Наследник фортуны - Евгений Валерьевич Решетов
Моё тело с ног до головы пронзило страстное желание со всей силы смять послание, но я наоборот — аккуратно сложил его, сунул в карман сюртука и прикинул, что надо бы всё тщательно обдумать, а заодно и наконец-то поесть.
— Уважаемый, — обратился я к дворнику, опасливо поглядывающему на мою хмурую физиономию, — не подскажете ли сносный трактир? Да так, чтобы он располагался недалеко.
— А вон, ваше благородие, — указал рукой дедок на противоположный берег речушки, где сплошной стеной высились дома. — Тама есть «Купец Петров». Все его нахваливают. Туда и купчишки ходють харчеваться, и дворяне, и армейские чины.
— Благодарю, — сказал я и двинулся к каменному мостику, дугой выгнувшемуся над речушкой.
Итак, что мы имеем? Возницу и неизвестного мужика, который, скорее всего, простолюдин. Попробовать через первого выяснить внешность второго? Да, у меня вполне может получиться проделать это, ежели мужик не был с ног до головы закутан в плащ. Однако возницу будет не так-то просто отыскать. Неизвестный явно приказал ему гнать во весь опор, как только передал письмо. Да и сам гипотетический простолюдин может оказаться таким же посыльным, как и мальчишка.
Хм… а что, если взглянуть на ситуацию под другим углом? То, что я — иномирец никто не знает. Тогда остаются лишь события в поместье и моя золотистая магия. Вот из-за них-то меня и могут попробовать нагнуть. Дескать, гони бабки или все узнают, что твоя мать шлюха, а сам ты ублюдок. Или второй вариант: гони бабки или власти узнают, что у тебя есть какая-то странная золотистая магия. Та-а-ак… И кто же может быть автором письма в каждом из этих случаев? В первом, наверное, кто-то из слуг Лебедева, а во втором — кто-то из случайных свидетелей, заметивших мою золотистую магию. Однако во втором случае надо ещё понять, что это какая-то особенная магия, а не совершенно обыденная. Значит, вероятный свидетель должен быть человеком магически грамотным, да ещё весьма упёртым козлом, раз он сумел найти моё местожительство. Млять, как же всё сложно…
Глава 16
«Купец Петров» оказался совсем недалеко. Минут пять спокойной ходьбы. Конечно, он не дотягивал до уровня «Серебряного бора», но оставил далеко позади тот полуподвальный трактир, в котором я сегодня выпивал с Кондратьевым.
Войдя внутрь, я сперва хотел усесться за угловой столик, защищённый стенами, но потом плюхнулся около окна. Навернул наваристые щи и расправился с рябчиком, тушёным в сметане, а закончил чашечкой кофе со сдобной булкой. И пока ел, продолжал размышлять над посланием… Млять, как же не вовремя оно добралось до меня! Мне тупо некогда заниматься поисками его автора. Хм… а не Гришка ли стоит за этим письмом? Не, точно не он. Крепыш не такого склада человек. Его можно смело вычёркивать из уравнения. А что же касается моих дальнейших действий, то, наверное, мне стоит подождать следующих шагов автора письма и понять, что он такого знает обо мне и чего хочет. А уже потом отталкиваться от его хотелок. Да, так и поступлю.
Расплатившись, я покинул трактир и, сыто отдуваясь, двинулся к доходному дому Круппа. Сырой ветерок неприятно лапал лицо и трепал волосы. А серая туманная дымка становилась всё гуще. Неприятная погодка. Мерзкая. Хотелось скорее нырнуть в тепло.
Я непроизвольно ускорил шаг и за несколько минут добрался до особняка, но внутрь заходить не стал, а задержался около давешнего дворника. Он, спиной ко мне, сидел на корточках и узловатым пальцем почёсывал за ухом здоровенного рыжего кота. А тот тёрся о его сапог и мурлыкал на фоне тяжёлых вздохов дедка.
— Чей кот, любезный? — спросил я, задумчиво посматривая на животину. Не мышь, конечно, но для экспериментов подойдёт, ежели окажется бродячим.
— Не ведаю, господин Шипицин! — выдохнул дворник, выпрямившись с хрустом позвонков. — Повадился сюда ходить, а сударю Кармье это, стало быть, не нравится. А мне вот шибко жалко кота. Пропадает он.
— Кармье — это у нас приказчик?
— Верно, ваше благородие.
— А тебя как звать-то?
— Никифор Фомич.
— Значит так, Никифор, ежели ты обязуешься организовать ему отхожее место и лапы помыть, то тащи сего иждивенца в мои апартаменты. Думаю, что сударь Кармье не посмеет выгнать его. И это… сам будешь выкидывать его экскременты и кормить, а я только деньги давать буду на содержание этого лося рыжего.
— Ох и выручили вы Цербера. Он в таких хоромах, наверняка, отродясь не живал!
— Цербера? Это его кличка?
— Агась. Он жрёт в три горла, вот я его так и нарёк.
— Одобряю. Бери кота и иди за мной. У меня мало времени осталось.
— Бегу-бегу, ваше благородие, — протараторил дедок, взял животное на руки и шустро пошёл за мной.
Мы быстро добрались до моих апартаментов и пока Фомич занимался Цербером, я успел облачиться в обновки. А потом мы вместе вышли из квартиры и стали спускаться по лестнице. По пути я дал дедку разрешение иногда наведываться в моё логово. Фомич же заверил меня в том, что всегда может взять ключ у приказчика, поскольку он тут не только дворник, но и швец, жнец и на дуде игрец, то есть мастер на все руки: кран там починить или ещё чего. А у такого важного человека должен быть доступ во все квартиры.
Расчувствовавшийся дворник даже поймал для меня извозчика и открыл дверь кареты. Я признательно кивнул ему, уселся на сиденье и крикнул вознице:
— Перекрёсток Адмирала Рыкова и Вознесенской!
Карета дёрнулась и покатилась по городу, погрязшему в густом тумане. Уличные фонари окончательно превратились в смазанные жёлтые пятна, а влажность стала таковой, что если зажечь спичку, то она недовольно зашипит, а затем погаснет на веки вечные. М-да, не самое лучшее сравнение. Оно заставило меня вспомнить о предсказании цыганки. Если уже завтра реки покраснеют от крови, то всё? Смерть?
Вдоль спины пробежал неприятный холодок, а воздух запах могилой. Однако я ещё в прошлой жизни привык ходить по лезвию ножа, так что быстро справился с эмоциями. Так просто меня не возьмёшь! Я как та лягушка, которая упала
