Александр Мазин - Легион против Империи
Слова лились изо рта вождя легко и свободно. Образы, метафоры, сравнения заставляли хихикать даже коллег оскорбляемого кавалериста. А уж тот, видя благодарную аудиторию, заливался соловьем…
Мрачный и весьма грозный с виду армянин пытался время от времени втиснуть словцо… но лучше бы он помалкивал. Каждая куцая реплика вмиг обрастала комментариями вождя и порождала новые образы, «окрыляя» нумидийца, как окрыляет поэта удачно пришедшая на ум рифма.
А когда уже казалось, что бедняга-катафрактарий сейчас лопнет от негодования, нумидиец небрежно уронил предложение: сойтись в поединке. Каждый – со своим оружием. И пусть боги порадуются тому, как он, вождь из благородной нумидийской семьи, помнящий две дюжины поколений своих славных предков, подбреет бороду отпрыска благороднейшего из курдючных баранов.
Армянин тут же рванул с места (вернее, с места рванул его конь) и под яростный вопль Меружана: «Не убивать!!!» устремился на обидчика, поспешно отцепляя притороченное к седлу копье.
Нумидиец, с бодрым хохотом уклонился от атакующего и послал ему вслед еще десяток оскорблений, комментируя и посадку кавалериста, и его умение владеть копьем, и недвусмысленный намек, что с копьем, данным от природы, катафрактарий обращается еще хуже.
Армянин, надо отдать ему должное, сбросил скорость и развернулся с потрясающей четкостью. И вновь понесся на обидчика.
Нумидиец демонстративно поднял над головой щит и поскакал навстречу со щитом в правой и ножиком в левой руке. Коршунов заинтересовался. Он знал, что нумидиец не был левшой.
Катафрактарий копьем владел виртуозно и доказал это, на лету отбив брошенный в него щит. Но – отвлекся. И поплатился. Кони пронеслись впритирочку, а когда всадники разошлись, в левой руке нумидийца оказался черный клок бороды катафрактария.
Армянин потери не заметил. В первый момент. Но стоило ему развернуться, как нумидиец продемонстрировал добычу и прокоментировал, на каком месте он будет носить трофей.
Катафрактарий цапнул одетой в перчатку рукой оскверненную бороду… И заревел.
Надо полагать, в глазах у него помутилось, потому что он опять промахнулся. А может маневр уклонения (нумидиец, ухватившись за ремешок на шее коня, свесился едва ли не до самой земли) был катафрактарию незнаком. В общем – промахнулся. А нумидиец – нет. Кольцо волосяного аркана упало сбоку на шею катафрактария…
Глупо так попался. Видно, ярость действительно ослепила, потому что армяне сами виртуозно владели арканом и всяко умели от него уклоняться.
Рывок в сторону… И на полном скаку армянский командир сверзился с седла. Нумидиец не стал волочить его за собой. Соскользнул с коня, наклонился… И отхватил ножом еще один клок бороды.
– Никто не назовет меня лжецом! – воскликнул он. – Обещал – сделал!
Взбешенные надругательством армяне схватились за оружие, но тут уж вмешался Коршунов.
– Префект! – взревел он. – Успокой своих людей!
Меружан, отнюдь не дурак, отрегарировал и без команды Коршунова. Послал коня поперек линии возможной атаки, закричал по-своему… И армяне успокоились. Двое, спешившись, поспешили на помощь упавшему коллеге. Нумидиец не препятствовал. Он был вполне удовлетворен трофеем…
Хвастался им целых два дня, а потом продал его за пять денариев одному ассирийскому торговцу…
Который вернул отрезанную бороду бывшему хозяину… За семнадцать денариев.
– Всегда был высокого мнения о нумидийцах, – сказал Меружан, подъезжая поближе к Коршунову. – Но из твоих легионеров всё равно не сделать приличных катафрактариев.
– Спорим? – предложил Коршунов. – Через два месяца сойдемся и проверим.
– Десять денариев, что они не устоят против моих всадников! – заявил Меружан.
– Двадцать… ауреев, что мы пройдем сквозь строй твоих катафрактариев насквозь! – ответил Коршунов.
Двадцать ауреев – огромная сумма. Но Коршунов был уверен в своих парнях. В седлах они сидели отлично. Причем с детства. А строй… В конце концов строй – это не только всадники, но и лошади. А персидские лошади превосходно обучены строю. Сами все сделают, если им не мешать. Ну и размер тоже имеет значение, а германцы Коршунова – очень здоровые ребята. И доспехи персидские получше армянских.
Однако попотеть придется. Два месяца – это, действительно, очень мало для подготовки умелого кавалериста.
Глава 15
Антиохия. Политика и бальзамирование
Насколько Коршунов был доволен жизнью, настолько же Черепанов был в жизни разочарован.
