Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Рейд выживших
Наше авиационное отделение в перечисленных операциях участия не принимало. Командир строго-настрого приказал ограничить наше участие в активной фазе. Поэтому как проходила операция по захвату аэродрома, я рассказать не могу. Наша моторизованная колонна вошла на аэродром, когда все было закончено. О мастерстве и умении личного состава батальона может говорить только один факт – у батальона не было потерь, а гарнизон врага был уничтожен полностью! Нашими трофеями стали три десятка исправных самолетов.
Среди освобожденных на аэродроме пленных оказалось много знакомых мне по службе летчиков и штурманов, сбитых при выполнении боевых заданий над территорией, занятой врагом, и захваченных в плен. Тут были летчики с разным уровнем подготовки. И те, кто имел большой летный опыт (в том числе ночных полетов), и те, кто только окончил обучение в летных училищах. После проверки Особым отделом они были привлечены к подготовке авиаудара.
В нашем распоряжении было очень мало времени, чтобы изучить и подготовить к вылету трофейную технику. Тем более что часть наиболее подготовленных пилотов пришлось сразу же отправить на захваченных транспортных бортах за линию фронта. Слишком много раненых содержалось в отвратительных условиях в концлагере. Большинству из них требовалась срочная медицинская помощь. Требовалась она и семьям наших военнослужащих, оставшихся на оккупированной территории. Рискуя своей жизнью, группе разведчиков под самым носом у врага удалось собрать тридцать семей и доставить на аэродром более семидесяти человек, в том числе сорок детей. Вместе с ними в тыл были отправлены и трофеи. Если кто из вас смотрел художественный фильм «Фронт в тылу врага», тот должен помнить момент уничтожения радиоузла врага и захвата там шифровальной машины и шифров. Этот эпизод снят на реальных фактах операции нашего батальона. Именно их мы отправили тогда нашему командованию. Оставшиеся пилоты и штурманы под руководством немецких летчиков-антифашистов быстро освоили управление трофейными самолетами. Бомбардировщик «Юнкерс-88А» по конфигурации и моторике управления был в принципе тот же «СБ-2», на которых учились и летали многие из наших летчиков. Так что особых проблем они, кроме посадки на полевой аэродром, не вызывали. Много вопросов возникло при освоении бомбардировки в пикировании. Большинство его освоить так и не смогло. Так что бомбить малоразмерную цель – мост нам пришлось по старинке – с горизонтали. Те, кто освоил бомбометание с пикирования, сели за штурвалы штурмовиков «Ю-87». Остальные летчики были распределены по более тяжелым машинам. Бывшие наши пленные техники и мотористы научились у своих немецких товарищей обслуживать новые для себя машины. Многие из тех немецких специалистов, кто был тогда с нами и помогал в изучении техники, после Победы служили в авиации ГДР.
По аэродрому мы передвигались в немецкой военной форме. Погоны на ней были только у тех, кто был в отряде до захвата аэродрома. Остальные пилоты и техперсонал носили немецкую форму без погон.
Руководить операцией командир приказал мне.
Среди захваченных на аэродроме самолетов был «Дорнье-17» с исправным оборудованием для фоторазведки. На нем я совершил разведывательный полет к Варшавскому железнодорожному узлу. Полет прошел удачно, и уже через несколько часов на столе у командира лежали фотоснимки со свежими разведданными. Именно тогда и был окончательно сформирован план атаки. За его основу были взяты предложения, ранее подготовленные нашим отделением. Правда, их пришлось перерабатывать и уточнять. Так, для эвакуации экипажей сбитых самолетов в район атаки был выслан «Шторьх» и группа авианаводчиков из числа не задействованных в налете пилотов. Изменен состав истребительного прикрытия, перераспределены самолеты атакующих групп, изменена бомбовая нагрузка и состав бомб. Определены площадки для посадки и дозаправки горючим и боеприпасами возвращающихся самолетов. Да многое нашлось, что пришлось переделывать. Во всем этом активное участие принимал комбат. В проработке маршрута нам очень помогло наличие среди пленных пилотов и штурманов гражданской авиации.
За несколько часов до вылета всех пилотов, участвовавших в атаке, комбат собрал в актовом зале. За его спиной висели карта с обозначенной на ней линией фронта, фотографии целей, объектов атаки. На столе лежали заклеенные пакеты с полетными заданиями каждому экипажу, позывные и команды, место дозаправки и последующие цели. Все переговоры в воздухе должны были вестись только по-немецки. Впервые в зал было внесено Боевое знамя части. Беседа с летчиками и штурманами была до предела откровенной. Командир ничего не скрывал и не утаивал. Он рассказал, почему надо уничтожить выбранные объекты, насколько они важны немецкому командованию и как их уничтожение послужит нашей Победе над врагом. Предупредил, что в атаку пойдут только добровольцы. Отказников не было. Сразу же после вручения пакетов было организовано фотографирование и праздничный ужин. Старшиной и его командой каждому, кто уходил на задание, был вручен новый комплект советской военной формы со всеми необходимыми знаками различия. Так что в бой мы шли при полном параде.
