Николай I. Освободитель. Книга 4 - Андрей Николаевич Савинков
— Судя по вашему лицу, Николай Павлович, — усмехнулся сидящий рядом Кульнев, — вы с выводами комиссии не до конца согласны.
— Не то чтобы не согласен, Яков Петрович, мотивы военных я понимаю, однако все равно горько оттого, что между всеми образцами был выбран подчеркнуто наиболее простой и даже, если хотите, отсталый вариант. Ладно бы других не было, но они есть и… — я разочарованно махнул рукой.
— Я вас тоже понимаю, — кивнул генерал, которому уже перевалило за шестьдесят и который чисто по возрасту позволял себе порой добавить немного отческих интонаций в голос. Обычно я такого не любил, но Кульневу, как человеку, с которым сражался бок-о-бок, прощал. — Тем не менее порой приходится подстраиваться под имеющиеся обстоятельства. Играть теми картами, которые есть на руках. А что касается вашего любимого детища, то возможно этой винтовкой имеет смысл со временем вооружать наиболее подготовленные части: ту же гвардию, например. Или моряков, у них с техническим уровнем рекрутов дела всегда получше обстояли.
— Да это все очевидно, — я качнул головой, принимая аргументы военного министра, — но все равно жалко.
— А еще нужно будет пересматривать нормы по расходам боеприпасов, при увеличении дальности стрельбы и скорострельности. Двадцати патронов на бой пехотинцу теперь всяко будет не хватать, — военный министр озвучил одну из важных проблем, связанных с усовершенствованием оружия. — И с солдатской формой нужно будет что-то придумывать, сумку патронную видимо увеличивать под выросший боекомплект.
— Форму будем полностью менять, — озвучил я мысль, которую давно вынашивал, но которой пока ни с кем не делился.
— Ну это понятно, — кивнул генерал. По местной традиции каждый новый занимающий трон император перекраивал внешний вид армии под свои вкусы, ну а то, что Александр не горит желанием занимать должность в целом при дворе знали все. Смена русского императора на троне была фактически делом времени, это даже никто и не скрывал.
— Нет, я про сам подход к военной форме, — я мотнул головой. — Оставим украшательства только на парадной форме. Или вообще — только гвардейцам. А если говорить еще шире, военная форма должна быть удобной, дешевой и практичной. То, что есть не удовлетворяет ни одному из этих условий. Нужно будет думать, проверять разные варианты… Вот как с винтовками было.
— Да… — Кульнев, много лет прослуживший в гусарах и до сих пор по случаю не гнушавшийся надевать ментик с доломаном, был явно не в восторге от такой новости, однако возразить мне по существу не смог. Как министр он отлично видел сколько денег уходит на пошив военной формы и не мог не понимать потенциальные преимущества экономии в этой области. Вот только сердцу-то не прикажешь.
Глава 15
— Вот так, да, а платочек пусть будет красным.
— Да, папа, — маленькая Мария Николаевна, сидящая у меня на коленях, взяла кисточку потолще, обмакнула ее в баночку с краской и принялась разрисовывать верхнюю часть деревянной игрушки-матрешки от усердия высунув кончик языка. — А можно цветочки нарисовать?
— Рисуй то что тебе нравится.
Мы сидели в огороженном скверике на заднем дворе Михайловского замка, на самой набережной Мойки и рисовали. Ну как мы… Дочь сидела и рисовала, а я просто присутствовал — это называлось «мы рисуем». Рядом гонялся за бабочками Фенрир, который, не смотря на уже приличный по собачьим меркам возраст, оставался все таким же веселым дурачком, не приобретя с годами ни капли солидности.
На столике рядком стояло целых семь деревянных болванчиков, служащих для княжеской дочки своеобразной раскраской. Получалось у Маши не слишком хорошо, но главное, чтобы в удовольствие. Тем более, что и для развития мелкой моторики полезно.
