Андрей Величко - Приносящий счастье
– Да где же это ты Попова начитался? Он ведь притих, если мне не изменяет память, еще до твоего рождения!
– Где-где, в Интернете, там и не такое найти можно. И он, кажется, писал вполне разумные вещи.
– Разумеется, – подтвердил я, – и при этом практически не врал и не передергивал. Просто взял и остановил свои выкладки ровно на половине пути, причем так, что читателям казалось, будто все необходимое уже сказано. Талант, на голову выше всяких там современных околокремлевских имиджмейкеров и спичрайтеров! И начал он, кстати, с описания именно достоинств административной системы. Они, по его утверждению, ярче всего проявляются или во времена запредельной бедности, когда производится намного меньше продукции, чем требуется, и поэтому все произведенное мгновенно пускается в дело. Или во времена, требующие предельного напряжения сил от государства, – например, войны. Так я с ним полностью согласен! Тем более что нам в ближайшие десятилетия из бедности никак не выбраться, а потом сюда заявятся европейцы. Надеюсь, ты не думаешь, что они признают право нашей Океании на существование без череды проигранных войн?
Попаданец кивнул.
– Но это еще не все, – продолжил я, отставив пустую банку. – Итак, заглянем в далекие и светлые времена, когда все незваные гости, получив в табло по самое дальше некуда, придут к выводу, что в южной части Тихого океана надо вести себя прилично, во избежание. Так вот, тут действительно могут проявиться недостатки административной системы, не свойственные системе рыночной. В этом Гавриил Харитонович абсолютно прав, но он не стал уточнять, что у нее есть свои минусы. А они, по-моему, куда существенней.
– Куда уж существенней, если из-за тех Союз развалился?
– Точно из-за них? И ты уверен, что здесь применимо слово «развалился», а не «был развален»? В общем, давай прикинем, насколько страшен главный жупел плановой экономики – неполное соответствие производимого реальным потребностям общества. Попов утверждал, что под закат в СССР две трети продукции не могли найти своего потребителя – например, тысячи ржавеющих тракторов и комбайнов. Мне кажется, что это преувеличение, но примем его цифры. Итак, две трети населения трудятся впустую, и только одна треть занята производительным трудом. Ужасно? Вроде да, но только до сравнения с теперешней ситуацией. Не две трети, а три четверти заняты чем угодно, но только не реальным производством! Причем в реальную сферу я отношу не только рабочих, крестьян, инженеров, но и учителей, врачей, да плюс еще тех деятелей искусства, которые работают именно для этих слоев населения. Так вот, одного этого хватит, чтобы задуматься. Но ведь на самом деле положение куда хуже! Да, всяких манагеров и прочего офисного планктона, девелоперов, брокеров и дилеров пока всего три четверти – это если считать по головам. Но ведь получает каждый из них в среднем в три, а то и четыре раза больше работяги или, например, тебя, который занят вообще-то одним из самых важных дел на свете: учить детей. Кроме того, им гораздо доступнее дешевые кредиты, то есть разница в потреблении даже больше разницы в доходах. И вот, значит, сравним две картины.
Итак, первая, из прошлого: на окраине деревни мирно гниет советский трактор. Да, на его производство были затрачены ресурсы и труд, но по каким-то причинам трактор остался невостребованным. Больше он ничего не требует – ржавеет себе и ржавеет потихоньку. Есть даже небольшая польза – рачительный хозяин всегда найдет, что с него отвинтить для домашнего использования.
А вот картина современная. В шикарном мерсе едет рыло, сделавшее себе состояние в лучшем случае на финансовых и земельных спекуляциях, а в более вероятном – на растаскивании государственного бюджета. На изготовление его тачки пошло уж всяко не меньше труда и ресурсов, чем того трактора, но ведь она еще и не ржавеет, никому не мешая, а ездит, потребляя дорогой бензин, засоряя воздух выхлопом и изнашивая дороги. Само же рыло живет не в хрущевке, а в дорогущем особняке, который тоже сожрал ой сколько труда и ресурсов! Не считая тысяч гектаров вырубленных заповедных лесов, потому как в ином месте этой «элите» селиться западло. Его окружают холуи, ничего полезного для общества не делающие, но живущие уж всяко получше слесаря или врача в сельском медпункте. И всякие там актеры-музыканты стремятся развлечь именно его, потому что он больше заплатит. Пользы обществу от описанного рыла никакой, а вот вред огромный. Мало того что он и свора его прихлебателей в огромных количествах потребляют ресурсы, в том числе и невосполнимые, так они, заразы, делают это напоказ, ничего не стесняясь. Чем сильно увеличивают социальную напряженность, которая очень вредна для любого общества. Вспомни недавнее наводнение на Кавказе. Сколько людей за одну ночь осталось без крова! Ведь они в лучшем случае ночевали в школах на полу, а во дворцы шишек, коих, практически пустых, поблизости было более чем достаточно, не пустили ни одного. Естественно, отношения народа к «элите» это не улучшило.
