Дмитрий Ясный - Вернувшийся к рассвету
На остатках дыхания я добил серию и уже не ударил, а толкнул ногой в туловище манекена. Хреново получилось, как по калитке пнул. Ну и достаточно, с таким настроением и мыслями не тренироваться, а под одеялом сидеть и скрипеть зубами от стыда и досады. Я с силой зажмурился, вспомнив свою щенячью самоуверенность и непробиваемую убежденность в своей способности просчитывать людей. Просчитал, блин, разложил алгеброй души гармонию. Одного не учёл — того, что душонка у нашего товарища офицера меленькая оказалась, никакая, а вся его стальная оболочка мудрого и несгибаемого чекиста, лишь шкурка приросшая, впоследствии и само нутро капитана полностью заменившая. Учили Евгеньича хорошо. Через, боль, через не хочу и выучили на славу. Умели раньше учить на совесть и за неё, а не за фантики с циферками, а я лоханулся, приняв зубрилку за отличника. Короче, я готовился к дуэли с дворянином, а нарвался на мужика с «дубиной народной войны» в немытой ладони. Провальный получился у меня тогда разговор. Я пытался позиционировать себя как незаменимый и многообещающий источник инсайдерской информации, подать себя этаким мега аналитиком эконмических и политических процессов, просто жизненно необходимого такой организации как КГБ СССР, а товарищу капитану был нужен всего лишь стукачок в криминальной среде. Срать он хотел на большую политику и роль Советского Союза на мировой арене, он в Москву вернуться хотел, к папочке под крыло, в самое высокое здание страны на Лубянке. Тьфу! Я строил многозначащие словесные конструкции, громоздил неотразимых аргументов горы, рассовывал по карманам вытащенные из памяти важные события и их причины, а чекист лишь хотел от меня листочек в клеточку с информацией кто, где, что украл и сколько у кого денег. И особенно, где сами деньги спрятаны. А векторы мировой политики…. Не знаю, не брали.
Ладно, спасибо себе самому, выкрутился тогда. На ходу перекроил схему разговора, засунул свое знание подальше и стал играть роль дьявольски хитрого и трусливо-осторожного шанса для него вырваться из провинции. Намёками предложил всё и всех и ещё чуть сверху за покровительство. Чуть сверху было повышение в звании, а всё — возврат в Москву и много денег. Действительно, зачем искать в присутствии надсадно дышащих понятых пыльные тайники с жалкими пятью — десятью тысячами рублей, а потом химичить с отчетностью из-за пары стен, если прикрываясь бронёй из «ксивы» можно было «опустить» цеховика на десятки тысяч? Не прогадал, расчёт оказался верен, капитан согласился рискнуть, жадно дыша и в нетерпении мысленно потирая совершенно нечистые руки, а я облился холодным потом раз пять за время разговора. А если бы не угадал или не так предложил и сфальшивил в тоне или мимикой? Всё бы плохо закончилось. Большого ума у Сергея Евгеньевича не было, но хитрость и осторожность имелись и с успехом восполняли недостачу. Позор мне и ещё раз позор позорный! Принять глупца за гения тайной войны лишь потому, что он использовал как руководство к своим действиям статью из брошюры о схемах вербовки простительно лишь моему мальчику, честному и наивному, а не мне, гаду циничному. Но принял и всю схему своей легализации на этом фундаменте построил. Фундамент поплыл, стены рухнули, но меня не завалило.
Начальником у нашего славного капитана оказался человек с чутьём и в противоположность подчинённому по-житейски умный. С чутьём с большой буквы. Не очень проницательный, просто человек с развитой интуицией, хорошо умеющий прогнозировать. А прогноз был неутешителен — хрен с дождем и камнепадом ожидался. Потому как имеем в штате гребанного генеральского сыночка-подчинённого с мутными инициативами и имеем им вербанутого пацана с необъяснимыми данными об истинных раскладах в мире уголовников и спекулянтов. Хаты, мазы, кражи, схемы и базы сливаются, на фигурантов «висяков» данные даются. Информация аккуратно передается «младшим братьям», кривая раскрываемости ползёт вверх, благодарности валятся как снежный ком, пара звёзд вот-вот готова сорваться с небосклона на погоны, но….. Но вот только на чьи погоны? А интуиция шепотом подсказывает, что снег имеет свойство из кома превращаться в лавину, а твой подчинённый становится всё более мутным и наглым. Да и его странный агент-пацан прямо в лицо заявляет, что все достижения нужно не скрывать, а отправлять как можно скорее из глубинки на выставку ВДНХ от греха подальше вместе с ним. Пригодится, мол, он там, в столице, обязательно, что подполковнику непременно зачтётся и плюс неудобного капитана за собой утащит. Этакий бонус в виде спокойствия — до пенсии год всего остался подполковнику. Короче — все «В Москву, в Москву!» и как можно скорее.