Вообще, я всегда думал, что матрёшка — это исконно русская игрушка, уходящая своими корнями во тьму веков, и очень удивился, когда оказалось, что в начале 19 века о такой штуке никто пока и не слышал. Естественно, я не мог пройти мимо и не «изобрести» игрушку, долженствующую в будущем стать одним из символов русского государства. Пока это были только единичные экземпляры, созданные исключительно для забавы собственной семьи и подарков детям воспитательных домов, особо игрушками не избалованных. Очевидно, что до индустрии массового создания сувенирной продукции мы еще банально не доросли в экономическом плане. Ну а матрешка в этом аспекте была крайне проста и технологична в производстве. При наличии простейшего токарного станка, работающего хоть от ручья хоть от педали, и хоть немного прямых рук, разнокалиберные деревянные болванчики можно производить сотнями.
— Ваше императорской высочество, — быстрым шагом к столико подошел дежурный флигель-адъютант. — Генерал Бенкендорф по срочному делу. Просит аудиенции.
— Ну раз по срочному, — я вздохнул, нет мне нигде покоя от государственных дел, — то пускай. Проводи его прямо сюда. Ты же меня не отпустишь?
Последний вопрос был адресован дочери.
— Неа, — шестилетка задумалась на секунду и отрицательно мотнула парой украшенных бантами косичек.
— Ну я так и думал, — по сложившейся традиции я уделял дочке раз в неделю полдня. Больше просто не мог. Ну и естественно, «свое» время девочка никому отдавать не собиралась.
Через несколько минут появился и сам Александр Христофорович. Ему в этом году исполнялось сорок пять, и на голове главного охранителя Российской империи было все больше седых волос. Ну а всего волос — меньше. Такой вот парадокс жизненный.
— Добрый день, Николай Павлович, извините, что отрываю, но дело срочное, — к появившемуся главе СИБ тут же метнулся Фенрир, уселся рядом и подставил серую башку под почесушки. Удивительно, но с Бенкендорфом пес всегда вел себя относительно прилично, не прыгал и не пытался облизать с головы до ног, как это порой случалось с другими посетителями. Видимо аура генерала влияла не только на людей, но и на животных тоже.
— Ну если срочное, то как я мог бы вам отказать, — пожал плечами я и указал пальцем дочке на не до конца прокрашенный уголок. Та кивнула и аккуратно ткнула в указанное место кисточкой.
— Господа из списка, — Бенкендорфу явно было неудобно говорить при дочери, однако он во всю пытался подстроиться под ситуацию, — из того самого «списка». Приняли решение активно действовать в ближайшее время.
Тем самым списком был перечень фамилий, за которым велся особый надзор. Это те люди, которые либо были ранее уличены в подозрительных действиях, либо те, кого я вспомнил из прошлой жизни. Впрочем, вторых было не так уж много.
— Да? — Я удивился, думал, что в пятнадцатом году мы на долго отбили желание у местных революционеров даже дышать в сторону императорской власти. — И каков же план?
— Вышеозначенные господа хотят попытаться избавиться от регента на большом приёме по случаю тридцатилетия, — да, мне в этом году исполнялось тридцать. Просто ужас, если честно, как летит время. — А потом перехватить императора по дороге в столицу и заставить подписать отречение в пользу Михаила.
— И чем им Михаил нравится больше меня? — С легкой обидой в голосе уточнил я у главного тихушника страны. Младший брат никогда не демонстрировал особых талантов на ниве государственного управления.
— Он не любит лезть в политику, и будет проще убедить его даровать конституцию, — Бенкендорф пожал плечами как бы показывая сомнение в реальности подобного плана. — Часть офицеров обещают поднять своих солдат в случае вашего… Отсутствия.
— Ну да, ну да… — Я протянул задумчиво. Все же у меня, в отличии от младшего брата, был в войсках солидный авторитет, как среди солдат, знающих, что именно я настоял на сокращении срока службы, так и среди офицеров. Опять же, как не крути, своего «Георгия» я честно заслужил на поле боя, а это вам не фунт изюму, это серьезно. «Георгия» в России, в отличие от других орденов, можно было заслужить исключительно ратными подвигами. А вот в случае если не будет меня, Александра и Константина, который из Варшавы последние годы даже носа не кажет, вполне может и выгореть, — и насколько близки эти господа к реализации планов?
— Не так чтобы очень, — усмехнулся генерал. — Мы держим руку на пульсе, в вышеозначенном обществе как бы не половина его членов — наши агенты, которые естественно друг о друге не знают, и доносят с большим рвением.
— Ну да, идея вербовать проштрафившихся еще
