Павел Дмитриев - Время "собирать камни"
Теперь можно объяснить и "погасший" ОГАС. Ему же тривиально не пришло время! Вкладываться в подобный масштабный проект перед технологическим рывком… Нет, разумеется не стоит слушать бредни Петра о персональных компьютерах и огромных сетях, а вот терминалы, о! Да они уже реальны, стоит лишь малость вправить мозги Шокину и Старосу, и уже через пару лет… Как красиво заработает Кунцевская АСУ[165], когда на столе каждого инженера, экономиста и даже кладовщика установят терминал! Еще не поздно, не отвертятся производственные бюрократы, можно будет отказаться от двойного документооборота, избавиться от вала бумаг. Исчезнут сотрудники-саботажники, которые при передаче данных от исполнителей к ЭВМ умудряются допустить по ошибке на строчку.
Кстати, ведь Косыгин пробовал все аккуратно объяснить, даже устроил встречу с Петром… И придется признать, академик с позором провалил экзамен. Отреагировал так, что "наверху" решили… Да черт возьми, именно тогда и придумали "Интел", так сказать, что бы самим никого не убеждать, они осторожные, вдруг и правда не выйдет, лучше аккуратно, можно сказать в тишине, проверить догадки прогнозистов делом, а уж затем…
— Кажется, я понял! Все понял! — Глушков впервые за день улыбнулся по-настоящему, открыто глядя в глаза собеседника. — Поздравляю, тебе за пять лет удалось достичь внушительных результатов!
— В смысле?! — Петр дернулся, как от удара током. — Что именно?
— Сумел превратить логические догадки в реальные устройства, разумеется, — академик бросил взгляд на часы. — Хотя мне, наверно, уже пора ехать, да и тебя от работы отрываю…
— Пустяки, дело житейское, — вяло отозвался Воронов.
Он явно растерялся при виде необычайно резкой смены настроения ученого. Однако Виктор Михайлович не сомневался в своих умозаключениях, и был чрезвычайно доволен результатом визита. А вот пытаться что-то объяснять этому выскочке, пусть даже небесталанному… Нет уж, увольте, пусть Петр прошедшую беседу как-нибудь сам переживет, например в тихом семейном кругу. С такой симпатичной женой ему будет не сложно.
Прощание не затянулось. Лишь в самом конце, уже у выхода, Петр попытался рассказать что-то странное про самоценность глобальной сети передачи данных, ее значение для игр и прочих развлечений, а так же тысячи прочих применений, заодно пытался предостеречь от понимания голобалнета как простого средства связи между узлами сети. Однако Виктор Михайлович был слишком занят обдумыванием новой концепции ОГАС, поэтому не задумываясь выбросил из головы романтические бредни молодого директора НИИ "Интел".
10. ЧПУ из ПТУ
Муха никуда не торопилась — вкусовые рецепторы на ее лапках говорили об обилии корма. Достаточно лишь опустить хоботок пониже, отрыгнуть жидкость, а потом втянуть ее же, но уже наполненную богатым набором питательных веществ. Необычность поверхности ее не интересовала — в конце концов, не может муха понимать, что ползет она по массивной телефонной трубке из черного эбонита, водруженной на рычаг трофейного "Сименса". Давно уже хозяину кабинета напоминали, что невместно такое держать на столе в горкоме комсомола спустя без малого два с половиной десятилетия после победы. Предлагали современные аппараты, легкие, модные, недавно обещали достать досель невиданное чудо с кнопочным набором "как у самого товарища Павлова"[166]. Но уж больно хорош был звук, да ухватиста трубка, спроектированная неведомым тевтонским гением.
Однако не жесткий пластик интересовал назойливую муху, а липкие от вина, колбасы и пирожных следы рук вчерашних гостей. Повода праздника муха, разумеется не знала. Как, впрочем, и ответственный руководитель, двадцативосьмилетний Олег Чесноков, завотделом ЛГК ВЛКСМ. Просто совпало — зашли в гости старые друзья, да не просто так, а с широкой, в две ладони, пачкой роскошных сигарет — "такие сам Джон Леннон курит!" По-заграничному гладкий бордовый картон с золотой надписью Dunhill, заковыристый герб с щитом, по краям которого стоят на задних лапах лев и лошадь[167], в коммерческом отделе магазина стоят рублей пятьдесят минимум. Пришлось звонить девчонкам, не по комсомольски наслаждаться таким блаженством без компании. Дальше, как водится, парни сбегали в магазин, взяли, как посоветовал знакомый продавец, "безотказную" бутылку ликерного вина "Ширини" из Таджикистана, себе — "Столичной", с полки, завешенной вышитым на шелке портретом вождя, вытащили магнитофон и свежую бобину Высоцкого… Все ж здорово он спел про наших героических ребят, помогающих братскому маньчжурскому народу:
Раньше — локти хоть кусать, но не стрелять!Лучше дома грызть стакан.Но сегодня приказали: не пускать!Теперь вам шиш, no рasarans, товарищ Кан![168]
Праздник, как не раз бывало, затянулся заполночь, но когда все шло к логичному финалу, Валька Тюткина, секретарь факультета из ЛФИ, неожиданно жестко обломала — заявила, что у нее есть жених, и вообще, она де собирается дальше по жизни "держаться за трубу"[169]. С ней свалили уже, вроде бы, согласные "на все" подруги. Обидно, досадно… Но и черт с ними. Уж чем-чем, а вниманием девушек симпатичный и перспективный комсомольский вожак не обижен. Малость жалко лишь впустую убитую пачку сигарет.
