Оранжевая страна. Книги 1-3 - Александр Вячеславович Башибузук
На зеленом бархате лежал длинный пистолет, а рядом магазин к нему. Очень аккуратная работа, идеальное черное воронение, скупая, но очень красивая серебряная гравировка, на рукоятке – щечки из слоновой кости; и удивительно архаическая конструкция. Да, это первый самозарядный пистолет, разработанный дядюшкой Джоном Мозесом Браунингом, тот самый знаменитый «Кольт» модели 1900 года. Стоп, тут что-то не сходится; насколько я помню, он поступил в коммерческую продажу всего восемь дней назад… да, семнадцатого февраля тысяча девятисотого года. Тогда как он попал сюда? Хотя… точно! Его начали выпускать небольшими сериями еще в тысяча восемьсот девяносто восьмом году, и у этих первых экземпляров как раз целик выполнял роль предохранителя…
– Папаша, как к тебе эта штука попала?
– А? Что? – Мюллер увлекся руганью с Марко и не сразу понял, что я от него хочу. – Какая штука?
– Этот пистолет, – я сунул ему коробку под нос, – как попал к тебе?
– А… этот… – Старик довольно осклабился. – Продал один хлыщ из Америки. Проигрался, стервец, до нитки. Врал, что ствол подарил его папаше сам Браунинг. Хочешь купить? Двадцатка – и он твой. Патроны такие у меня есть, но всего сотня. Так что бери все.
Не обращая внимания на осуждающие взгляды интенданта, я молча кивнул: маузер с собой таскать – еще-то удовольствие… тяжелый, зараза. К револьверам я так и не привык, так что «кольт» будет в самый раз. Опять же вроде как легендарный пистолет. Лестно мне, что из самой первой партии.
– Давайте подбивайте итоговый счет и разбегаемся – у меня времени нет. И сил тоже. Стоп… Папаша, полсотни пар сапог, столько же шляп и три бочки спирта купишь? Подковы и ухнали тоже есть и консервы.
В итоге мы разбогатели еще на девятьсот пятьдесят фунтов. Мюллер всю сумму выплатил незамедлительно – при деньгах, стервец, оказался. Довольно загадочный тип.
Теперь у меня скопилась совсем неприличная по нынешним временам сумма наличных. Думать надо, думать. Может, скупить здесь по дешевке земельку, а когда этот ералаш уляжется, продать с прибылью? А что, весьма разумно. Надо бы еще припомнить, какие предприятия стартанут в начале века, и вложиться в акции. Черт… скоро башка лопнет! Всё: стакан вискаря, легкая любовь в исполнении сестричек-мулаток – и баиньки. Утром вставать ни свет ни заря, куропаток для любимой Лизхен стрелять.
– Борода, а подари-ка мне пару десятков патронов десятого калибра с мелкой дробью.
– Шиллинг и два пенса пачка.
– Сдурел?
Глава 16
Оранжевая Республика. Блумфонтейн. Отель «Эксельсиор»
26 февраля 1900 года. 04:00
Я дописал последнее слово и подошел к окну. По улице, громко топая сапогами, прошли трое патрульных. Мои орлы. Вид, конечно, расхлябанный, но вполне бравый. Надо будет им нарукавные повязки организовать, чтобы отличались от остального множества вооруженных людей, наполняющих Блумфонтейн. Но это потом, совсем потом, а то и вообще никогда. Не это главное.
– А что главное? – вслух поинтересовался я сам у себя, раскурил сигару и сел в кресло. – Не знаю. – Ответ прозвучал как-то обыденно и безразлично. – А вообще какая разница? И так уже вляпался в эту войну по самые уши.
Действительно вляпался, и с каждым днем погружаюсь в эту грязь все глубже. Что характерно – абсолютно сознательно, без каких-либо понуканий.
«Да ладно, Миха, плюнь на все, бритты, может, и сами притормозят. Вывезешь Лизхен в безопасное место – и все! – радостно предложила наиболее сознательная половинка разума. – И шло бы оно все лесом! Буры, бритты – нам без разницы, главное – устроиться потеплее».
– Почему бы и нет? – ответил я ей вслух. – Так и сделаю.
