Позывной «Хоттабыч» 4 - lanpirot
— Похоже, включился один из защитных протоколов! — предположил князь Головин. — Я вообще ничего не могу — словно зараз лишился всех своих Сил! Профессор, надо выбираться отсюда!
— А я, по-вашему, что делаю? — не оставляя попыток ввинтиться в щель, огрызнулся фон Эрлингер. — Это единственный путь наружу!
— Яков, ты можешь это остановить? — спросил я Джугашвили, в отличие от нас продолжающем незыблемо стоять на маленьком безопасном островке.
— Нет! — с отчаянием в глазах произнес он. — Я же не Мозголом, чтобы это уметь!
— А ты попытайся! — Напирал я на пленника. — Как-то же ты иллюзию своего Дара сумел воспроизвести! — Я ухватился за валик подлокотника дивана, чтобы устоять на ногах. Ментальному Пространству, в котором мы находились, похоже, пришел натуральный трындец.
— Не выходит! — Мотнул через некоторое время головой Яков, после чего стена за его спиной неожиданно вздулась пузырем и целиком поглотила Ментальное Тело старшего лейтенанта Джугашвили, не оставив от него и следа.
— Гребаный Экибастуз! — по привычке выругался я, глядя на пустое место, где только что стоял Яков. — Что за срань здесь творится, командир? — окликнул я Головина, уловив краем глаза, что после исчезновения Якова стены его каморки принялись медленно сближаться друг с другом.
Глава 18
Мебель в помещении неожиданно «оплыла и растаяла», как остатки льда под теплым весенним солнцем, не оставив после себя даже следа на паркете. А сдвигающиеся стены «вырастили» острые аршинные шипы и продолжили свое движение навстречу друг другу.
— Hundedreck[74]! — истерически взвизгнул барон, заметавшись из угла в угол уменьшающейся на глазах каморки.
Но никакого выхода из ловушки ему обнаружить не удалось. Обежав небольшое, но стремительно уменьшающееся помещение по кругу, да еще и грозившее насадить наши (пусть и эфемерные) тела на острые шипы, вновь остановился напротив уже почти исчезнувшего пролома. Его тело рука неожиданно истончилась, и профессор попытался просунуть её в трещину. Хитрый засранец — хочет этакой юркой змейкой в щель проскользнуть! Но не тут-то было — сквозной проход «на волю» уже успел полностью «зарасти», не оставив фон Эрлингеру, да и нам с командиром, никаких шансов на спасение.
— Мы все здесь сдохнем! — испугано заверещал барон, бросив бесплодные попытки смыться — щель полностью исчезла, а на её месте выскочило несколько длинных шипов, едва не попортив профессору шкурку.
Так-то этот гад прав — смерть в Ментальном Пространстве будет равноценна смерти в реале — сдохнув в этом виртуальном мире человеческий мозг «выгорает», превращаясь в кусок никчемного дерьма. А с дерьмом вместо мозгов в голове жить, как известно, невозможно… Хотя у некоторых, особо отмороженных, это как-то получается.
— Что делать? Что делать? Что делать? — Барон вновь заметался по каморке как умалишенный, едва не сбивая нас с командиром с ног.
— А ну отставить панику, барон! — гаркнул на него командир. — Сопли рукавом утри и не суетись, как щегол сопливый!
— Мы все умрем, князь… — Фон Эрлингер как-то резко сник и опустил руки. — Ловушка русских сработала — нам отсюда не выбраться…
— Ну, это мы еще посмотрим! — недобро оскалившись, хмыкнул командир. — Мы тоже не пальцем деланные!
— Причем тут делать пальцем? — Не понял произнесенной командиром идиомы барон.
— Вам, немцам, этого не понять, — глубокомысленно изрек князь Головин, наморщив лоб, словно к чему прикладывал неимоверные усилия. — Лучше «картинку» на стене проверь! — И он указал на развернутую на стене иллюзию каньона, где когда-то находилась тюрьма для Осененных — Абакан.
— А? — не понял профессор, пугливо наблюдая, как стены стремительно приближаются друг другу.
— Проход — туда… есть? — Командир явно напрягся — его лоб покрылся крупными бисеринками пота, а губы задрожали.
— Туда? — Наконец-то начало доходить до фрица. — А это возможно?
— Проверь, идиота кусок! — Я сорвался с места, но фриц, стоявший совсем рядом наконец-то понял и со всей дури засадил по «картине» кулаком.
— Ай! — заверещал он, когда его кулак соприкоснулся с твердой поверхностью — никакого прохода и в помине не было.
— Мля! — выругался князь Головин, нервно дернув щекой. — А связи тут покрепче, чем я думал! Ну, ничего — где наша не пропадала!
Его лицо покраснело, а мне показалось, что от него даже пар пошел, испаряя с разогревшейся кожи капельки пота. Изображение на стене слегка помутнело и немного исказилось, словно подернувшись затертой полиэтиленовой пленкой. После раздался едва слышный треск, и муть исчезла. А из открывшегося «окна» словно бы повеяло свежим ветерком, принесшим в запертое наглухо пространство прелый запах лесной листвы и водяную взвесь от водопада.
Едва это произошло, фон Эрлингер, но уже осторожно, вновь сунул руку в «окно». И на этот раз она не встретила никакого сопротивления. Путь к свободе лежал прямо перед нами, поэтому барон, нимало не задумываясь о последствиях, стремглав сиганул прямо в распахнутое «окно».
— Прыткий какой! — Я качнул головой, но последовал примеру перепуганного до чертиков фрица — быть насаженным на острые штыри и перемолотым в кровавый фарш сдвигающимися стенами мне так же не хотелось.
Командир, как капитан тонущего корабля, покинул комнату Якова последним, едва-едва не напоровшись на заостренные концы штырей. Едва он встал на поросшую зеленой травкой лесную тропинку, окно в Ментальное Пространство Якова Джугашвили схлопнулось с «веселым чпоком».
— Scheiße! — выругался профессор, оседая на подрагивающих ногах на траву.
— Похоже, обосрался наш фон-барон, — весело ухмыльнувшись, по-русски произнес я. — Ты как, твое благородие? — перейдя уже на немецкий, поинтересовался я самочувствием профессора.
— Это было… весьма… неприятно, господа! — Фриц пытался «удержать марку», но у него это плохо получалось — голос дрожал, а руки непрестанно ходили ходуном, хоть он и пытался их контролировать.
Командир выдернул из воздуха зажженную сигарету и протянул её фон Эрлингеру:
— Успокойся, барон! Держи сигарету, тебе это сейчас необходимо!
Профессор ухватил дрожащей рукой предложенное командиром курево, и судорожно припал к дымящейся сигарете. Головин тем временем сообразил еще пару сигареток, и мы всей компанией принялись коптить свежий лесной воздух.
— А хорошо тут! — щурясь от яркого солнца, произнес я, выпустив в воздух сизую струю ароматного табачного дыма. — И табачок весьма не дурен, хоть на деле его и не существует!
— Человеческий мозг очень сложная штука, — философски произнес командир, — его можно заставить принять за чистую монету что угодно, если знать, как и иметь соответствующие способности. Не так ли, Иоахим? — не без подковырки задал он вопрос барону.
— Вы совершенно правы, князь, — кивнул слегка успокоивший нервную трясучку фон Эрлингер. — Где это мы? — Он, наконец, начал проявлять некий интерес к окружающей нас местности.
— Это окрестности Абакана, — пояснил командир, — естественно,
