Волкодлак. Жизнь среди предков - Вадим Владимирович Чинцов
Самое главное, что соплеменники привезли помимо золота, вина и тряпок, огромное количество свиней с поросятами, зерна пшеницы, ржи и пшена. По моему совету всех женщин усадили за его сортировку, правда с пшеном я решил не заморачиваться из-за его размера. Крупные отборные зерна пойдут на посадку весной, а большинство съедим в супах и кулешах, к которым сарматы с удовольствием пристрастились. Отдельный обоз был заполнен солью — ее нужно было много для засолки сала, которое я предложил заготавливать в прок. Теперь джанийцы, распробовав соленое сало, стали большими его любителями, каждый воин привез в свою семью минимум десяток поросят.
Я же решил заняться усовершенствованием сарматских повозок, они были просто угребищем! А для этого мне были нужны нормальные доски. Следовательно предстоит построить пилораму с приводом от водяного колеса. В Танис неподалеку от нас впадала небольшая речушка. Я обратился к жрецу и тот организовал строительство дамбы, а кузнец изготовил пару пил, с помощью которых мой брат и его друзья смогли с трудом напилить доски и изготовить из них колесо.
Затем опять кузнеца озадачили изготовлением металлический осей и шкивов. Жаль, что придется ждать до весны, до настоящих морозов осталось мало времени. Но все-таки опробовать пилораму мы успели, до того как речку сковал лед. Мы смогли распилить несколько бревен, получив отличные доски, которые ушли Верховному вождю для изготовления обеденного стола и кровати в его доме. Тот оценил мой подарок и в свою очередь подарил мне золотую гривну на шею.
Причем подарок был весом с полкило и выглядел как тонкий прут с замком в виде петли и крючка. На гривну одет овальный медальон с двумя рифлёными петельками. Медальон выполнен из тёмно-красной сердоликовой инталии, заключённой в золотую оправу, внешняя сторона которой декорирована сердцевидными вставками зелёной эмали в напаянных кастах.
Всю зиму в кузне в свободное время изготавливали металлические детали для сотни боевых возов вагенбургов и подков для двух сотен лошадей. Когда Верховный вождь узнал для чего столько подков, он сначала смотрел на меня как на сумасшедшего. Пришлось убеждать, приведя аргументы, что лошади, тянущие большой груз, будут быстро стачивать свои копыта. Вождь сразу потребовал для наглядности подковать одну лошадь и лично протестировал подкованного жеребца, с сожалением сказав — Жаль, что нет возможности подковать всех наших лошадей, слишком их много, это нереально да и металла не хватит даже на четверть табунов, но десяток для меня подкуйте, пусть будут. Хочу посмотреть на сколько этой вашей подковки им хватит.
От желания попробовать что-нибудь новое, я решил организовать производство мельничных жерновов, как раз для этого требуются месяцы. Как бы это не было удивительно, но среди степей Нижнего Танаиса попадаются полноценные скальные массивы. Это фрагменты Донецкого кряжа, вымытые из-под земли степными реками. Проводится промысел на открытом воздухе. Отыскав массивные скалы и определив подходящую каменную плиту, парни делили её посредством огня на части так, чтобы из каждого куска мог выйти жернов. Там, где нужно получить трещину, на плиту клали дрова и зажигали их, а соседние части покрывали землёй и сырыми палками — мёрзлая плита трескалась.
Углы и выступы обрубали, а дыру пробивали посреди камня. Первая мельница заработала на приводе от ходящего по кругу осла.
Весной наконец-то заработала пилорама. Я как раз стоял рядом и довольно наблюдал за процессом, впрочем поглазеть пришло до фига народу. Видно с развлечениями у сарматов было хреново и поглазеть как бревно разделяется сразу на несколько досок приходили как на паломничество. В этот момент в племени стало известно о подходе наших родичей невров. Теперь все поспешили встречать гостей, лесопилка успела приесться и появилась новое развлечение.
Как оказалось, переселиться решили не все, почти половина осталась, опасаясь перемен. Тут так живут — следуя установленным традициям и порядкам и новое в жизни этих людей страшит хуже постоянного врага. Вот и пешими научиться драться отказались все совершеннолетние воины. Для них и отказ от захвата копья обеими руками был неприемлемым. Как научились по старинке, так и желали жить дальше. Странно что в дома перешли жить, а не в войлочных кибитках остались. Но тут видно пример вождей и жрецов сработал.
Бер был угрюм — он не думал, что его племя решило частично остаться в своих деревушках, считая, что болота и непроходимая чаща защитит их от любого врага. На все доводы Бера старейшины находили свои, вот их послушали. Ушли только семьи тех, кто ушел за невестами, да и те не все. И хотя из Бессмертных среди невров остались только трое дряхлых стариков, этот показатель не убедил упрямцев вывести людей к источнику хранения древних тайных знаний джанийцев. Пришедшим выделили участки земли и быстро возвели для них ставшие уже стандартными полуземлянки с печами из кирпича и камня и сараи, в которые запустили домашний скот.
Бер вместе с обоими джанийскими жрецами Ареса отправился к Мечу с парой баранов черного и белого цветов для принесения жертвоприношения. Я, как старший ученик, составил им компанию. Зарезав баранов и окропив кровью меч, жрецы и я, успевший подучить древний язык, стали повторять мантры, прославляя Бога войны. Мы сидели вокруг меча в позе лотоса и звуки мантр будто коробили пространство. Я невольно погрузился в яр и, как оказалось, то же сделали и жрецы. Я наконец-то освоил Божественную ауру и мы вчетвером излучали всем телом нестерпимый для обычного человека жар. Клинок меча накалился, мокрая земля вокруг стала сухой и горячей. Сагил, Аэрт и Бер воспарили над землей и зависли в двадцати сантиметрах над нею. Я чуть не уронил свою челюсть, но сосредоточился опять на яре. Вот же черт, а я то думал, что левитация среди монахов востока и мастеров йоги это просто легенда.
«Какие ж вы еще секреты знаете, адепты древнего племени?»
Прошло десять лет. Я превратился в белокурого голубоглазого высокого как все соплеменники хорошо развитого парня с ростом в сто восемьдесят сантиметров. Рост сарматов был сто семьдесят-сто восемьдесят сантиметров. Начало мая 336 года до нашей эры выдалось жарким. Я после обязательной утренней тренировки со своей группой соплеменников трудился в своей собственной кузне, которую я, не заморачиваясь с поиском места, поставил рядом с мельницей.
