Книга четвертая. Вестник и Весна народов - Роман Вадимович Беркутов
Со своей же стороны Вадим, помимо новой взрывчатки и усовершенствования взрывателей, предложил два новых вида кораблей: минных заградителей и минных тральщиков. Все же магистерскую степень он получил именно за вклад в караблестроение. И теперь в адмиралтействе строились первые образцы на паровой тяге. Все судостроительные мощности Вадима в Петербурге загрузили строительство повелителей морей и клипперов. Новая программа кораблестроения активно переходила на паровую тягу с движителями в виде винтов. Под это дело не только закладывались новые корабли, но и перестраивались старые. Англичане хотели влезть в продажу силовых агрегатов, но их вежливо попросили, сославшись на протекционистскую политику Канкрина.
Россия становилась до опасного состояния самостоятельной, чуть ли не ножом перерезая старые торговые связи и строя новые. Но здесь Вадим мог только посыпать голову пеплом. Сколько ему пришлось пролить чиновьечьей крови не знает никто кроме него и бога. За последние годы, средний возраст чиновников в стране спустился с шестидесяти до сорока пяти. Несмотря на увеличившуюся медицину, врачи могли только разводить руками, если какой-нибудь тайный советник не просыпался наутро после бала или если слуги находили генерал-майора задохнувшимся от раздутого горла.
Здесь отдаленность Вадима и бешенная любовь высшего света к новому коньяку сыграла очень черную шутку с взяточниками и ретроградами. Какое-то время они начали дохнуть как мухи. Настоящее светило в медицине доктор Гааза даже выпустил несколько совсем не заказных статей по поводу вреда алкоголя и табака на здоровье, осуждая порочный образ жизни. Но даже так люди не бросили пить и курить. Но потом число сторонников нового вектора развития страны перевалило критическую отметку и движение пошло. Николай Павлович все чаще задумывался о серьезных реформах в стране, не боясь противодействия со стороны дворянства. Старому поколению имперских чиновников нужно было так или иначе уйти, Вадим хотел, чтобы они ушли спокойно, не поднимая шума и без бомб в кареты. А яда на паразитов и крыс на теле государства он не жалел.
Со свойственным чувством юмора Вадим начал выпуск крысиного яда и мышеловок под названиями “четвертый чин” и “третий чин”, в рекламах объясняя названия мощностью средств, но шепотки вроде “Ну на четвертый чин нужно яду побольше, там вон какие хари”, дошли сначала до третьего отделения, а потом и до императора. Так что средства пришлось переименовать на “Крысиная табакерка” и “корм для дармоедов” соответственно. После этого Месечкин, сильно потея, лично приехал к Вадиму в Мариуполь и просил так больше не шутить, а то в следующий раз к нему в гости придет ближайший пехотный полк, а не старый знакомый генерал.
***
1 марта 1846 года. Лондон. Поместье Мартыновых.
В гостиной, пока дети спали Белла сидела в мягком кресле и пробовала запах новых духов, которые ей прислал Вадим из России. Она занялась духами, случайно узнав о любви королевы Виктории к парфюмерии.
— Госпожа, уделите минуту своего времени? — излишне официально обратился к ней дворецкий, лицом и рыжими волосами очень уж похожий на подрастающего Джона Мартынова, или это Джон был похож…
— Конечно, чем могу помочь? — Белла тоже умела играть в эту игру, изображая надменную графиню.
— Из далекой России мне написал уважаемый…
— Прям вам написал? — перебила дворецкого Белла.
— Не мне, а скорее кругу неравнодушных за Ирландию, — Белла покрутила здоровой рукой, ускоряя вступление, — в общем, Вадим Борисович спас очень уважаемого Шинна Фейна и через него предложил нам помощь с голодом…
Дворецкий замолчал, а Белла сделала вид что думает, ведь письма от ирландского деятеля в подполье передали именно ее люди.
— И что вы решили?
— Мы согласны… — упавшим голосом ответил дворецкий, у него дома остались родители, которых горе не обошло стороной.
— Я не слышу, — Белла изобразила проблемы со слухом, положив руку к уху.
Тогда дворецкий встал на колени и подполз ближе, снял бархатную перчатку и принялся целовать руку.
— Моя любовь, пожалуйста, помогите нам! Я был глух и слеп, когда не слушал вас раньше, — он продолжал целовать поднимаясь все выше.
К огромному и горькому сожалению Белла встретила в этой жизни Вадима, который научил ее не верить людям. Поэтому сейчас, изображая скрытую любовь к отцу одного из своих детей, в глубине она чувствовала отвращение, ведь видела переписку этого человека с родителями и товарищами по сопротивлению, где говорилось: “придется использовать эту русскую ш*размыто каплями слез*”.
— Стоп, — Белла не дала поцеловать себя в губы, остановив его рукой, — сейчас, отношения между Вадимом и Англией слека натянутые, и мне потребуется помощь твоих знакомых, чтобы все подготовить.
— Конечно! Все что угодно, любовь моя, — он сел на одно колено и обнял ее ноги, — ты только попроси.
Белла отвернулась к окну, сдерживая слезы. Она не могла плакать, чтобы не показать слабину перед этим предметом английской мебели, а не мужиком.
— Нужно создать маленькую речную компанию, чтобы возить грузы по англии и измерять глубину дна.
— Конечно, это без проблем! — он сильнее сжал Белле ноги, — а измерять глубину, чтобы отвлечь внимание? Правильно? Какая гениальная идея!
— Все так. Незачем англичанам знать, как мы накормим Ирландию.
***
В это же время Вадим встретился с Шинном Фейном в гостевом доме, где ирландец восстанавливался после тюремного заключения. В качестве подарка Вадим ему вручил пару новых костюмов, бритвы и одеколон. Вадим считал забавным то, каким именем представился его гость, ведь Шинн Фейн — являлось псевдонимом, означающим “Мы сами” с ирландского. Проверив сначала статьи в газетах, а потом и полицейские выдержки, присланные Беллой из Англии, Вадим установил настоящее имя человека, который сидел перед ним.
— Прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы между нами не было недопонимания, хорошо, Артур? — спросил Вадим, чем вызвал недоумение у гостя.
— Вы знаете?
—