Первыми в небо ушли самые тихоходные машины, затем бомбардировщики и истребители. Я на «Дорнье» вылетел одним из первых. На мне лежала задача обеспечить связь между группами и корректировку их действий.
Погода была на миллион. В зону бомбометания мы выходили несколькими группами со стороны Германии. Первыми на мост шли «Ме-110». За ними две волны бомбардировщиков. Сначала трофейные немецкие, за ними наши бомбардировщики и штурмовики. Выше шли несколько «МиГов», несшие на своих бортах по две бомбы ФОТАБ-50-35. Их задачей было ослепить зенитные расчеты, чем дать возможность бомбардировщикам нанести свой удар. Времени на подготовку экипажей было все-таки мало. На земле мы, конечно, все отработали, но применять трофейное оружие как следует не умели. Ослепление наводчиков давало хоть небольшой, но шанс более точно произвести бомбометание. Удар по мосту и железнодорожному узлу наносился практически одновременно.
Тяжелые истребители «Ме-110» под командой младшего лейтенанта Соловьева имели на борту по две бомбы ФАБ-500 и четыре ФАБ-50. Именно на эти самолеты делался главный упор. Этот самолет был очень удобен для точечных ударов. Таких как железнодорожный мост.
Бомбардировщики «Ю-88» несли бомбы ФАБ-250 и 500, в заднем бомбоотсеке у них находилось по десять ФАБ-50. Каждый из самолетов нес бомбовую нагрузку около двух с половиной тонн. Этими же бомбами были загружены и СБ и «Пе-2». На «Чайках» были установлены РС и бомбы ФАБ-50, «Ю-87» несли штатную бомбовую нагрузку.
Наши пилоты превзошли сами себя. Все летчики и штурманы выполнили свои задачи! Самолеты точно и в срок вышли к целям. Бомбы с «Ме-110» и «Ю-88» накрыли цель. Несколько бомб попали в фермы и среднюю опору, вызвав обрушение моста и двигавшегося по нему грузового состава. Остальные накрыли позиции зенитных батарей. Оставшийся груз бомб бомбардировщики вывалили на железнодорожную станцию. Одновременно с ними по железнодорожному узлу, позициям зенитчиков ударили «Чайки» и «Лаптежники». Внес свой скромный вклад в разгром станции и наш экипаж. Сбросив с высоты на голову врага бомбы ФАБ-250 и 500. Бомбардировщикам первой волны удалось уйти практически безнаказанно. Они вернулись на аэродром в Пружанах без потерь. Где их сразу стали готовить к следующему вылету.
Второй волне бомбардировщиков повезло меньше. На подходе к цели немецким зенитчикам удалось подбить три наших «СБ-2». Экипажи сбитых самолетов совершили огненные тараны, направив свои машины на мост и позиции зенитных батарей. Последующими взрывами мост и зенитки были полностью уничтожены.
Оставшиеся «Пешки» и «СБ» продолжили свой путь и нанесли бомбовый удар по складам, мастерским, пакгаузам, путям и эшелонам. Море огня возникло там, где упали бомбы. Экипажи истребителей «Мессершмит-110», сбросив бомбы, пресекая любое сопротивление немцев, устроили охоту за паровозами, эшелонами, зенитными батареями. Тем не менее враг не сдавался. Он активно защищал станцию. Зенитчикам удалось сбить несколько «Чаек». Сержант Егоров на своей машине совершил огненный таран, направив самолет в эшелон с горючим. Прощальным салютом Герою был взрыв эшелона с боеприпасами. Еще двум пилотам «Чаек» и одного «Лаптежника» удалось дотянуть до места эвакуации. Откуда раненых летчиков разведчики вывезли на дежурных «Шторьхах». Поврежденные в бою самолеты были сожжены.
Одна из «Пешек», получив в бою повреждение, упала в районе Тересполя. О судьбе экипажа до сих пор ничего не известно. По захваченным немецким документам установить судьбу летчиков не удалось.
Немецкие истребители над Варшавой появились, когда уже все было кончено. Станция им представилась «огненным морем». Там рвались снаряды, горели вагоны с топливом и техникой. Огромное количество немецких солдат и офицеров погибло в том пламени. Железнодорожные пути пришли в негодность. Часть станционных построек – пакгаузы, депо, мастерские были повреждены так, что до конца войны их не восстановили. Территория железнодорожной станции была усеяна сотнями мелких бомб, мешавших восстановительным работам. Минимум на неделю железнодорожный узел был выведен из строя. А это тысячи тонн грузов, не полученных наступающим вермахтом.
