Юрий Валин - Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего

Затрещало. Узнаваемый рокочущий стрекот МГ, кваканье минометов. Наконец-то…

Катрин ткнула локтем — из машины!

Залегли за столбиком с обрывками старой колючей проволоки. Куда стрелять, пока было неясно. Немцы били со стороны пологих холмиков, возвышающихся по обе стороны от дороги. Шедшее ближе к морю охранение из морпехов, видимо, слегка отстало и прозевало. Пятилась «тридцатьчетверка» — по борту плясало пламя. Машина дернулась, словно от ужаса, остановилась. Выпрыгивал из люков, скатывался по броне экипаж. Выбросился из своего люка механик-водитель, запрыгал на четвереньках — спина горела. Кто-то подскочил — опрокинули, принялись хлестать плащ-палаткой, сбивая огонь. Загромыхали танковые орудия. Шедшая впереди «Ханомага» самоходка крутанулась на месте, начала часто, как полуавтомат, бить, начисто срывая осколочно-фугасными несчастный холмик.

Еще плевался откуда-то миномет, а на левом фланге, у самого обрыва, лопались ручные гранаты. Заорали было «полундра», но тут же умолкли — фрицы побежали. Их и был-то неполный взвод.

— Нет, не врубились еще немцы, — сказала Катрин, обтирая автомат. — Со связью у них сейчас неважно, все диспозиции коту под хвост пошли. Но опомнятся. У них по плану дисциплинированный отход на «Аварийный рубеж». До ночи будут изо всех сил держаться. Как же, фюрер обещал, — посадят на кораблики. Освежающий морской круиз, тыловая Румыния, отдых с вином и чернявыми девушками. Мечтатели…

«Тридцатьчетверка» вяло дымилась. Охающего и стонущего механика-водителя на плащ-палатке потащили к санитарам. На спине и ягодицах пострадавшего под дырами комбинезона алела обожженная кожа. Еще один танк потерял гусеницу — там танкисты суетились с кувалдами.

Минут через тридцать на передовой батальон и морских пехотинцев обрушился шквальный огонь немецкой артиллерии. Откуда-то начали бить и противотанковые орудия.

Под бронетранспортером лежать было неуютно. Отползли за развалины сарайчика. Земля содрогалась от разрывов. Женька, лежа на боку, достал из чехла саперную лопатку.

— Это правильно, — закивала Катрин. — Дай, я поживей поковыряю.

— Я сам. Успеешь еще.

Лопатку требовалось почистить. Женька яростно вонзил многоцелевой инструмент в каменистую землю.

Части 2-й гвардейской и 51-й армий.

Под угрозой окружения немцы начинают отход с Сапун-горы. Передовая штурмовая группа 63-го стрелкового корпуса выходит к Северной бухте. Ожесточенный бой на Радиогорке. Контратаки немцев у Инкермана.

Отдельная Приморская армия.

Упорные контратаки противника на высоту 139,1. Ввод в бой новых подразделений осложнен упорным сопротивлением отдельных огневых точек немцев.

Соединения и части фронтового подчинения.

Радиопомехами радиосвязь противника полностью парализована. Невзирая на меры по усилению режима особого движения по Ялтинскому и Симферопольскому шоссе, доставка боеприпасов и горючего крайне затруднена. Привлечена вся транспортная авиация ВМС ЧФ.

Черноморский флот.

Катерами 1-й бригады и бронекатерами потоплены два торпедных катера противника. Шнельботы отошли под защиту береговой артиллерии.

1 — я группа ПЛ. Атака транспорта противника — безрезультатно. Глубинными бомбами повреждена М-54.

2-я группа ПЛ. Совместной атакой уничтожены БДБ и буксир. Поврежден транспорт противника «Хельга».

Корабельная группа «Севастополь» повторно обнаружена авиаразведкой противника. «Фокке-Вульф» Fw 189[58] сбит истребителями на подходе к Херсонесу. Радиосвязь у противника по-прежнему практически отсутствует.

Корабельная группа «Ворошилов» — без изменений.

Бомбардировочной и штурмовой авиацией повреждены две БДБ.

Сухарей имелось с избытком, Женька грыз уже впрок. Остальные жильцы окопчика за развалинами тоже развлекались сухарями и оживленно обсуждали боевую обстановку. Сплошь знатоки собрались.

Обстрел поутих. Догорала «тридцатьчетверка» у дороги. Отбуксировать подбитый танк не смогли — немцы пристрелялись и добили машину. Экипаж и тягач, сунувшийся эвакуировать подбитую технику, успели удрать в ложбину — никто не пострадал. Хуже дела обстояли на левом фланге. Морская пехота, сгоряча рванувшая вдоль обрыва, сначала наскочила на мины, потом добавил пулемет из дзота. Впереди был немецкий опорный пункт, один из последних в «Nikolaewka-Stellung».[59] Две траншеи, дзоты, прикрываемые несколькими автоматическими пушками, пулеметные гнезда, проволочное заграждение с хитро припутанной спиралью Бруно.

