Юрий Валин - Самый младший лейтенант
Женька водил обломанным ногтем по плану города. Карта была схематическая, выдранная из какого-то доисторического путеводителя. Новые кварталы, типа знакомой улицы Веснина, отсутствовали, зато план расцвечивали размашистые росчерки синего и красного карандаша. В общем, обстановка уже изменилась, а к завтрашнему, решающему дню вектор изменится еще глубже. В улицах Женька вполне ориентировался. "Географическим кретинизмом не страдаешь", как сказала начальница. Это похвала такая.
Завтра придется идти вот сюда. Кварталы уже будут под немцами, но просочиться можно. Плотность, что у наших частей, что у немецких, - низкая. Странная штука - окружение. Как хочешь, так и трактуй.
Женька сложил карту и пошел к печке, - подсунуть пару расщепленных досок. Вокруг сопели и храпели люди. Запахов Женька уже особо не чувствовал, неудобства тоже. Что там Катерина плела про разделение на "них" и "нас"? Это кто делит? Глупости. Вот ляпнут на крышу 250 осколочно-фугасных кг, и кто погибших на том свете разделять на "местных" и "гостей" будет?
Явилась начальница, опять сердитая и озабоченная. Покрутила носом, - видимо, дух в подвале был не из легких. Поставила на печку-бочку чайник. Словно по команде завозился, сел на столе капитан Варварин, попытался разглядеть часы на руке.
- Что со временем?
- Без пяти два, - ответила Катерина, доставая из кармана газетный фунтик с сахаром.
- Чего меня не разбудили? Не "котлы" у меня, а черт знает что.
- Мои возьмите, товарищ капитан. У меня лишние, - предложил Женька.
- Давай, - Варварин похлопал слипающимися ресницами, разглядывая часы. - "Хелеус" 37 ? Богатеешь, Земляков? И кто тебя мародерству учит?
- Он сам учится, - пробормотала Катрин. - Втянулся.
- Естественно. Что вчера за история приключилась с массовым сбором трофеев и автотехники?
- Поддержали действия наших танковых войск. Без особого риска. Вы, товарищ капитан, словечко замолвите, насчет награждения экипажа нашего танчика. Они там дали жару.
- Ты этот протекционизм брось, Мезина. Я и так помню. Живы будут ребята - их отметят. Сейчас все равно на ремонте ваш "танчик", ходовую ему латают. Что у нас с чаем?
В чай начальница вбухала весь сахар, раздала по сухарю и разломала плитку немецкого шоколада. Сама сидела на корточках, ковырялась в печке.
- Катерина, что за вызывающее выражение спины? - поинтересовался капитан, наконец, разлепивший глаза.
- Я сейчас на узле связи околачивалась, - пробормотала Мезина. - Обстановка без изменений. У парка немцы нажимают. И у Клингородка без изменений.
- Пока ничего не получилось. Ну, нет свободного транспорта, понимаешь? Генерал-майор в курсе. Обещают ночью всех вывезти. Сейчас все равно колонну разбомбят. У нас еще сутки есть.
Катрин глянула исподлобья:
- Сутки? Сейчас немцы злые. Майера мы съели. К вечеру "Kraas" выйдет к площади. Как там получится? Гарантии даешь?
- Гарантии? - зловещим шепотом поинтересовался капитан. - Охренела, товарищ младший лейтенант? А если к вечеру нас к ХТЗ вышибут? Как мы с объектом встречаться будем? Под личиной героических партизан-подпольщиков? Тут вся оборона трещит...
- Потрещит-потрещит и стабилизируется, - не менее злобно прошептала Катерина. - И с объектом этим вонючим мы встретимся. Сокровище, блин.... Это наши отдельные внутренние дела. А раненые - это общее.
Женька, наконец, сообразил о чем речь идет. В Клингородке на улице Тринклера расположен 1-й армейский сортировочный госпиталь. Раненые там остались. В "нулевом" векторе госпиталь успели эвакуировать лишь частично. 13 марта около 15 часов в Клингородке появились немцы. Эсесовская команда некого Шульца. Точно звание этого урода установить не удалось. В корпусе ?8 сожжено около 300 человек. Пытавшихся выбраться из горящего здания расстреливали на месте. Раненых в остальных корпусах - с 14-го по 17-е марта. Ямы там во дворе...
- Здесь три машины, - сказала Катрин. - Дай пару бойцов. К вечеру здесь буду.
- А авиационное прикрытие тебе не выделить? ШАД 38 тебе хватит? Вы даже за город не выскочите. Перестань дурить.
- В сумерках проскочим, - упрямо сказала Катя. - Чего мне здесь пухнуть?
- Ну да, скучно тебе. Ты три машины как грузить будешь? По жребию?
- Не знаю, - Катрин с яростью пихнула в печку обломок доски. - Мне задача поставлена - помочь с рандеву. Я помогу. Завтра. А сейчас сидеть не стану. Я под Балаклавой из одного бывшего монастыря уходила. Почти последняя. Там, в монастыре, два санбата полностью остались. Море, обрыв, и три сотни побитой братвы, что даже гранату удержать в руках сил не имели. Понимаешь, я такое помнить просто не могу.
