Арсений Миронов - Двенадцатая дочь
— Мозаика, — вздохнул я.
— Угу. Игра в пятнашки. Берешь любое слово и двигаешь по строчкам вверх-вниз, влево-вправо…
— Может быть, Плескун все-таки знает разгадку? Он же подключен к базе данных Сварога…
— Ни хрена он не знает, Алеша. Видимо, при всем уважении к Плескуну, ему не дали допуска к самой секретной информации. А расшифровка гребаного пророчества — это, думается мне, самая секретная информация в мире. Так что — придется разгадывать самим.
— Послушай, Данька… В конце концов, плевать на пророчество! Будем блокировать реальные инициативы противника. Выясним у Плескуна, что планирует предпринять Сварог — и станет ясно, где чурильцы ведут поиски ключа!
— Слишком много у них реальных инициатив, дружище. Я уже спрашивал у горба — он выдает целую лавину ценной информации. Тысяча конкретных операций, проводимых на огромной территории от Леден-Веденца до Ош-Бабеля. Поджоги, провокации, захваты заложников, наведение порчи — откуда мы узнаем, какая из акций связана с добыванием ключа? Ведь ключик вовсе не обязательно находится во Властове. Можно, конечно, заставить дурачка горбатого рассказывать обо всех акциях по очереди. Я думаю, в неделю уложимся
Ничего я не ответил. Данила прав: Плескун теоретически может знать все детали интересующей нас операции. Но проблема в том, что для Плескуна это — рядовая акция, одна из тысячи. Начальство не указало ему, какой именно план связан с золотым ключиком. В принципе, горбун готов назвать точное число агентов, время и место действия — но для этого мы должны точно сформулировать вопрос. Указать, какая из множества акций Сварога нас интересует: поджог боярского дома в Опеке или взрыв плотины в Китае? Теракт на горной алыберской дороге или ограбление чухонской водяной мельницы? Осознать, какая из текущих операций противника связана с похищением волшебного Кохан-ключа, — вот задача, от решения которой зависит судьба всей игры.
— Итак, что нам известно про ключ? — Я заложил руки за спину и прошелся взад-вперед, разминая кости. — Известно, что он висел на зоряном кушаке… Зоряный цвет — это цвет утренней зари.
— То бишь малиновый?
— Ну да: малиновый, розовый, алый, багряный и так далее. Предположим, что прежний хозяин носил Кохан-ключ на алом кушаке…
— Тесовичи, — кивнул Данила. — Говорят, тесовичи носят алые пояса. Вымачивают их в крови врагов.
— Ха. В этом случае пояса должны быть не алыми, а коричневыми, — усмехнулся я. — А вот наши союзники, братья-алыберы, носят самые что ни на есть малиновые пояса. Погляди сам..
Я указал Даньке на дозорного горского арбалетчика, маячившего невдалеке.
— Хорошо, запомнили алыберов и тесовичей. Что еще?
— Название, — улыбнулся я. — Само название ключа — говорящее. Кохан-ключ — это означает, мне думается, не что иное, как «ключ князя». «Кохан» — один из вариантов произношения хазарского титула «каган», то есть князь. На Руси тоже так говорили. Даже князя Владимира в летописях часто называют великим киевским каганом. Что поделать — хазарское влияние.
— Да уж, поделать нечего. — Данила перекусил травинку. — Может быть, все проще? Кохан-ключ — значит «коганый ключ», а никакой не княжеский? Что, если во Властове, допустим, сидит некий коганый купец. Из города Саркела. А у купца на дому, в тесноватом тереме, — целая банда, двадцать восемь боевиков с клинками, то бишь четыре семерицы клыков. Сидят, понимаешь, в тесноте, да не в обиде. И ждут сигнала, чтобы в нужный момент открыть для Чурилиной армии ворота властовской крепости… Вот и получается, что коганый купец — это ключ от Властова.
Сказав сие, Данила торжествующе потер серые от пыли ладони.
— Ну, какова мыслища?
— Гениальная идея, — согласился я. — Надо отправить разведчика во Властов. Пусть вычислит всех богатых коганых купцов, проживающих с многочисленной челядью.
— В относительно небольших теремах.
— И с алыми кушаками.
— Я Берладку своего пошлю, — решил Данька. — Он на коганого похож, бородища черная и кудрявая. Мужичок неглупый, должен справиться.
— А хочешь еще вариант? — сощурился я. — Что, если княжеский ключ — это… родник? Родник во Властове, а?
— Ух ты. Точно. Ключ — это родник, из которого берут воду для князя и дружины. А «тесный терем» — это же… деревянный сруб, колодец! Отравить источник, подсыпать яду — вот тебе и ключ от осажденного города! — Данила почесал выгоревшую макушку. — Еще одного разведчика надо слать.