Теперь немцы спешно перебрасывали подкрепление. Было слышно, как урчат грузовики, проскакивая в балку. Одну из машин подстерег снаряд самоходки — «Опель», разваливаясь, скатился вниз и теперь чадил на дне балки, испуская клубы черного дыма. Но немцев на высотке прибавилось. Уже гавкало, пытаясь подстеречь активную русскую самоходку, противотанковое орудие. Немецкие каски чаще мелькали и в траншеях. Торопились фрицы заткнуть брешь, остановить катастрофический прорыв вдоль берега.

— Время теряем, — авторитетно заметил связной комбата, младший сержант, по виду Женькин ровесник, обозревая склон высотки в «одноглазую» цейсовскую оптику. — Надо было с ходу. Ведь хорошо мы рванули. Подумаешь, позиция. Видали мы такие. Чего топтаться начали?

— Ты, Колька, не петушись, — проворчал старшина с забавными, седой щеточкой, усами. — Вот товарищ лейтенант сидит, молчит, выдержку соблюдает. Приказ будет, и танки пойдут, и за нами дело не станет. Моряки вон как вперед рвались, но тоже дожидаются. Со связью, опять же…

Связи практически не было. В эфире стоял сплошной треск. Радисты танкистов и морской пехоты вылавливали лишь ругань и невнятные требования. Благо примчался бронетранспортер со связным из штаба бригады. Приказ был неожиданный, но однозначный — рассредоточиться, окопаться, ждать, имитируя активность. Танки и САУ поочередно выходили из ложбины, открывали беглый огонь по высотке. Потом морская пехота начинала свистеть, улюлюкать и швырять гранаты. Должно быть, немцам скучно не было. К танкистам постепенно подтягивались измученные спешным маршем стрелки, занимали позиции. Часть танков оттянули в тыл. Подкатила пополнившая боезапас минометная батарея. Ее тоже живо завернули, упрятали глубже в тыл. Вообще, войск подошло много, но их разворачивали, не желая подставлять под обстрел. Возвращаясь к монастырю и захваченной береговой батарее, окапывалась пехота, злые танкисты начинали прятать свои машины. Немцы пытались выяснить обстановку, — заходил со стороны моря немецкий разведчик, но за ним тут же погнались наши истребители.

Было жарко, остро пахла молодая полынь и рыжая пыль. Женька потер ее в пальцах, — наверное, уже иссохшая плоть Гераклейского полуострова. Ведь ворвались на плато? Окончательный успех или нет?

— Вы, товарищ младший лейтенант, маникюр бы не портили, — не открывая глаз, пробормотала Катрин. — Вам еще переводить, бланки заполнять, отчеты и служебные записки сочинять. Почерк куриный будет.

Бойцы разом вздохнули и оторвали взгляды от девушки. Сидела сержантша в неглубоком окопчике, поджав ноги, но почему-то даже эта поза навевала мысли романтические и неуместные. Особенно тревожила тельняшка в разодранном вороте. Сверху все выглядело вполне прикрытым, но каким-то… обтянутым.

— Я вам, товарищи бойцы и командиры, вот что скажу — поспать нужно, — мягким тоном посоветовала ободранная нимфа. — До вечера припухать будем, зато ночка выдастся нервной.

— Ждать так ждать, — сказал Колька. — Только чего ждать? В Севастополь бы быстрей ворваться. Город знаменитый. Большое дело сделаем. Я про него столько слышал.

Катрин приоткрыла изумрудный глаз:

— Город мы обошли, он севернее остался. Мы, Коля, считай, немцев в крепкие клещи берем. Так что город после полного разгрома противника рассмотришь. Если в суете цел останешься.

— Ну… — Колька заметно расстроился, — я думал к вечеру на бухты взгляну, на этот… графу утонувшему памятник.

— Ну ты и путаник, — в сердцах сказал старшина. — Позоришь только родную бригаду. Тебе же только вчера рассказывали.

Связной смутился.

Катрин потянула его за ремень с тяжелым подсумком диска:

— Ничего, Колька, глянешь и на Графскую пристань, и на памятник затопленным кораблям. А сейчас, если спать нет желания, раздобудь иголку и нитки. Тебе лычку на место пришьем, товарищу лейтенанту портки залатаем. Мне пуговицы изыщем, дабы декольте не отвлекало геройских славян от боевой работы. Может, праздник какой впереди, а мы как беспризорники….