Питер Мейл - Приключение на миллион
— Все, — сказала Анна, — я собралась.
Она переоделась в джинсы и футболку, надела сапоги, смочила водой и пригладила волосы и вообще выглядела свежей и отдохнувшей, как будто и не было этой бессонной ночи. Беннетт сложил карту и встал. Ну что же, пока они поедут на запад. Потом он вспомнит, где было то место, и найдет его.
Звонок телефона застал обоих врасплох. Они застыли с испуганным, виноватым выражением лиц, как будто одно движение или даже шорох одежды могли выдать их местонахождение. После четырех звонков телефон переключился на автоответчик. Последовала секундная пауза, пока Беннетт объявлял звонившему, что его нет дома, а затем послышался голос Симо, тонкий, четкий и суровый: «Доложите о происходящем мистеру По. Немедленно, вам понятно?»
Беннетт посмотрел на часы. Двенадцать тридцать. Значит, аукцион уже прошел.
— Ну вот, должно быть, они уже пронюхали, что что-то не так. Предлагаю уносить отсюда ноги, и побыстрее. Посуду мыть не будем.
Они гнали по шоссе так быстро, что приехали в Экс-ан-Прованс в середине дня, голодные и измученные до предела. Однако расслабляться было рано, так что они нашли столик в прохладе полутемного зала небольшого ресторанчика и заказали обед. Снаружи сияло солнце, по Кур-Мирабо двигались неспешные толпы туристов, кое-кто уже занял места в тени раскидистых платанов. Впрочем, сидеть на траве предпочитали в основном уставшие от бесконечных лекций студенты, которые смеялись, болтали, флиртовали и пересчитывали последнюю мелочь, чтобы коллективно заказать еще одну чашку кофе или еще одну бутылку мятной воды. Экс уже перешел на летний режим существования, ленивый, довольный собой и жизнью.
Официант принес пиво и steak pommes frites,[66] и они с жадностью набросились на еду. После обеда бросили на стол монетку, чтобы решить, кто из них будет заказывать кофе, а кто пойдет звонить По. Беннетт проиграл.
Он набрал ставший уже знакомым номер и услышал на другом конце голос Симо. Представившись, он попросил к телефону По.
— Я уже давно жду вашего звонка, мистер Беннетт, — прозвучал голос По. — Надеюсь, у вас для меня хорошие новости.
— И да и нет, — Беннетт набрал в грудь побольше воздуха. — Кейс у нас, но мы слегка изменили принятые ранее договоренности. Вам придется заплатить немного больше, чтобы вернуть чемодан.
Молчание.
— Мы решили, что нас устроит миллион долларов. Наличными.
Раздался смешок, низкий, самоуверенный и оскорбительный.
— Ну что же, мистер Беннетт, считайте, что ваша шутка удалась. Ха-ха-ха. Так где вы находитесь? Я пришлю за вами Симо.
— Я не шучу. Миллион долларов. Наличными.
— Ах вы не шутите, мистер Беннетт? Что же, это очень глупо с вашей стороны. Крайне глупо. Сейчас же перестаньте играть в эти недостойные игры. Где вы?
— Я позвоню вам опять через два дня. Приготовьте деньги, в противном случае кейс найдет себе другого хозяина.
Беннетт бросил трубку. Вот самодовольный ублюдок. Он надеялся, что голос его не дрожал во время разговора.
Анна оторвалась от изучения карты, которую она расстелила на столе, и с легким беспокойством взглянула на Беннетта.
— Как все прошло?
— Мне кажется, что это конец одной прекрасной дружбы.
* * *По всегда гордился тем, что может держать свои эмоции под контролем, однако ему было нелегко сдержаться и не накричать на своего банкира в Монако, когда тот невинно спросил, почему его клиент хочет снять со счета миллион долларов. Ну ладно, думал он, если этот говнюк Беннетт считает, что все ему сойдет с рук, он горько ошибается. Так или иначе, он должен будет где-нибудь появиться, и тогда ему придет конец. Так какой же будет у него конец? По на секунду задумался. Может быть, сбросить его с вертолета на палубу яхты Туззи? Пусть итальянец расхлебывает ту кашу, что сам же и заварил. Да, пожалуй, такой конец был бы весьма изящным. От этой приятной картины По немного взбодрился и послал Симо в Сен-Мартин. Вряд ли Беннетт будет скрываться у себя дома, но новички и не такие ошибки совершают.
* * *«Пежо» пересек реку Дюране и резво покатил на восток в сторону Маноска. По дороге Беннетт рассказывал Анне историю, которая приключилась с ним прошлой зимой, когда он выискивал подходящую для продажи недвижимость в гористой, слабо населенной местности От-Прованс. В тот день он колесил на машине до вечера, а когда за окнами стало совсем темно, несколько раз повернул не туда, а потом и вовсе остановился, поняв, что заблудился. Чтобы не стоять на месте, он свернул на первую попавшуюся дорогу. Сначала она становилась все уже, потом кончился асфальт и пошел гравий, но вдалеке он увидел слабый огонек.