— Да-да. Проследить, не увиваются ли около родника подозрительные личности.
— Во! Истинную правду говоришь, — усмехнулся Данька.
— В смысле?
— Ну… ты ведь чихнул. Значит, правду говоришь.
— Чихнул? — удивился я. Действительно, я, кажется, чихнул несколько секунд назад — от пыли. Но при чем здесь истинная правда?
— Есть такая народная примета, — лениво пояснил Данька. — Якобы если чихаешь во время беседы, значит, не врешь.
— Гм. Забавно. Не слышал.
— А еще мне дед рассказывал, раньше было такое развлечение: нюхнуть дыма возле костра — и сразу бежать вдоль девичьего хоровода. Возле которой девки чихнешь — это и есть будущая невеста.
Я вздрогнул. Что-то знакомое — мистика закохания, знакомая по былинам…
— Ну конечно, Даня! Теперь я вспомнил! Это же называется… суженая-ряженая, чоханая-коханая! На ком душа закохается, того и под венец вести… У Афанасьева есть в «Поэтических воззрениях славян на природу»! Господи, Данька! Ты понял?!
— Понял, Алеша, понял. Кохан-ключ — это…
— Любимый ключ! Ключ любви! По-малоросски «коханый» означает — «возлюбленный»!
— Девка.
— Что?
— Девка, девка. Кохан-ключ — это любимая женщина!
— Ох, как изящно задумано… Я чувствую, мы почти нащупали…
— Баба, которая влюбится в Чурилу? И… и…
— Откроет ему ворота крепости? Данька глянул серьезно:
— Почему бы нет… Очарованная девка. Сидит в тесном тереме и плачет. Ждет возлюбленного… Очень похоже на Чурилин почерк.
А как серед чиста-поля — мясна гора,А на той горе — кипарисно дерево,А на том парис-дереве — ясный сокол сидит,Ясный сокол сидит, песни поет…
— Э-э, знайу! Катафрактос! Эм-м… по-русски… богатыр, да?
— Правильно, милый… Про тебя загадка. Мясна гора — верный конь, кипарисно дерево — высокое седло, а ясный сокол — это ты, милый…
— Да, моя красависа, да!
— Ты отгадал, милый… Так и быть, целуй меня крепко…
Я поморщился. Неуемные юные любовники скоро допекут своими интеллектуально-эротическими играми. Надо бы занять катафракта Мегалоса срочными поручениями. А то ведь испортит девку, а мне потом гневные петиции от родственников принимай…
Вот парадоксы жизни. Мы с Данилой разгадываем главный геополитический ребус современности, а рядом, в кустах, — совсем другие загадки!
Юные пионеры греко-славянской этнической интеграции сладко ворковали в нежно-зеленых ореховых зарослях над озером, я тихонько брел мимо — к шатру. Утомленный мозговым штурмом, Каширин испросил полчаса на отдых; его по-прежнему мутило после страшного заклинания.
Сидит девица в горнице,А коса на улице.Кто девицу обернет,Тот и в горницу войдет.
Я уже прошел мимо, легкое эхо девичьего смеха, смешанного с мягким ореховым шумом, настигло на пороге шатра. Я услышал чудом. Уже пригнул голову, чтобы войти внутрь, — и вдруг замер Вот так загадка, господа…
Десятый век! О моркови на Руси еще слыхом не слыхано!
— Охи, красависа. Нэ знайу. Коса на улисе… Штой эта?
— Глупенький, неужто не угадаешь? Нет, не угадаю, быстро подумал я. Морковки быть не может, хоть режьте меня. Тогда что? Репка?
— Ключик, миленький! Ключик, ха-ха!
Действительно, ключ, удивился я. Хмыкнул и полез внутрь шатра. Вот ведь недетская мудрость! Порой в смешных загадках таится целая бездна здравого смысла. Все верно: бородка ключа находится в скважине, а хвостик-чивьецо, длинная рукояточка, — торчит наружу. Кто повернет ключ — обернет, то есть окрутит, обручит незамужнюю девицу — тот и войдет в горницу…
Войдет в горницу!
Часовой катафракт, уже распахнувший передо мной завесы шатра, беспокойно заморгал:
— Высокий князь… Что с тобой?
Вместо ответа я подскочил и… порывисто обнял его за плечи:
— Отлично, любезный! Я в полном порядке! Все просто чудесно!
И расхохотался от души. Вбежал внутрь, в матовый желтый сумрак, под колеблющиеся своды шатра. Плеснул пьяного меда в кубок, резко обернулся:
— Ступайте на холм, где катапульты. Разбудите наследника. Передайте, что я разгадал загадку.
Через минуту Данька ворвался в шатер — злобно-веселый, шумный, красный:
