Ростов-папа - Дмитрий Николаевич Дашко
Ко мне стремительно возвращается хорошее настроение.
– Так, мужики, я знаю, кого нам нужно искать. Только… давайте не будем брать сразу. Сдаётся, что у нашей банды на гастролях задуман ещё какой-нибудь бенефис! Вот там всех и накроем! – торжественно объявляю я и с восторгом наблюдаю, как удивлённо открываются рты у парней.
Глава 23
Излагаю свои доводы, Пётр и Паша сначала слушают со скепсисом, потом, постепенно до них доходит моя правота, пусть подкреплена она не столько фактами, сколько размышлениями.
– То есть в Ростове орудует шайка киношников? – спрашивает напарник.
– Да. Пока всё указывает на них.
– Думаешь, они подставные и на самом деле никакую фильму не снимают?
– Почему? – пожимаю плечами я. – Ещё как снимают. Сам посуди: это же отличное прикрытие. Тем более, режиссёр и главная звезда – очень знаменитые, особенно этот самый Бужский, вон, сколько у него поклонниц. Ну кто подумает, что среди такой съёмочной группы затесалась шайка?! В общем, с самой фильмой всё в порядке, а вот Гуревич и её компания используют картину как ширму.
– Самое главное, чтобы Гуревич ничего не заподозрила, – справедливо замечает Пётр.
Я киваю.
– Для этого я сегодня с ней встречусь, постараюсь усыпить внимание. Если получится, попробую что-нибудь разведать об их планах.
– Ну это ты, брат, загнул!
Смеёмся вместе.
Возвращаемся на «базу», докладывать умные мысли начальству. Художникова нет, а здание губрозыска выглядит просто вымершим.
– Где все? – спрашиваю у дежурного.
– На операцию поехали, – отвечает тот.
Понятно, чекисты раскрутили маховик. Надежда, что Мамонта поймают в одной из семи выявленных лёжек так себе, но лучше что-то, чем ничего.
– Да, тут по вашему запросу насчёт задержанного Калюгина ответ пришёл аж из Нижнего.
– Ну-ка, ну-ка, – беру я бумажку с ответом товарищей – будущих горьковчан.
– Чего там? – интересуется Пётр.
– Да вот, полюбуйся, – протягиваю ему бумагу. – Наш Исидор – никакой не Исидор, и даже не Калюгин, а известный вор-рецидивист Иван Кошкин.
– А фамилию и имя такие нарочно взял, чтобы метки на одежде совпадали, – догадывается Пётр.
– В общем, товарищи из Нижнего благодарят нас и обещают на днях забрать Кошкина. У них на него столько дел заведено – как книг в библиотеке. Так что иди, тряси его – должен же Калюгин-Кошкин хоть когда-нибудь проснуться, а я снова в «Большую Московскую» к гражданке Гуревич.
– Смотри только, чтобы она тебя не окрутила. Баба видная, умеет из мужиков верёвки вить. Вон как завхоза в стойло поставила.
– Мы тоже щи не лаптем хлебаем.
В гостинице меня уж знают, запомнили с прошлого, не самого приятного визита. Лицо у дамочки за стойкой вытягивается, недовольно оттопыривается нижняя губа. Прямо безусловный рефлекс. Не удивлюсь, если после моего ухода сплюнут через левое плечо и трижды перекрестятся.
– Товарищ Быстров? – Она без проблем называет мою фамилию, чувствуется, что человек в родной стихии.
– Здравствуйте! Майя Гуревич у себя в номере?
– Нет. Никто из съёмочной группы ещё в гостиницу не возвращался. Наверное, в ресторане. Подождёте?
Смотрю на часы… Хрен знает этих киношников, могут пробухать до утра.
– Пожалуй, попытаюсь найти. А в каком они ресторане? Не в «Византии» случаем?
– Кажется, да.
– Благодарю вас.
