Я, правда, по другому случаю общий сбор объявил, но теперь уж все к одному.
Альба слушала, опять не понимая слишком специфических выражений, но суть ей была ясна совершенно. Похоже, новые ее друзья отличаются чересчур экспансивными характерами. Как она уже слышала от Андрея – сначала стреляют, потом думают. Но, с другой стороны, если они сами это понимают и даже пишут об этом, значит, это не безрассудная импульсивность, а осознанная линия поведения. Об этом еще придется подумать, поглубже понять их характеры и лишь потом делать выводы.
Состояние у нее сейчас было странное, похожее на то, что бывает, когда впервые попадаешь в невесомость. Мир утратил четкость, надежность, устойчивость, привычные навыки и стереотипы перестали действовать, а новых еще нет, и неизвестно, когда они появятся и какими окажутся. Альба понимала, что сложившиеся у нее представления о жизни здесь, с этими людьми, уже не имеют почти никакого практического значения. Все нужно переосмысливать, учиться воспринимать совсем с других позиций.
До вчерашнего дня она всегда могла предвидеть, что произойдет с ней в мире сегодня, завтра, через неделю и через месяц, знала, как следует поступать в каждой возможной ситуации, разговаривая с любым человеком, догадывалась, как он воспринимает ее слова.
Даже катастрофа, уничтожившая звездолет, входила в число крайне редких, но возможных событий.
Теперь же Альба попала в непредсказуемый и алогичный мир.
Альба вспомнила, как старательно избегал смотреть на нее Новиков, когда она раздевалась в бане. Можно подумать, что вид обнаженного женского тела для него чем-то неприятен. Или это связано с тем, что он все-таки любит свою Ирину? Но почему, испытывая нежные чувства к одной женщине, нельзя смотреть на другую?
Кажется, ХХ век был не такой уж пуританский, насколько она помнит. Загадка… И только одна из многих.
Из записок Андрея она узнала, насколько сложными, запутанными и мучительными для обеих сторон могут быть отношения мужчины и женщины, какими бессмысленными ритуалами они сопровождаются. И это в ситуациях, которые, на ее взгляд, можно было бы разрешить легко и просто, без стараний и нервных перегрузок.
Но раз так, как избежать ошибок и не попасть в этически неприемлемое положение?