- Всё сделаем. Ночью. Три машины все равно ничего не решат.
- Так дай больше.
- Я тебе что - начальник гарнизона?
- А он что, без совести? К комбригу обратись. Наскребется что-то.
- Кать, нельзя сейчас. Город еще держится. Панику поднимать...
- Какая, в жопу, паника?! С санаторного лечения раненых срываем? Там через три часа танки будут.
- Вот ты сука, Катька! Как я это объяснить должен?
- Не знаю. Ты внедренный агент, ты и выдумывай.
- Я не для этого здесь.
- Для этого. Именно для этого. Сергей, пойдем на связь, а? Ну не скоты же мы. Если нужно, я истерику изображу.
- Вот ты идиотка... - Варварин, пошатываясь, пошел к двери.
Мезина подхватила винтовку. Женька сорвал со шкафа автомат, вещмешок...
- Земляков, ты куда?
- Так выходит, это я здесь пухнуть должен?
- Сиди. У комбрига ты нахер не нужен. Я тебе потом крикну...
***
"На уши поставила". Это уж точно. Единственный санитарный автобус комбриг все-таки не дал. Зато выделил прикрытие, - Женька сидел на броне той самой вездесущей "шестидесятки" с бортовым "29". Вовремя машина из ремонта вернулась, да еще с полными баками. Лязгали гусеницы, - "танчик" несся так, словно под сотню выжимал. Специфическая железка.
- Не слетишь? - прокричал Борис.
- Нет. Разве что зубы посыпятся, - с трудом проорал Женька.
Танкист улыбнулся, он снова был перемазан, лоснящийся танкошлем сдвинут на затылок. Свой человек.
Следом за Т-60 катило четыре машины. Оборачиваясь, Женька видел в кабине головного ЗИС-5 светловолосую голову начальницы. Катька сидела рядом с водителем, часто высовывалась, задирала лицо к небу. Пока шли удачно. Только у моста, невдалеке от машин легла серия снарядов. Проскочили.
- Слушай, правда, фрицы к госпиталю рвутся? - прокричал Борис.
- Ага. Есть такие сведенья, - Женька плотнее ухватился за маску пушки.
- Вот суки. Я под Сталинградом чуть так вот не попал. Только в санбат меня отволокли, как немец прорвался. Слава богу, свернул, до нас не дошел.
- Ого, так ты в Сталинграде дрался?
- Точно. Аж целых два дня. В первой же атаке подожгли. Я Катюше рассказывал. Не везет мне, хоть что делай.
- Да ладно рассказывать. Ночью мы видели, ты прямо между немцев катался. По башне гранаты стучат, а вы сечете из всех стволов как косой.
- Случайно вышло. Механик хороший попался, - Борис улыбался. - А у вас в госпитале свои лежат? Из Особого?
- Типа того.
- Нет, я просто так спросил. Катюха в штабе такую речь толкнула - заслушаешься. Она не в политуправлении случайно до Отдела служила?
- Не знаю. Я с ней два месяца только.
- Держись за нее. Хорошая девушка. И за себя постоять может.
- Я держусь. Уже боюсь, ревновать начнут.
- Ну и черт с ними. Ты человек образованный. Чем черт не шутит?
- Нет уж, - Женька, смеясь, поправил каску. - Мне такое счастье не пережить. У меня невеста есть. В смысле, наверное, есть. Если дожидаться станет.
- Хорошее дело. А я вот холостой... Как из Ейска уехал, то учеба, то...
Танк внезапно затормозил, Женьку прижало к башне. Снизу что-то неразборчиво кричал механик-водитель. Впереди, у перекрестка, пылал дом. Сквозь урчание танкового двигателя расслышали треск пулемета, винтовочные выстрелы. Бухнула ручная граната.
- Вот, мать их, - Борис сполз в люк пониже. - Не проскочим, наверное. Попортят нам грузовики. В обход попробуем?
Из ЗИСа яростно махала начальница, требовала живее сворачивать.
- Спрыгивай, товарищ переводчик, - сказал Борис. - Мы, если что, огнем прикроем. Тогда башней запросто стряхнуть могу. Скажи, пусть не останавливаются...
Женька, пригибаясь, побежал к грузовику, запрыгнул на подножку:
- Не пройдем. Сворачивать нужно. Борис прикроет.
- Да понятно. Брысь в кузов, стратег...
Едва успел Женька перевалиться через борт, грузовик газанул. Сквозь дырявый тент запрыгали суетливые полосы света. Женька добрался до кабины, здесь хлопал на ветру лоскут оторвавшегося брезента. Внутри кабины взрыкивала на водителя Катрин. Резко свернули. Потом еще раз. Впереди несся приземистый, несимметричный и замечательно неукротимый Т-60. Вдруг на его броне мелькнуло несколько бледных искр. Стреляют!