Неожиданно муха замерла, и уже через мгновение — с обиженным жужжанием умчалась к высокому, покрытому лепниной потолку. Вовремя — сильный, низкий звук телефонного зуммера заставил дрожать даже стол. Дремавший до этого на собственном локте Олег привычным броском кинул трубку к уху:
— Алло! — произнес он голосом уставшего и задерганного делами человека.
— Олег Валерьевич, к вам посетитель, — привычно доложилась тетка из бюро пропусков. — Говорит что записан, но в журнале его фамилия отсутствует.
— Странно… Кто бы это мог быть? — промелькнула мысль: — может я зря вчера на прощание наговорил Вальке кучу непотребств? — Впрочем, вслух завотделом добавил совсем другое: — А как зовут-то посетителя?
— Николай, ой, — тетка сбилась, явно заглянула в паспорт, и продолжила: — Третьяков Василий Николаевич.
— Ага, понятно! — чуток облегченно выдохнул Олег. — Оформите пожалуйста пропуск, все нормально.
Фамилия старого райкомовского друга не сулила ничего страшного, скорее наоборот, свежие сплетни об его похождениях котировались в среде комсомольского актива чуть выше анекдотов — сюжеты похожи, но реализма заметно больше.
Насколько Олег знал, еще в школе Василий показал себя как активный комсомолец из правильной семьи. В смысле, кроме умения красиво и политически верно говорить, он не чурался курева, водки и девчонок, не теряя при этом здравого смысла. Такое поведение имело особый вес в глазах присматривающей за порядком парторганизации, секретарь которой провел несколько предварительных бесед и по итогам "взял на карандаш" перспективного молодого человека. Воспитанник не подвел, хватило одного намека, что бы Василий сразу после школы "сорвался" подавать пример, а заодно — поднимать целину.
Вернулся всего через год с медалью "За освоение целинных и залежных земель", загорелый дочерна, веселый, и полный желания строить карьеру[170]. Впрочем, про трудовые подвиги предпочитал особо не распространяться, о награде тоже: "просто пил с правильными мужиками" — сказал он тогда Олегу. Дальше все пошло по накатанной: поступление в ЛЭТИ, комитет комсомола факультета, на втором курсе удачно прогнулся с организацией лыжной эстафеты, и вот Василий уже в вузовском бюро, а через год, перепрыгнув через ступеньку карьерной лестницы, — секретарем в аппарате райкома ВЛКСМ. Казалось, жизненный путь сам ложится под ноги, ведя к розоватым ковровым дорожкам ЦК КПСС. Подвела случайность.
Празднование годовщины революции райкомовцы предпочитали отмечать в подшефном совхозе. Причина была предельно проста — именно в начале ноября начинались морозы, а с ними массовый забой скота, процесс, быть поближе к которому очень полезно для создания запасов деликатесной снеди на зиму. Местное начальство в накладе не оставалось, дополнительно, приличия ради, для сельхозработников дяди и тети из города устраивали митинги, вытаскивая "на природу" какую-нибудь номенклатурную шишку поважнее.
По заведенной еще в перед войной традиции, на главные блюда праздника шел полуторалетний бычок-рекордсмен, забить которого и вызвался Василий. С утра пораньше животное привязали к столбу стальной цепью, комсомолец картинно вышел на него, поигрывая в руках инструментом с герба и флага великой страны. Замах, удар! Или директор совхоза слукавил, вывел куда более взрослого и опытного быка, или просто рука дрогнула, но вместо лба кувалда угодила под самый корешок рога. Могучий зверь рванулся, подгнивший столб сломался. Привязанная по центру тяжести цепь обеспечила окровавленному и очень злому быку путешествие навстречу спешащим в клуб людям с бревном наперевес.
