Император - Вадим Владимирович Чинцов
Под колокольный звон Верховный магистр, его заместитель и отправлявший торжественное богослужение брат-священник обменялись так называемым «поцелуем мира», после чего Верховный магистр, с согласия Генерального Капитула, оставил в должности прежних братьев на высших должностях ордена. Большая печать Тевтонского ордена хранилась в потайном шкафу с тремя замками. Ключ от первого замка хранился у самого Верховного магистра, ключ от второго замка — у Великого комтура, ключ от третьего замка — у «треслера» (казначея). Поэтому открыть этот шкаф они могли только втроем. Таким образом, власть Верховного магистра, хотя и была по сути дела самодержавной, тем не менее ограничивалась Генеральным капитулом — как к примеру, в столь важных финансовых вопросах.
Хартман фон Хельдрунген выслушал доклад о хищении казны и приказал — Объявите вознаграждение тому, кто поможет любой информацией о похитителях, если эта информация касается конкретных имен похитителей и места их нахождения, обещайте в награду столько золота, сколько весит сам информатор. Далее, завтра же отправляемся к Папе, будем молить его о прощении Ордена. А в знак нашего покаяния немедленно собрать наше войско, оставив в крепостях минимальные гарнизоны, и под командованием Маршала отправить его в помощь императору Византии Арману Первому на его восточные границы. Это письмо передадите императору — пусть он вам определит место для дислокации и он же найдет вам применение в войне с монголами.
Появление тевтонов на моих границах стало неприятным сюрпризом — я же знал, что они практически саботировали приказ Папы о новом крестовом походе. Голубиная почта доставила сообщение — Маршал Тевтонского Ордена просит моей аудиенции. Я конечно же дал согласие и на всякий случай объявил военное положение в Константинополе. Но моя тревога оказалась напрасной — Тевтоны пришли воевать под моим руководством против монгольского хана. Держать их на своих землях мне очень не хотелось и я написал письмо Абаке-хану: «Дорогой друг! Посылаю тебе на помощь войско Тевтонского Ордена. Прошу тебя использовать его на острие своих ударов по твоему врагу. Будет совсем хорошо, если присланное мною войско назад не вернется. Твой друг, император Византийской империи Арман Первый.»
Маршал Ордена с истинной арийской надменностью поклонился и без доли почтительности в голосе произнес — Ваше императорское величество, армия Ордена в вашем распоряжении! Новоизбранный Великий магистр Хартман фон Хельдрунген просит указать маршрут следования войска через ваши земли на восточную границу Византии.
— Конрад фон Тирберг! Я написал письмо Абаке-хану и он ждет вашу армию перед Дербентским проходом, он еще называется Албанские ворота древних и находится на восточной оконечности Кавказа, между отрогом Табасаранских гор и морем. Это, собственно говоря, даже не горный проход, а прибрежное ущелье. Этот прибрежный путь простирается от севера к югу, у восточной отлогости Кавказа, вдоль Каспийского моря, и представляет собой единственное сообщение между нижней долиной Куры и северной степной долиной Терека. Проводника я вам предоставлю — это подданный хана. Сотни самых быстрых горных потоков, стремящихся на восток, осенью и весной, во время таяния снегов и в дождливое время, делают Дербентский проход почти невозможным. Поэтому нужно поспешить и, объединившись с монгольским войском, до конца августа переправиться через Дербентский проход.
Маршал кивнул и мы попрощались.
Мои разведчики следовали за немцами, контролируя их продвижение. На пути тевтонцев были размещены продовольственные припасы для людей и их коней, что избавило войско от обоза, который не тормозя конницу и пехоту, следовал позади. Встретившись с монголами, объединенное войско вышло в долину Терека, где его ждала армия Золотой Орды. Абака-хан получил известие, что тумены Хубилая уже на подходе и решил их дождаться, разместив немцев в центре своей армии, поставив тумены монголов на флангах.
Менгу-Тимур-хан с усмешкой смотрел на армию своего врага, которая не спешила на него нападать.
— О, великий Хан! К тебе гонец из Сарая! — доложил верный тысячник и Хан сделал знак впустить гонца.
Вид гонца был жалок — он похудел от недоедания и недосыпа — Великий хан! Тенгри оставил твой народ! Гнев владыки подземного мира, рогатого старика Эрлика сокрушил твой народ. Огромная армия крестоносцев как косой прошлась по нашим стойбищам и захватила Сарай-Бату, твою столицу! Эти собаки не оставили никого в живых, напоследок спалив город! Скорее всего эта армия будет здесь через неделю, я загнал трех лошадей, ненамного опередив крестоносцев.
Хан понял причину пассивности своего врага — тот желал нанести удар с двух направлений. — Немедленно готовиться к атаке!
Абака-хан, выигравший несколько дней, тоже приказал приготовить луки и через час небо потемнело от стрел, летящих с обоих сторон. Конрад фон Тирберг, не желая стоять под ливнем стрел, отдал сигнал к атаке и, построившись клином, рыцари, выставив копья, ринулись в атаку. Монголы поддержали их атаку «каруселью» конных лучников. Тевтонцы прошли как нож через масло сквозь войско Золотой Орды, затем развернули уставших коней и шагом двинулись обратно, давая лошадям отдохнуть. Почти треть немцев следовавших после рядов самых защищенных доспехами рыцарей лежала на земле среди лошадей, бившихся в агонии.
В этот момент во фланг Менгу-Тимур-хана ударили подошедшие наконец тумены Хубилая и Золотая Орда дрогнула, а после смерти своего хана, ее воины бросились бежать, не зная, что впереди их ждала смерть — латная конница была на подходе. Разгром был страшный!
Глава 17
После окончания битвы Маршал Тевтонского ордена был мрачен — от его войска в шестьдесят тысяч осталось меньше половины, еще больше было убитых лошадей. Остриё и стороны клина составляли тяжеловооружённые конные рыцари в железных доспехах, а основание его и центр — плотная масса пеших воинов — кнехтов, среди которых и были основные потери. Из трехсот пятидесяти полноправных членов ордена, тяжеловооруженных рыцарей, выжили двести двадцать. Еще более страшный разгром был только двадцать восемь лет назад, когда произошла битва на льду Чудского озера, известная под названием «Ледовое побоище».
Остатки ордена после битвы разбили палатки, избавились от доспехов и приготовились к ужину, разложив огромное количество костров. Рыцари и кнехты были хмурыми — победа Абаки-хана не принесла им никакого обогащения, а потери были катастрофическими.
Рыцарь Зигфрид фон Фейхтванген с удовольствием снял промокший от пота поддоспешник и, достав из вещевой сумы вязаный свитер, обратился к своему собрату — Готфрид, тебе не кажется, что наши союзники чересчур плотно обложили наш лагерь?
Фон Гогенлоэ, ожидавший, пока оруженосец закончит жарить конину, благо павших лошадей было огромное число, зябко тянул руки
