Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест
— Что там? — Испуганно спросили из-за ворот.
— Ничего, — спокойно сказал Ракшай. — Оборотни напали на лагерь и перерезали всех стражей. Я один из них. Пришёл за твоей жизнью.
Над высокими воротами показалось испуганное лицо рынды.
— Это ты, Александр Мокшевич?
— Я, — просто ответил Санька. — Или ты всё ещё в оборотней веришь? Открывай, бо дело государево.
— А что они там?
Ворота меж тем приоткрылись и Санька скользнул в щель. Ворота тут же затворились.
— Кого нелёгкая принесла?! — Услышал наконец Санька голос Адашева с крыльца.
— Дело срочное, Алексей Фёдорович.
— Ракшай?! Что случилось?!
Глава 10
— Кто охранял лагерь? — Спросил Ракшай Адашева. — Чьё войско?
— Князя Мезецкого Ивана Семёновича. А что?
Они возвращались с «марш-броска», как назвал срочный вооружённый выезд вверх по реке Санька, ни с чем. Пороховые заряды они взяли, а вот «диверсанты», предупреждённые правильно расставленными дозорами, от Адашевских воинов ушли.
Только следы короткого бытового пребывания примерно пяти человек и следы копыт десятка лошадей, — вот и всё, что осталось Адашеву и Ракшаю. Ничего того, что могло бы рассказать о диверсантах теми оставлено не было.
— Прыткие вои! — Похвалил тогда Адашев. — Поскачем за ними?
— Нет резона, — ответил Ракшай.
Он «видел», что точки на его карте удаляются скоро и пытаться догнать их бессмысленно.
— Я потом найду их, — сказал Санька.
* * *
— Князя Мезецкого Ивана Семёновича войско. А что?
— Да как, что, Алексей Фёдорович! Вот попытался я пробиться ночью даже к тебе, и не смог. Вот и упустили татей. Не успели. Может быть упредил кто-то из своих… А если бы и в правду за мной тати шли?
— Не знают тебя ещё, вот и не пустили. И грамотки у тебя правильной не было. Выпишем, не сомлевайся.
— Грамотка правильная, это хорошо. Но караульная служба должна быть царёва. Не можно, чтобы царя охраняли те, кто в любое время, могут со своим войском уйти к ляхам.
— Ну-у-у… Так… Исстари повелось.
Санька вздохнул и процитировал.
— Караульная служба — вид воинской службы, организуемой для охраны и обороны военных и государственных объектов, а также лиц, содержащихся на гауптвахте и в дисциплинарной части.
Адашев аж натянул поводья.
— Ты сейчас, что сказал? — Спросил он.
— Караульная служба только царю должна подчиняться.
— Ну, так, у царя есть оружейничий… С царя Василия Ивановича повелось… Салтыков Лев Андреевич, а у него в подчинении рынды и подрынды. Принял чин от отца своего.
— Добавить ему надо простых воев, чтобы лагерь охраняли. Чтобы никто ни войти не выйти не мог. Без слова заветного. Вот, кто на воротах стоит?
Они подъезжали к лагерю.
— Я ж говорю… Мезецкого боевые холопы. Сегодня его черёд. Вон сам и стоит возле факела.
— А на воротах кто?
— Так… Командиры из детей боярских… Что записаны у Мезецкого… А на воротах их холопы.
— Вот-вот… Чёрт ногу сломит. Холопы низшие могут запросто послать самого Мезецкого, если он попробует войти в лагерь со вторыми петухами. Или нет?
Адашев подумал, погладив бороду, и рассмеялся.
— Точно пошлют… Для них он не указ. Так, то везде так… И у ляхов… И у хана…
Санька с досады крякнул и махнул рукой.
— Да и бог с вами! Живите, как хотите! Что я в самом деле?!
Их небольшой отряд из двадцати всадников въехал в лагерь. Пропел петух. Санька покачал головой.
— Я пойду прилягу, — сказал он и, отдав кому-то коня, ушёл в шатёр. Саньке, действительно было «по барабану», как организована служба у русского царя.
* * *
— Не догнали, государь, татей, — покаянно склонив голову, сказал Адашев. — Ушли.
— Но были тати? — Настороженно спросил царь.
— Были, государь. Около десяти. Ушли недавно. Навоз остался ещё слегка тёплый внутри.
— И заряды?
— Заряды сняли, пять бочонков с порохом взяли, затравной порох в мешки ссыпали. Короба для затравы из драни собраны. Похожи на наши короба.
— Как думаешь, кто умыслил? Зачем?
— Думаю, задержать тебя хотят. В Москву не пустить. В Москве смуту поднять хотят прямо сейчас.
— Может, поспешить нам? — Спросил царь.
— Не нам поспешить, государь, а войско, что в Коломну пришло, вернуть бы.
— Постой! Войско Андрея Дмитриевича Ростовского должно следом идти! Вот его и завернём! Не минует нас по реке.
Иван с Адашевым переглянулись. Царь поднял указательный палец вверх.
— Вот! Точно! Его и послать на махине его. Ветер добрый стоит.
— Так может и мы с ним? И войско князя Ростовского легче получится развернуть. Кто его послушает? Даже с твоим указом оказия может выйти. Своевольные бояре, сам знаешь.
— Нам бы всем такие махины… — задумчиво царь.
— Да. Легко, государь. Управляется махина легче лёгкого. Но на то время надо. Ракшай говорил, что и на воду поставить такой ветрил можно.
Они вышли из молельни сразу в трапезную.
— Собирай войско. Треть оставляй тут. Мы поспешим с Ракшаем, а две трети пусть за нами идут в «триконь».
— Мудро, государь. Дозволь распорядиться?
* * *
Войско, возглавляемое царским буером, переменным аллюром за светлый день прошло чуть более ста двадцати километров и ещё засветло прибыло в Коломенское, откуда шла прямая дорога на Москву. До столицы осталось десять километров. Татей по дороге не встретили. Следы от конских копыт сошли с Москва-реки у Самбурово, где остались пятеро дознавателей с дьяком Терским.
В Коломенском квартировался полк боярина Ростовского. Самого Семёна Васильевича нашли на царском дворе в гостевом шатре.
— Здрав будь, государь, — чуть склонив голову, приветствовал царя князь. — Не чаял увидеть тебя тут. Мнил, что ты уже возле Новгорода.
— Дела срочные случились. И ты бы воротился в Москву. Нужен мне будешь.
— Да, как же? А войско?! А поход?! — Удивился князь. — Большие деньги ушли на сборы. Малые княжата поживятся, а мы, князья большие? В прогаре останемся? Извини, государь, но уговор был на Казань идти. Владимирский полк на Нижний Новгород ушёл.
Адашев поднял ладонь.
— Во Владимире ты третьим воеводой? На один полк?
— А где больше взять? Потому и в Москву ушёл и здесь полк собрал.
— Вот потому и не пеняй на Владимир. Куда государь скажет, туда и пойдёшь! — Сурово прервал князя Адашев.
— Так дети боярские потратились на сборы, а сейчас что им?! Шиш?!
— Не лайся, князь! Срамно, чай! — Адашев взглянул на Ракшая.
Санька понял, что «шиш» — матерное слово и улыбнулся Адашеву. Тот, увидев его взгляд, покраснел.
Ростовский не понравился Саньке. И не потому, что был излишне плотен, лыс, потлив и даже на внешний вид, злокознен.
Как только он увидел князя и услышал его