– Читай! – Он бросил на стол депешу, до недавнего времени скрепленную императорской печатью.
Коршунов небрежно подхватил папирус, скользнул взглядом, вчитался… И охренел.
– То есть я не понял…
– А что тут понимать? – злобно оскалился Черепанов. – Я, блин, подло и вероломно напал на воинов «друга Рима» Ардашира и совершил тем самым государственную измену!
– То есть, овации тебе не видать? – осторожно предположил Коршунов.
– Хрена лысого, а не овацию! Мне предлагается самостоятельно решить возникшую дипломатическую проблему. То есть – задобрить Ардашира любыми способами.
– Отдать обратно Европос, что ли? А, может, сразу всю провинцию, а?
– Типа того. И это еще не всё! Вот здесь, – Геннадий сунул Коршунову под нос еще одну депешу, – мне предписывается не медля направить Девятый Клавдиев легион, мой собственный легион, мать их слоновая задница, в провинцию Нижняя Мезия. Для несения службы, блядь, там, где от легиона будет наибольшая польза! А вот хрен им, а не легион!
– Погоди, не кипятись! – произнес Алексей, изучая императорский приказ. – Тут сказано: не медля, при первой же возможности… А еще сказано, что вскоре из Рима должен прибыть легат, которого император назначил командующим.
– Ты видишь в этом что-то позитивное? – желчно поинтересовался Черепанов. – Какой-то двадцатилетний сопляк, все заслуги которого – дальняя родственная связь с императором, будет командовать моим легионом…
– Исключительно позитивное! – перебил Коршунов. – Лично мне кажется, что этот новоназначенный легат вряд ли сможет принять легион.
– Почему ты так полагаешь?
– Если я отвечу, что Маний Митрил Скорпион и без него неплохо справляется, будет ли это достаточным аргументом?
– Вряд ли. Не для Принцепса.
– А если, к примеру, этот самый легат не сможет принять легион, ну, допустим, по причине тяжелой болезни?
– То есть?
– Ну, заболеет он. Допустим, спину сломает. Или что поинтереснее. Головкой, к примеру, тронется…
– Спина отпадает. Не хватало еще, чтоб на меня убийство легата повесили. А головкой – это как?
– Восток, Генка, дело тонкое! – со вкусом произнес Коршунов. – Вот, например, один известный мне антиохийский фармацевт египетского происхождения торгует неким снадобьем, увеличивающим мужскую силу.
– Хочешь, чтобы новый легат затрахался до смерти?
– Не так оптимистично, – усмехнулся Алексей. – Но по сути – близко. Снадобьем этим ни в коем случае нельзя злоупотреблять, поскольку имеется ряд побочных эффектов, как то: ослабление памяти, нарушение логического мышления, сонливость и прочие негативы, которые тем глубже, чем больше доза. Египтянин мой уверял, что одна-две дозы не принесут вреда, но что-то мне подсказывает, что наш легат на этом не остановится. Молодой, горячий…
– Слушай, молодой-горячий, а твой фармацевт может голову забальзамировать? – внезапно сменил тему Черепанов.
– Наверное… Он же – из Египта. Помнишь, как там фараонов обрабатывали? На тысячелетия…
– Мне так долго не нужно, – очень серьезно ответил Черепанов. – Скажем, на полгодика…
– А что за голова? – поинтересовался Алексей.
– Сатрапа персидского.
– Ну ты даешь, Генка! И она еще не протухла за два месяца?
– Я ее в меду держу. Но хотелось бы нормально, хм, обработать. Хочу ее, понимаешь, императору нашему юному подарить. И его мамаше. Пусть сами решают, что дальше с ней делать. Может – в личный музей вместо моего триумфального бюста. А может – начальнику вернуть, Ардаширу то есть. С подобающими случаю извинениями.
– Ну ты маньяк! – восхитился Коршунов. – Лады. Пришлю тебе фармацевта. И насчет легата ты тоже подумай. На хрена нам еще один легат? Может, из него тоже чучело набить? В атрии поставишь – красота!
Коршунов увернулся от брошенной подушки, захохотал, крикнул:
– Не дрейфь, командир, прорвемся!
И выскочил из кабинета.
Черепанов поймал себя на том, что тоже улыбается. А ведь прав Лёха! Прорвемся. В первый раз, что ли…
* * *– Отличная работа! – похвалил Черепанов. – Ну, просто как живой получился!
Александриец радостно заулыбался. Он действительно потрудился на славу. Даже глаза подрисовал. И бороду персидскую, холеную, колечками, хной подкрасил. И дырку от стрелы в щеке «заштукатурил» так, что и не заметно ничего. Черепанов достал из комода шлем, подлинный, сатрапов, и аккуратно водрузил на мертвую голову.