Так вот, если учесть все эти факторы, то потрясающая экономическая неэффективность рыночной системы будет видна сразу. Какой тут может быть космос, когда средствам находится совсем другое применение? В общем, рыночную экономику может оправдать только тезис «всякое потребление есть благо». Который, кстати, умные люди уже давно назвали «потреблятством» и так далее. При любых же других критериях оценки плановая экономика намного эффективней.
– Мне, между прочим, отец как-то сказал, что экономику СССР можно было считать плановой только с большой натяжкой, – заметил Попаданец. – Научно рассчитать и сбалансировать все потребности всех областей никак не получалось, и планы составлялись в значительной мере с потолка, а потом «выполнялись» путем приписок.
– Правильно, и мой мне говорил то же самое. Действительно, сбалансировать работу десятка предприятий – это одно, а сотен тысяч – совсем другое. Тут, если считать на бумажках, придется две трети населения загнать в Госплан, да и то будет мало. Но эта проблема вообще-то давно решена. Если мощности или быстродействия центрального процессора недостаточно для управления всей системой, большая часть функций передается на периферию. В Советском Союзе пару раз пытались сделать что-то похожее, но неудачно. И вся его беда в том, что алгоритмы управления, сформировавшиеся в конце двадцатых годов и доказавшие свою сравнительную эффективность в тридцатые, что признал даже наш нынешний президент, были приняты за абсолют. А его в природе не бывает. Их надо было менять, те самые алгоритмы управления, а вовсе не систему! Но она сильно мешала элите, поэтому та и не пожалела сил на ее разрушение.
У нас же ситуация иная. Во-первых, наша экономика, если ее можно назвать этим словом, плановой была с момента своего появления. А во-вторых – сколько в России двадцатых годов имелось хотя бы калькуляторов на сто восемьдесят миллионов населения? Ноль. А у нас их пять, из которых три пока лежат мертвым грузом, но это временно. На две сотни, считая с грудными младенцами. То есть мы с самого начала развиваемся в совершенно других условиях с точки зрения сбалансированного управления хозяйственной деятельностью общества. Скажем, расчет площади посадок сахарной свеклы исходя из текущих потребностей в топливе вроде получается неплохо, я для него уже программу написал и сейчас думаю, кого начинать учить ею пользоваться.
– Только меня не надо, – забеспокоился Попаданец, – я гуманитарий по складу личности. Еще нажму не на ту кнопку, и у нас получится кризис перепроизводства.
– Ох, если бы его возможность была хоть сколько-нибудь отлична от нуля, я бы засадил тебя круглосуточно ее нажимать! Но пока нам до перепроизводства дальше, чем до Пекина пешком. Да и тебе есть чем заняться в стратегическом плане – той самой культурой. Надо, во-первых, понять, как она может выглядеть в текущих условиях. А на будущее подумать, как не допустить ее разделения на народную и элитарную. Чтобы потом не получалось реакций, описанных тем же Высоцким, когда в балете мужики лапают девок. Ну вот зачем герою той песни этот балет? Он ведь был в свое время придуман специально как развлечение для высшей знати, принципиально недоступное быдлу! Чтобы посильнее подняться в своих глазах над народом. Кому у нас после революции пришло в голову его развивать – ума не приложу. Но пришло, и, наверное, балет сыграл не последнюю роль в появлении той самой знати и в Советском Союзе.
– Критерий элитарности у тебя есть?
– А как же. Это то, что на данном этапе по каким-либо причинам не может быть доступно большинству населения страны. И значит, такое искусство не должно иметь никакой государственной поддержки. В свободное от работы время – пожалуйста, хоть танец маленьких лебедей пляши, хоть арию Кончака завывай под луной. Кстати, вот тебе первое задание. Рисовать умеешь? Тогда сядь и сочини комиксы по мотивам всех трех томов Незнайки, а то для большинства наших аборигенов эти книги пока слишком сложны.