«А какого хрена тогда ты эту кашу заварил, придурок? – возмутилась самая совестливая часть мозгов. – Поматросил и бросил? Развлекаешься в исторических масштабах? Нет, братец, такого за тобой еще не было замечено. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. И не надо отмазываться, что ты помогаешь этим бурам только из‑за Лизы. Тут все гораздо сложнее и благороднее. И вообще, подумай о перспективе – так сказать, в глобальном, историческом масштабе. Разве не интересно, что получится?»
– А что? Может, и получится, – послушно согласился я и с этим вариантом, а потом осекся: – Да ну на хрен? – Изумленно помотал башкой. – Свихнулся, что ли? Сам с собой разговариваешь, придурок?
М‑да… и немудрено. Толком вообще не спал сегодня. Проснулся в два часа ночи, прогнал сестричек и сел набрасывать тезисы для баронессы. Все не так просто. Для того чтобы забросать чернухой газеты, ума много не надо. Но мне кажется, что обыкновенные вбросы не создадут нужного эффекта. А вот если выдавать информацию последовательно, строго концептуально, постепенно наращивая темп и чередуя откровенную дезинформацию с правдой, то может и получиться. Возможно, Британская империя эти комариные укусы даже не почувствует, но мне кажется – я знаю, куда надо бить. И как бить. Хочется верить, что знаю. А если ошибаюсь? Тогда… тогда… А бог его знает, что тогда. Все остальные меры, которые я могу предпринять, только продлят агонию республик. Ладно, в душ – и пора выметаться на охоту.
Вместо завтрака выхлебал большую чашку кофе и отправился на базу отряда. На утро запланирован полигон – погонять личный состав совсем не лишним будет. Большого толка от этого ожидать не стоит, но хотя бы постреляют да побегают – жирок порастрясут. А вообще, надо реально оценивать действительность – мой отряд как боевая единица пока из себя ничего не представляет. И в ближайшее время не будет ничего представлять. А сделать из них что-либо приличное просто не хватит времени. Но посмотрим: забегать вперед не стоит. Война учит быстро. Тех, кто выживет.
Успел до подъема пройтись по зарослям и подбить пяток птичек, довольно сильно напоминающих фазанов. Уже что-то, будем надеяться, хоть какую-то пользу бульончик из них Лизе да принесет.
– Симон, бери этих птиц – и быстро в госпиталь. Стоп, вот деньги: по пути купишь корзину цветов и скажешь, что все это от меня для мадемуазель Елизаветы. И сразу назад, через час отправляемся.
– Как прикажете, господин капитан! – Дневальный скрылся со скоростью света.
Веня проработал всю ночь и всю дорогу до полигона продремал в фуре. Честно говоря, я за последнее время очень сильно изменил свое мнение о «скубенте». Каким-то одержимым оказался паренек. Мне бы такую работоспособность… Когда Веник находился в своей лаборатории, у него не то что поведение, даже голос менялся – со срывающегося фальцета на уверенный басок. Сразу становилось видно, что на своем месте парень. И это радует.
– Герр гауптман, – ко мне подъехал капрал Шнитке, – считаю своим долгом доложить…
– Да, капрал.
– Имеют место быть некоторые разговоры… – Адольф немного запнулся. – Я, конечно, могу в корне пресечь, но, думаю, в данном случае стоит вмешаться именно вам.
– Что за разговоры?
– Иозеф Вагнер и Хорст Штрудель – оба из последнего пополнения – высказывают мнение о том, что стоило бы поскорей отправляться в бой, а не заниматься непонятной ерундой. – Капрал мстительно улыбнулся и уточнил: – Ерундой они называют наши тактические занятия. К тому же Штрудель склонен к высказыванию открытого неповиновения и допускает в разговорах намеки, что вы специально затягиваете отправку отряда на фронт. Даже допускает в этом ваше пособничество британцам. Вагнер его поддерживает.
– Какой отклик находят эти разговоры? – На самом деле, я чего-то подобного ждал с самого начала, поэтому особенно не удивился словам капрала. В отряде довольно значительна прослойка студенчества, априори заряженного вольнодумством, так что возникновение крамольных разговоров – всего лишь вопрос времени.
– Пока никакого, – довольно ухмыльнулся Шнитке, – я держу ситуацию на контроле, но сами понимаете – реагировать надо своевременно.
– Будет реакция. Публичная реакция. А вообще, я очень доволен вами.