На личных, Грязнова, пяти сотках рожа подростковая об этом заявила — как узнал только, свои не все знали, где у подполковника дача. Высказал, небрежно складывая наколотые дрова в поленницу и начал анализировать причины не эффективного действия советского ограниченного контингента в одной жаркой стране, а глаза пыльные, усталые, словно знает, что правду говорит, но сам себе не верит. Нехорошо как-то это всё выглядит, не по нашему. В общем, упаси бог от таких подчиненных и их подопечных. Так что телефонный звонок из глубинки в одном из столичных кабинетов раздался буквально на следующий день и благодаря этому звонку всё и получилось.
Я нахожусь сейчас в Москве и студент первого курса Первого Московского Государственного Медицинского Университета имени И.М. Сеченова, все слова с большой буквы. Смирнов тоже в Москве. Светится от счастья, гордо сверкая одинокой майорской звездой и изредка меня курирует. Правда, месяца уже три, куратор он лишь номинальный. Отодвигают его в сторону потихоньку от продуктивной темы более энергичные и зубастые коллеги. Наверное, это его и бесит, толкая на непродуманные поступки. Даже как-то об таинственном исчезновении комсомольца Владимира Пугина напомнил. Мысль товарища майора была чиста и прозрачна — либо я работаю с ним и ни с кем более, либо он вытаскивает данный скелет из моего шкафа. Шантажист хренов. Ничего у него не выйдет, нет тела — нет дела, но нервы, гад, он мне мотает. И вообще, я, бля, не меч-кладенец, что бы и в руках Иванушки-дурачка безотказно рубить супостатов, я юноша с тонкой душевной организацией. Мне нервные срывы вместе со стрессами категорически противопоказаны, аналитические результаты смазанными выходят. А данные с бомбейской и нью-йорской торговых бирж в голове путаются и экономические прогнозы неточными получаются. Бомбейская биржа вообще в новое здание в этом году переехала, а я совсем из вида упустил, что там у них проблема была с кондиционерами и торги заканчивались на тридцать минут раньше. Прокол небольшой вышел, тысяч на двести где-то валютных рублей. Вот я и воспользовался моментом для выражения недовольство по поводу майора в качестве моего постоянного опекуна.
К сожалению, не нашелся у нас с ним общий язык, нет более между нами доверительных отношений, а мне нужен надёжный старший товарищ, как бы вожак. И желательно с опытом. Ну, это если коротко мои словесные экзерсисы суммировать.
Человек с седой головой поднял голову от моих аналитических записок по теме снижения цен на нефть в последующих годах из-за её перепроизводства, и задумчиво поправил очки в роговой оправе:
— Старший товарищ в качестве надёжного плеча? Как бы наставник? Именно это ты имеешь в виду?
— Да, Алексей Петрович. Я ведь без отца вырос, а Сергей Евгеньевич…. Молод он для роли моего папы и любовь у него, наверное, есть. Мечтательный он последнее время стал и заходит ко мне редко. А когда заходит, то совсем не выспавшимся бывает и вином от него пахнет. Наверное, с девушкой в кафе ходит, а потом они гуляют допоздна и поэтому не высыпается. Весна, Александр Петрович.
— Весна? Г-хм, верно, весна, дело молодое. Мы над этим подумаем, Дима, а ты иди в буфет — обед же пропускаешь идомой потом езжай. Я за тобой Володю пришлю, если вопросы возникнут. Больно у тебя тут, э…. шероховатых моментов много, посоветоваться надо со специалистами. Прогнозируемая отмена государственного регулирования и возможное понижение налогов на инвестиции в Америке имеют свои причины, а только твои объяснения не дают полноту картины. И речь не ломай больше и не придуряйся, не идёт это тебе.
— До свиданья, Алексей Петрович.
— До свиданья, Дмитрий… э, Дима.
Так, срочно в душ и бегом на остановку — время третий час, у автобусов перерыв, а старший прапорщик со странным прозвищем Стрекоза опозданий не любит и вместо стрельбы заставит сперва руку тренировать, а потом чистить оружие. А стрелять мне нравится, точнее моему второму я — пацан ведь еще на самом деле.
Три десятки, три девятки, на трёх мишенях. Восьмерки, пятёрки и «молоко» не считал. Не задался день однозначно. Стрекоза глядя на это безобразие недовольно прищурился, и я покорно отправился чистить наган. Тоже успокаивает. Ветошь перед собой, под правую руку ершик и белую ткань для проверки остатков нагара. Поворачиваем шомпол налево и до отказа выдвигаем. Совмещаем риску с меткой на пояске ствола и осторожно вынимаем ось барабана. Запах масла, сгоревшего пороха, нагретого металла. Хорошо. Вроде бы в тире самой страшной организации сижу, в подвале, оружие кругом, посты вооруженные, а есть чувство защищенности и некого уюта.