– Не за что. Всегда к вашим услугам, гос… товарищ Быстров, – моментально поправляется она и успокоено вздыхает в ответ на мою улыбку.
В ресторане моя физия ещё не засвечена, так что проблемы начинаются ещё на входе. Путь преграждает швейцар в роскошном мундире, расшитом позолотой. Ему решительно не нравится мой далеко не впечатляющий прикид.
– Простите, господин хороший, но местов нет. В другой раз приходьте.
Показываю ему удостоверение.
– Так бы сразу и сказали, – ворчит он.
В ресторане громко играет музыка, на сцене пляшет разодетая в разноцветные наряды цыганка с монисто на шее Публика завороженно наблюдает за тем, как она машет юбкой, иногда обнажая стройные ноги в чулках.
Посетителей много, свободных столиков и впрямь не видно. В зале накурено, с кухни несёт ароматом готовящихся блюд.
Сноровисто снуют официанты с подносами. Останавливаю одного:
– Не подскажешь, где тут киношники гуляют?
– А тебе зачем? – высокомерно глядит на меня официант в белом костюме с высоким воротником, делающим его похожим на морского офицера.
– Уголовный розыск, – снова пускаю в ход «ксюху» я.
– Вон там, в отдельном кабинете.
– Спасибо!
В кабинете человек десять, во главе стола импозантный мужчина с густой копной седых всклокоченных волос и дорогом костюме-тройке. Манера держаться выдаёт в нём старшего. Догадываюсь, что это и есть прославленный режиссёр.
– Товарищ Быстров! – радостно кричит Бужский. – Какими судьбами! Присаживайтесь за наш столик. Это мой спаситель, я вам о нём рассказывал, обращается он к своим.
Киношники одобрительно шумят. Видимо, актёр успел им расписать мои невеликие подвиги.
– Петров-Рыбкин, – с достоинством кивает седой.
Надо же – угадал.
Пожимаю крепкую волосатую руку творца. Знать бы кто это и каков его вклад в наш кинематограф – может, руку неделю потом мыть не буду.
Знакомлюсь с остальной киношной братией, чувствуя на себе их изучающие взгляды. Выпито за столом немало, но по-настоящему пьяных тут нет.
Мне достаётся место рядом с Гуревич, не понимаю как, но словно она сама это организовала.
– Поухаживаете за дамой? – лукаво улыбается женщина.
– С удовольствием.
Мне наливают штрафную, предлагаю произнести тост.
– За прекрасных дам! – не оригинальничаю я, однако тост прокатывает на ура.
Чуть-чуть пригубив водку, ставлю стопку на стол. Напиваться в мои планы не входит.
– Товарищ Быстров, – зовёт меня ещё одна девушка, если я правильно понял – актриса, – вы давно работаете в уголовном розыске?
– Сразу после гражданской.
– У вас, наверное, были какие-нибудь интересные случаи в работе? Может, поведаете о них нам?
– Действительно, Георгий, поделитесь с нами, – поддерживает Майя.
– Рад бы, да только вряд ли вам мои истории понравятся. Ну и опыта у меня, скажу честно, маловато. Сюда бы моих коллег: Петра Михайлова или Павла Рыженко, вот они – да, специалисты, а я так… принеси-подай, – разыгрываю простачка я, в первую очередь, чтобы успокоить подозреваемую.
Пусть считает меня совсем ещё зелёным новичком.
– Я вам не верю! – смеётся актриса.
– Ну что вы, какой мне смысл вам врать?!
Сквозь дверь доносится музыка – что-то обволакивающее и томное.
– Вас не смущают эмансипированные женщины? – внезапно спрашивает Гуревич.
– Нет, а что?
– В таком случае приглашаю вас на танец, Георгий, – встаёт она и, взяв мою руку, заставляет подняться из-за стола.
Выходим в большой зал.
Танцор из меня не ахти, Гуревич скоро убеждается в этом, когда мои «чоботы» наступают то на одну, то на