— Ну, я и поехал дальше, — рассказывал он, — мне все равно ничего другого не оставалось. И вдруг оказался в этом удивительном месте, посреди виноградников, разбитых среди гор. А вокруг — абсолютно ничего. Вот идеальное убежище для нас, если, конечно, я смогу опять найти это место. Посмотри-ка на карту и найди мне Аргимо, это чуть к северу от Банона. Видишь его?
— А откуда ты знаешь, что мы сможем там остаться?
— Ну, в прошлый раз я там переночевал, и мы с аббатом сразу же подружились. Оказалось, что мы просто родственные души. Он приглашал меня заезжать в любое время.
— Вы с аббатом? Ты что, шутить? На религиозного фанатика ты явно не похож.
— Да и он тоже. Но тем не менее он главенствует над целым монастырем. Монастырь, понимаешь? Рясы, монахи, кельи и все такое. Он тебе понравится. Он законченный мошенник, считает себя реинкарнацией Дома Периньона, его нынешним воплощением, поэтому думает, что обязан хранить старые традиции.
Анна потрясла головой.
— Какие еще традиции?
— Ну как ты не понимаешь? На протяжении многих веков монахи бухали. Они и сейчас очень серьезно к этому относятся. Сами себя называют Братством Бахуса. Если нам повезет, мы еще успеем к коктейлям перед мессой.
13
После перенаселенного Экса с его заполненными туристами улицами От-Прованс показался Анне совершенно другим миром — пустынным, суровым и прекрасным. Эта страна не прощала ошибок фермерам: почвы были каменистыми, с тонким плодородным слоем, редко встречающиеся деревья были изогнуты ветром в причудливые петли. Они проезжали мимо полей, окаймленных рядами лаванды — пушистые, приземистые, с желтыми стеблями и сиреневыми цветами кусты прямыми рядами уходили вдаль. Они видели отары коз, тихо звеневших своими колокольчиками, ленивых пастухов и их поджарых пастушьих собак, выцветшие рекламные щиты давно забытых аперитивов и бесконечные виноградники, стелящиеся миля за милей до самого горизонта.
Движение редело все больше, а затем и вовсе прекратилось, только тракторы, тарахтя, возвращались домой после работы в поле. При виде движущейся машины редкие фигуры в рядах виноградников выпрямлялись и, приложив к глазам широкие ладони, провожали их медленными поворотами голов. В их движениях было что-то нарочитое и, как показалось Анне, даже враждебное. Она наугад помахала рукой одной из таких фигур, но та продолжала молча следить за их продвижением по дороге, никак не отреагировав на ее жест.
— Да что с ними такое? — не выдержала наконец Анна. — Они что, никогда в жизни машин не видели?
Беннетт пожал плечами:
— Так уж они устроены тут, в деревне. Они должны знать обо всем, что здесь происходит. И мышь не пробежит без их ведома. Еще хорошо, что мы не катим в «мерседесе» По. Тогда о нас сегодня вечером судачили бы во всех местных барах. Когда живешь в деревне, не успеешь почесаться, а уже с десяток кумушек кричат, что у тебя блохи.
— И что, тебе это нравится? Вот в Манхэттене человек человеку — незнакомец. Никому ни до кого нет дела. Я даже не знаю своих соседей по лестничной площадке.
Беннетт на минуту задумался, вспомнил Жоржет, Анни и Леона, и мелкие пакости месье Папина, и матримониальные устремления мадам Жу, которая на все готова ради дочки, и слухи, и сплетни, и бесконечное любопытство деревенских жителей.
— Да, мне это нравится. Мне кажется, что у меня появилась семья. Немного эксцентричная, но все же родная.
Анна легко прикоснулась к его руке.
— А я все испортила, да? Ты простишь меня?
Беннетт покачал головой.
— Не за что тут прощать. Ты дала мне возможность прикоснуться к другой жизни, полной опасностей и приключений. К тому же я познакомился с уймой интереснейших людей. Возможно, в эту самую минуту все они жаждут убить меня. — Они подъехали к развилке на дороге, и он затормозил. — По-моему, мы приближаемся к цели.
Щебенка на дороге сменилась укатанной землей. Они медленно въехали на небольшой холм, проехали сквозь сосновую рощу, потом между рядами стелющихся дубов, чьи стволы были навеки согнуты непрекращающимся ветром — мистралем. Машина шла прямо навстречу солнцу, поэтому их первым впечатлением о монастыре был низкий черный силуэт, внезапно появившийся в конце дороги. Беннетт запарковал машину около группы пыльных кипарисов. Тиканье остывающего двигателя заглушал негромкий, но непрерывный хор тысяч и тысяч невидимых вечерних цикад.
