Младший научный сотрудник 4 (СИ) - Сергей Тамбовский
— Остеохондроз, — вылетело из меня на автомате, — он вообще-то не лечится, а только купируется. Физические упражнения не пробовали делать?
Но ответить он ничего не успел, потому что в те самые северные двери вдруг влетел Цуканов вместе с одним из офицеров безопасности и громко крикнул:
— Балашов, на выход!
— Что случилось? — на ходу спросил я у него, — с Леонидом Ильичем чего-то?
— С ним все хорошо, — быстро ответил он, — у Тихонова приступ… похоже на инфаркт.
— Ну ё-моё, — только и смог ответить я.
Нас пропустили в еще более огромный зал, чем тот, где мы ждали обеда, а там мне сразу бросилась в глаза напряженная атмосфера и флюиды страха, витавшие тут над столом заседания. Индира и этот… Сингх который, смотрели на происходящее широко открытыми глазами, Леонид Ильич вместе с Цукановым тоже были основательно на взводе. А Тихонов, которому на 82 год исполнилось уже 77 лет, лежал на полу, не подавая признаков жизни, и вокруг него суетились индийские санитары в белых халатах с красными крестами.
— Петя, — вполне себе членораздельно и без шамканья сказал Ильич, — Александровичу совсем плохо что-то стало — поможешь ему?
— Попробую, Леонид Ильич, — ответил я, при иностранных представителях я уж его дядей Леней поостерегся называть, — только путь они отойдут, — и я показал на санитаров.
Переводчик тут же оттранслировал им мою просьбу на хинди, те не сказать, чтобы мгновенно, но отодвинулись в сторону, а я встал на колени рядом с распростертым телом председателя Совмина и сосредоточился на происходящем…
* * *
Никакого инфаркта у него и в помине не оказалось — это был все тот же вездесущий остеохондроз, защемился нерв в районе шеи, вот и случился кратковременный обморок, такое бывает и нередко. Я как мог попытался освободить этот нерв из защемления, и как ни странно, но это удалось — лицо Тихонова быстро порозовело, он сначала задышал, а потом открыл глаза и спросил «где я?».
— Все хорошо, Николай Александрович, — сказал ему я, — у вас был обморок, но он уже закончился.
Тут и санитары пригодились — положили его на носилки-каталку и оперативно выкатили из зала заседаний. Я собрался идти вслед за ними, но меня вдруг остановил офицер безопасности.
— Петя, — сказал Брежнев, — Индира хочет с тобой познакомится.
— С удовольствием, — перешел я на английский, — почту за честь быть знакомым с лидером независимой Индии.
— Ты и по-английски говоришь? — удивилась Индира, затем она встала со своего места, обогнула стол и пожала мне руку. — Как тебя зовут?
— Петр Балашов, к вашим услугам, мэм, — отчеканил я.
— Что там у него случилось? — спросила далее она, — у вашего представителя?
— Ерунда, — ответил я, — защемление шейного отдела позвоночника. На моем месте любой квалифицированный врач бы справился.
— Я запомнила, как тебя зовут, — напоследок сообщила она мне, вернувшись вслед за этим на свое место.
Глава 24
Зита и Гита в прямом эфире
Больше до вечера ничего особенного не произошло. Ну если не считать обеда — нам, сопровождающему персоналу, навалили целую гору еды, хоть обожрись. На первом месте у них было так называемое карри — это не соус, как думают жители России, хотя и соус тоже, а под этим именем объединяется целая куча блюд из курицы, баранины, риса и овощей. Все это, естественно, острое, как бритвенное лезвие.
Кроме этого обязательного блюда нам принесли маханвалу, цыпленка в масляном соусе, тандури, это цыпленок же, но предварительно маринованный и запеченный при большой температуре, бирьяни, где вообще все было смешано от мяса ягненка и до сухофруктов с апельсиновым соком, и гунтабу, фрикадельки в йогурте почему-то. Вместо хлеба у них тут лепешки были типа нашего лаваша, назывались они чапати, если из пшеницы, и пападам, если из чечевицы. А на десерт было мороженое под названием кулфи, творожные шарики в сиропе расгулла и блины с сиропом под названием джалепи. Все эти названия нам озвучил специально выделенный для нашей делегации индийский шеф-повар, необъятной толщины мужчина в традиционном индийском балахоне.
Я с большой осторожностью пробовал каждое блюдо по пять грамм, памятуя о том, как чуть не насмерть отравился как-то раз этим дело в своей прошлой жизни. Но все остальные отрывались по полной программе. За обедом меня продолжил, кстати, пытать вопросами Александров-Агентов.
— Так что там насчет моей спины-то? — спросил он, управившись с большой порцией тандури.
— Можно попробовать, — осторожно отвечал я, — но результат я гарантировать не стал бы. Остеохондроз штука такая… непредсказуемая.
Договорились мы с ним, короче говоря, встретиться по возращении из знойной Индии на родную землю, не прямо же в президентском дворце этим заниматься. А тут и переговорщики вернулись, кроме Брежнева и Тихонова, конечно — для первого персональные апартаменты отведены были, а второй отлеживался в местном лазарете. Я перекинулся парой фраз с Цукановым, а затем вплотную занялся министром внешнеторговых связей.
— Николай Семенович, — прямо и без обиняков сказал я ему, когда он съел какое-то блюдо с общего стола, — я Петр Балашов и у нас есть одно общее дело.
— Что ты Балашов, это я хорошо запомнил, — усмехнулся он, накладывая себе вторую тарелку тандури, — Индире ты понравился. А что за дело, напомни…
— Так электронная игрушка же, — напомнил я, — под названием Тетрис. Там, где кирпичи надо укладывать ровными штабелями…
— Вспомнил, — отвечал он, наворачивая цыпленка, — любопытная штучка, у меня племянник двое суток в нее играл, пока я не отобрал ее назад.
— Так я чего, Николай Семенович, — продолжил я, — хотелось бы, так сказать, узнать судьбу моего изобретения. В общих чертах хотя бы…
— Много же у тебя разных способностей, — проворчал Патоличев, — и людей лечишь без лекарств, и электроникой профессионально занимаешься.
Это ты еще не знаешь про стендап, подумал я. Ну и хорошо, что не знаешь, давай с игрушками пока разберемся.
— Не жалуюсь, — коротко ответил я, — так если способности имеются, зачем их в землю зарывать, верно?
— Ну да, — неопределенно повращал руками он, — есть в этом некоторая сермяжная правда. Что насчет этой игрушки… — и он замолчал на добрую минуту, в течение которой поглощал индийское мороженое по имени кулфи. — Я знаю, что электронщики выступили резко против…
— Я тоже в курсе, — подтвердил я, — не понравилось им там мое творчество. Вообще никак.
— Это не есть здорово… но не смертельно, — заметил Патоличев, — у нас и другие предприятия электронного профиля имеются, не подчиненные МЭПу. На одно из них, в Новосибирск, если не ошибаюсь, на днях ушел заказ на опытную партию твоих Тетрисов. Сто штук
